Избранница, стр. 21

Он углубил поцелуй и почувствовал, что Джессика прижалась к нему всем телом. Объятия в ванной Луиса Тиллинга не входили в его планы, но в спонтанности не было ничего плохого. Джессика провела руками по его плечам, притягивая к себе. Не прерывая поцелуя, он подхватил девушку, подсадил ее на стиральную машинку и включил программу стирки. Их поцелуи были такими жадными и голодными, что не прерывались, пока в машинке бурлила вода. Но режим стирки перешел в режим отжима, и агрегат затрясся самым провоцирующим образом. Джессика застонала. Берни протяжно вздохнул. Он не думал, что сможет долго это выносить.

Не отрывая губ, он прошелся пальцами по ее спине снизу вверх и, прикоснувшись к шпилькам, быстрым движением вытащил их из волос. Тугой замысловатый пучок рассыпался по плечам шелковым каскадом. Он запустил в него руки и обнял ладонями ее изящный затылок.

Джессика ответила тем же, взъерошив его макушку. От него так чертовски приятно пахло, а его тело было таким большим и горячим, что ее кровь превратилась в расплавленный металл. Джессику охватило желание и мысли о возможности его удовлетворения. Какого черта! Она никогда не считала себя легкодоступной. Но в тот момент в ее сознании не было сомнений. Она хотела быть такой.

И именно на стиральной машине! Берни ощущал ту же острую потребность, что и Джессика. Он точно не понял, как перешел от пункта А к пункту С, минуя пункт В, потому что сильно увлекся. Но время было неподходящим, а место тем более.

Чувствуя себя самым большим мучеником, он разомкнул свои губы и, тяжело, прерывисто дыша, зарылся лицом в ее волосы на шее. В стиральной машинке раздался щелчок, и она застыла.

– Вот это да, – произнес Берни через несколько секунд. Его тело отказывалось воспринимать приказ, что веселье закончилось.

– Не могу поверить, что мы это делали. – Ее смех прозвучал довольно неловко.

– Мне понравилось. Готов бросить психологию и наняться в мастера по ремонту стиральных машинок на полный рабочий день.

Он сказал это так серьезно, что Джессика расхохоталась. Но потом она вдруг стала серьезной. Оправив оборки на блузке и одернув ее, она подумала, что не стоило забываться. Через несколько недель она уедет отсюда навсегда.

– Надеюсь, ты не думаешь, что произошедшее сейчас что-то меняет.

– О, но ведь это действительно кое-что меняет, – сказал он, тяжело вздохнув и заправляя рубашку в джинсы. – Я больше не смогу смотреть на стиральные машинки так, как раньше.

***

Если бы Прайду вменили в обязанность оценить по пятибалльной системе поведение Джессики Лейн с момента их последнего поцелуя, он поставил бы ей пять с плюсом за отчужденность, равнодушие и неприступность.

Обладая тактом и пониманием, он проявил великодушие, несколько дней не показываясь ей на глаза и давая возможность прийти в себя. Он предположил, что сила чувств в тот вечер могла напугать ее. Вероятнее всего, потеря контроля, заставившая Джессику залезть ему под футболку, должна была вызвать в ее сердце дикий страх.

Но теперь с него было довольно. Он влетел в редакцию с перекошенным от негодования лицом.

– Куколка, ты случайно ничего не перепутала? – прорычал Берни, швыряя на стол Джессики помятый номер последнего выпуска городской газеты.

Она с безразличным видом оторвала взгляд от папки с бумагами и посмотрела на скомканные листы.

– Что тебя не устраивает? Передовица? Ее написала я.

– Мне это известно. Но тебе не кажется, что эта статья немного… скажем так, безнравственна? – Он чуть не плевался в свой кофе, когда утром за завтраком читал ее сочинение. И до сих пор не мог поверить, что Джессика решила выступить в пользу постройки в их городе зала для игровых автоматов и казино. Удивление, не покидавшее его, под конец переросло в возмущение или даже негодование.

Берни не мог понять, почему она заняла такую позицию. Ведь Джессика слышала его выступление на последнем заседании городского совета, в котором он высказывался резко против этой затеи. Ее статья воспринималась почти как сведение счетов с Берни Прайдом, а не выражение своей политической позиции.

