Вынужденная мера, стр. 62

В больнице у человека исчезает чувство времени. Дни сливаются в один. Вам измеряют температуру, вас кормят, вас осматривает врач, потом снова появляется градусник… Вот, собственно, и все. Меня навестили Сандерсон, Фриц, ещё несколько человек. В том числе и полицейские. На сей раз мне не удалось прикинуться спящим, и я рассказал им все, что знал. Полицейские внимательно слушали и даже делали какие-то записи. К вечеру второго дня мне стало получше. В голове прояснилось, слабость начала проходить, я перестал клевать носом.

О чем и сообщил Хэммонду. Но он лишь хмыкнул и посоветовал мне полежать ещё сутки.

После обеда меня навестил Арт Ли. По своему обыкновению, он криво ухмылялся, но выглядел очень усталым. И постаревшим.

– Привет, – сказал я. – Ну, что, приятно снова почувствовать себя свободным человеком?

– Приятно, – согласился он, стоя в изножье кровати и покачивая головой. – Тебе очень больно?

– Теперь уже нет.

– Жаль, что так вышло.

– Все в порядке. Это даже было занятно. Первая эпидуральная гематома в моей жизни.

Я умолк. Мне хотелось задать ему один вопрос. Я успел многое обдумать, выругать себя за уйму дурацких ошибок, допущенных по ходу дела. Я знал, что самая большая моя оплошность – вызов репортера из «Глоб». Не стоило мне тащить его в дом Ли. Это была огромная глупость. Но не единственная. Вот почему меня так и подмывало задать Арту один вопрос.

Но я не стал этого делать. А лишь сказал:

– Надо полагать, полиция разложила все по полочкам.

Арт кивнул.

– Роман Джонс снабжал Анджелу и заставил её сделать аборт Карен. Когда ты заинтересовался им, он отправился домой к Анджеле, вероятно, чтобы убить её. Решив, что за ним следят, Джонс затаился и устроил тебе западню, после чего пошел к девушке и принялся гоняться за ней с бритвой. Бритвой же он и полоснул тебя по лбу.

– Очень мило.

– Анджела схватила кухонный нож и начала сопротивляться. Даже поцарапала Джонса. Представляю себе эту захватывающую сцену. Парень с бритвой и девка с тесаком. В конце концов Анджела изловчилась огреть его стулом и выпихнуть из окна.

– Это она так сказала?

– Похоже, что да.

Я кивнул. Мы молча переглянулись.

– Спасибо тебе за помощь, – сказал, наконец, Арт.

– Всегда к твоим услугам. Но уверен ли ты, что я и впрямь помог?

Арт улыбнулся.

– Я же на свободе.

– Я не то имел в виду.

Он передернул плечами и присел на край кровати.

– Огласка – не твоя вина. Кроме того, Бостон уже начал мне надоедать. Я созрел для переезда.

– Куда подашься?

– Я думаю, обратно в Калифорнию. Пришла охота пожить в Лос-Анджелесе. Может, приму роды у какой-нибудь кинозвезды.

– У кинозвезд не бывает детей, – сказал я. – У них все больше агенты.

Арт рассмеялся. Какое-то мгновение это был так хорошо знакомый мне смех человека, услышавшего забавную шутку и уже успевшего придумать достойный ответ, а оттого очень довольного собой. Но лишь мгновение. Арт хотел что-то сказать, но быстро закрыл рот и уставился в пол. Смех оборвался.

– Ты побывал на работе? – спросил я.

– Забежал, чтобы прикрыть лавочку. Я уже готовлюсь к переезду.

– Когда отбываете?

– На следующей неделе.

– Так скоро?

Арт передернул плечами.

– Не имею ни малейшего желания задерживаться здесь.

– Да, могу себе представить, – согласился я.

Полагаю, что все последующие события – результат охватившей меня злости. Дело было препоганое, смрадное и мерзкое, и мне следовало попросту отойти в сторону, оставить людей в покое и все забыть. Не было никакой нужды продолжать это бессмысленное расследование. Но, когда Джудит сказала, что хочет устроить Ли прощальную вечеринку, я ответил: нет, Арту это не понравится.

После чего моя злость сделалась ещё сильнее.

