Стрела времени, стр. 120
– Да, – уверенно ответил Джонстон. Но про себя подумал, что, как бы Марек ни любил тот мир, он никогда не мог бы полностью с ним слиться. По-настоящему слиться. Он, вероятно, все время ощущал себя чужаком, человеком, оторванным от своей среды, потому что он прибыл туда из совсем другого мира.
Ветер жалобно скулил в трещинах. В окна влетело и упало на надгробные камни несколько листьев. Воздух был влажным и холодным. Все четверо стояли молча.
– Интересно, вспоминал ли он о нас? – задумчиво произнес Крис, глядя на каменное лицо. – Интересно, тосковал ли он когда-нибудь без нас?
– Конечно, так и было, – откликнулся Профессор. – Разве вы не тоскуете без него?
Крис кивнул. Кейт громко всхлипнула и вытерла рукой нос.
– И я тоже, – сказал Джонстон.
Они вышли наружу и спустились с холма к автомобилю. Дождь уже полностью прекратился, но над отдаленными холмами низко нависали тяжелые темные тучи.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Наше представление о средневековом периоде претерпело за последние пятьдесят лет значительные, можно сказать, драматические изменения. Хотя порой раздаются голоса отдельных самоуверенных ученых, повторяющих традиционную легенду о Темных веках, современные исследования давно отвергли такой упрощенный подход. Эпоха, которая, как считалось в течение многих лет, характеризовалась исключительно статичностью, отсталостью и зверством нравов, теперь рассматривается как период непрерывных стремительных перемен, период, когда добывались и высоко ценились знания. В эту эпоху поощрялось образование: именно тогда возникло множество крупных университетов, часть которых сохранилась до наших дней. В ту пору большое развитие получила технология. Социальные отношения в ту эпоху пребывали в состоянии непрерывного изменения, а торговля была международной. Общий уровень насилия, особенно насильственных смертей, был тогда зачастую даже ниже, чем в наши дни. Что касается привычной репутации Средневековья как темного времени всеобщей тупости, религиозного фанатизма и массовой резни, то рекорды двадцатого столетия должны привести любого вдумчивого наблюдателя к заключению, что мы никоим образом не превосходим людей той эпохи.
Вообще-то концепция брутального средневекового периода явилась изобретением Возрождения, сторонники которого стремились всеми средствами подчеркнуть новый дух, присущий своей эпохе, даже за счет фактов. И если ошибочное представление об отсталом мире Средневековья просуществовало столь длительное время, то причиной этого служит в первую очередь вечное убеждение в том, что человеческая порода постоянно развивается, приходя ко все более просвещенному и светлому образу жизни. Эта вера является порождением чистой фантазии, но человечество совершенно не желает освободиться от нее. Особенно трудно это сделать людям современной эры, эры науки, которые глубоко уверены в том, что человечество вообще не могло иметь никакого прогресса в донаучный период. А к нему они относят все время существования человека как биологического вида вплоть до середины девятнадцатого столетия.
Несколько слов относительно путешествий во времени. Хотя квантовая телепортация действительно уже демонстрировалась в лабораториях многих стран, практическое применение этого феномена может быть осуществлено только в достаточно отдаленном будущем. Идеи, представленные в этой книге, были подсказаны предположениями Дэвида Дейча, Кипа Торна, Пола Нэйна, Чарльза Беннетта, а также многих других ученых. То, что получилось из их теорий, может позабавить их, но, конечно, никто из них не станет принимать эту книгу всерьез. Это роман, и путешествие во времени полностью принадлежит царству фантазии.
Я также глубоко признателен Кэтрин Кэннер, создавшей иллюстрации к роману, и Брэнду Гордону, который великолепно начертил эти архитектурные рисунки при помощи компьютера.
И наконец, особая благодарность историку Бэрту Врэнкену за его неоценимые озарения, его бесконечное терпение и ту дружескую поддержку, которую он оказывал мне во время странствий по малоизвестным и заброшенным древним руинам Перигора.