– А я вовсе не считаю ее безответственной, – сказала девушка. – Я проверила. Компания-инвестор имеет хорошую репутацию. Вовремя производит выплаты и предоставляет рабочие места местным жителям. Увеличится доход городской казны. Это хороший экономический стимул.

– На городском совете ты конспектировала речи выступающих. Непохоже, что ты внимательно меня слушала. – Он тоже подготовился к выступлению, предоставив убедительные данные, что в других небольших городах после открытия таких развлекательных центров резко усиливалась криминогенная обстановка. Вырастал уровень преступности, учащались ограбления, воровство, разбои и изнасилования. Многие жители Ишбери разделяли его точку зрения, считая, что городской бюджет не стоило укреплять такой ценой.

Джессика развернулась лицом к Прайду.

– Я прекрасно слышала, о чем ты говорил. Но согласиться с твоей точкой зрения не могу. Это мне позволено?

– Еще бы, ты же главный редактор.

Она снова уткнулась в бумаги.

– И все же я не понимаю, зачем ты это делаешь? – снова начал Берни. – Ты же только и говоришь, что скоро уедешь отсюда.

– Да. – Она демонстративно сверилась с календарем, лежащим на столе. – Какое счастье. Осталось потерпеть совсем немного. Я просто считаю дни до того момента, когда это случится.

Она намеренно напомнила ему, что время шло, а они до сих пор действовали наперекор друг другу. Эта мысль поразила его, как удар поддых.

– Тогда почему ты продолжаешь бороться за то, что явно не подходит нашему городу?

– Потому что у меня на этот счет другое мнение.

У него в запасе были и другие аргументы, но Берни понял, что разговор ни к чему не приведет.

– Может, дело совсем не в игровых автоматах?

– То есть? О чем ты говоришь?

Берни заметил, что Лилиана всеми силами старается не проявлять интереса к горячему спору, разгорающемуся у нее под носом.

– Я думаю, что дело… в стирке, – триумфально выпалил он.

Джессика фыркнула.

– Еще чего!

– Разве нет? – В его голосе слышались самодовольные нотки. – И твой поступок не что иное, как диверсионная тактика. Ты рассчитала, что разозлишь меня и тем самым отвлечешь мое внимание от основной цели.

– Ты спятил! Самодовольный нахал. Безумец, – прошипела Джессика надменно. – Хочешь – верь, а хочешь нет, но дело вовсе не в твоей персоне.

– Может, и нет, – примирительно согласился Берни. – Или все-таки да?

– Нет, Прайд. – Она захлопнула папку и швырнула в ящик стола, задвинув его с грохотом. – Если хочешь, я объясню тебе, в чем проблема. Все просто: моя система убеждений находится в прямом и фатальном противоречии с твоей.

– Согласен.

– И точка!

– Ладно… – Он пожал плечами. – Не буду возражать, если такая формулировка избавит тебя от бессонницы.

Она схватила карандаш и нацелилась им в Берни, как миниатюрным копьем. Он выставил ладонь, защищаясь.

– Так же моя формулировка ясно указывает на фундаментальные различия между нами.

Он наклонился над ее столом, и его глаза оказались напротив ее.

– И в чем же, скажи на милость, состоят наши различия?

Он признал, что Джессика Лейн не так-то легко сдавалась. Молодая женщина не отводила глаз и смотрела на него в упор. К счастью, он находил ее воинственность очень возбуждающей.

– Во-первых, – сказала она, – я могу видеть картину в целом, а ты – нет. Я просчитываю варианты с разных сторон, а ты лишь часть. Я знаю, что помимо Ишбери существуют и другие миры, ты же не желаешь слышать об этом.

Если бы он не был так раздосадован, а Лилиан не наблюдала за их спором с таким любопытством, Берни поцеловал бы ее прямо сейчас, чтобы заставить замолчать и загасить огонь перепалки. Но вместо этого он продолжал препираться.

– Докажи.

– Что ты сказал? – возмущенно воскликнула Джессика.