На третий день я принялся канючить, да так, что Хэммонд в конце концов согласился выписать меня. Подозреваю, что моему освобождению способствовали и жалобы медсестер. В общем, в три часа десять минут пополудни меня спровадили. Джудит привезла мне кое-какую одежду, и мы поехали домой. По пути я сказал жене:

– Сверни направо, когда доедешь до угла.

– Зачем?

– Я должен заглянуть в одно место.

– Джон…

– Не надо, Джудит. Всего на несколько минут.

Она нахмурилась, но свернула направо, как я и просил, а затем, руководствуясь моими указаниями, проехала через Маячный холм к улице, где жила Анджела Хардинг. Перед домом стояла патрульная машина, на втором этаже у двери квартиры топтался полицейский.

– Я доктор Берри из лаборатории Мэллори, – представился я. – Вы уже взяли образцы крови?

Полицейский растерялся.

– Какие образцы?

– Соскобы с кровавых пятен в комнате. Сухие образцы. Для анализа на двадцать шесть различных факторов.

Полицейский недоуменно покачал головой.

– Доктор Лазар просил меня проверить, – сказал я.

– Я об этом ничего не знаю, – ответил полицейский. – Вчера приходили какие-то медэксперты, может, они и проверили.

– Нет, – сказал я. – Вчера были дерматологи.

– А… ну что ж, тогда смотрите. – Он открыл дверь. – Только ничего не трогайте, они ещё не сняли отпечатки пальцев.

Я вошел в квартиру. Тут царил кавардак, мебель была перевернута, на кушетках и столах виднелись пятна крови. Трое криминалистов снимали отпечатки пальцев, нанося порошок на стекло и сдувая его, чтобы потом сфотографировать папиллярный узор. Один из них посмотрел на меня.

– Нужна помощь?

– Да, – ответил я. – Стул…

– Вон он, – криминалист указал большим пальцем на стул в углу. – Только не прикасайтесь.

Я подошел и осмотрел дешевый деревянный кухонный стул непонятного цвета. Он был не очень тяжелый, но довольно прочный. На одной из ножек запеклась кровь.

Я взглянул на криминалистов.

– Вы его уже проверили?

– Да. Странное дело: в этой комнате сотни отпечатков. Тут побывали десятки людей. Нам и за год не разобраться, где чьи пальчики. Но на этом стуле и на ручке двери снаружи не было ни одного отпечатка.

– Как это?

Криминалист пожал плечами.

– Все стерто.

– Стерто?

– Да. Кто-то прошелся тряпкой по стулу и наружной ручке. Все остальное не протерто. Даже нож, которым она пилила запястья.

Я кивнул.

– Кровь уже брали?

– Да, приехали и уехали.

– Хорошо, – сказал я. – Можно позвонить? Надо связаться с лабораторией.

Он снова пожал плечами.

– Звоните.

Я снял трубку и набрал номер метеостанции. Услышав голос, я сказал:

– Доктора Лазара, пожалуйста.

– … прохладно и солнечно, пятьдесят пять градусов, к вечеру возможна переменная облачность…

– Фред? Это Джон Берри, я звоню из её квартиры.

– … вероятность ливневых дождей – пятьдесят процентов…

– Да, говорят, образцы взяли. Ты уверен, что их ещё не привезли?

– … завтра – ясно, понижение температуры до сорока…

– Ага, понятно. Хорошо, хорошо. Ладно. До встречи.

– … ветер восточный, пятнадцать миль в час…

Я положил трубку и повернулся к криминалистам.

– Спасибо.

– Не за что.

Никто из них даже не заметил, как я ушел. Впрочем, им было все равно. Они просто исполняли свои служебные обязанности. Не исключено, что уже в сотый раз. Обычная работа.

ЭПИЛОГ

В понедельник я пребывал в дурном расположении духа и почти все утро дул кофе, курил сигареты и морщился от мерзкой горечи во рту, непрерывно повторяя себе, что можно все бросить, забыть, и никому от этого не будет ни холодно, ни жарко. Дело закрыто. Я не мог помочь Арту, не мог ничего исправить. Единственное, что я мог, так это нагадить ещё больше.

Кроме того, Уэстон ни в чем не виноват. Ну, скажем, почти не виноват. Во всяком случае, он – последний человек, на которого я мог пенять. К тому же, Уэстон уже старик.