Случай необходимости, стр. 45

Мы прошли через то, что, скорее всего, было призвано служить гостинной. Здесь стояли диван-кровати и несколько дешевых торшеров. Белые стены были размалеваны странными узорами, состоявшими из волнистых линий, нанесенных флуоресцентными красками. Включенная ультрафиолетовая лампа была, по-видимому, призвана усилить создаваемый эффект.

— Балдеж, — сказал я, надеясь, что это слово в данной ситуации будет уместнее всего.

— Ага, классно.

Мы вошли в смежную с гостиной и тускло освещенную комнату. Очень бледный, невысокого роста молодой человек с огромной копной вьющихся светлых волос на голове, расположился на полу в окружении аппаратуры. У дальней стены стояли две колонки. Был включен магнитофон. Бледный молодой человек возился со своей аппаратурой, крутил ручки, извлекая из нее звуки. Он даже не взглянул в нашу сторону, когда мы вошли. Он как будто был крайне сосредоточен, но все его движения были слишком замедленными.

— Стой тут, — сказал бородач. — Я ему скажу.

Я остался стоять у двери. Бородач же тем временем подошел к своему приятелю и тихонько окликнул его:

— Сэм, а Сэм?

Сэм поднял на него взгляд.

— Привет, — сказал он.

— Сэм, к тебе пришли.

Судя по всему, Сэма весьма озадачило это сообщение.

— Ко мне?

Он все еще не заметил меня.

— Да. Очень приличный человек. Ты понял? Он твой друг.

— Хорошо, — медленно проговорил Сэм.

— Ему нужна твоя помощь. Ты ведь ему поможешь?

— Конечно, — согласился Сэм.

Бородач кивнул мне. Я подошел и поинтересовался у него:

— Что это?

— Амфетамин, — ответил тот. — Седьмой час улета. Ему пора бы уж начать отходить. Но ты начинай понемногу.

— О-кей, — согласился я.

Я присел на корточки рядом с Сэмом. Сэм смотрел на меня, и в его глазах была пустота.

— Я тебя не знаю.

— Меня зовут Джон Берри.

Сэм остался сидеть, не шелохнувшись.

— Ты старый, — сказал он. — По-настоящему старый.

— В каком-то смысле, да, — согласился я.

— Ну ты даешь, чувак. Слышь, Марвин, — обратился он к своему приятелю, — ты видел этого мужика? Он ведь старый.

— Да, — сказал Марвин.

— Ни фига себе! Старый.

— Сэм, — заговорил я, — я твой друг.

Я протянул руку, медленно, так чтобы не испугать его. Он не пожал ее; он взял мою руку за пальцы и поднес поближе к свету. Он медленно переворачивал ее, разглядывая ладонь, дотрагиваясь до пальцев.

— Слушай, мужик, — удивленно сказал он, — ты ведь врач.

— Да, — подтвердил я.

— У тебя руки врача. Я это чувствую.

— Да.

— Ну ты даешь, чувак. Обалдеть. Красивые руки.

Он снова замолчал, продолжая разглядывать мои руки, сжимая их в своей ладони, поглаживая, дотрагиваясь до волосков на тыльной стороне ладони, до ногтей, до кончиков пальцев.

— Они сияют, — сказал он. — Я хочу, чтобы мои руки тоже стали такими.

— А может быть они такие же, — предположил я.

Он выпустил мои ладони и поднес к глазам собственные руки.

— Нет. Они совсем другие, — заключил он наконец.

— А разве это плохо?

Он озадаченно посмотрел на меня.

— А зачем ты пришел?

— Мне нужна твоя помощь.

— Ага. Полный улет. О-кей.

— Мне нужно узнать у тебя кое-что.

То, что с моей стороны это было ошибкой, я осознал только тогда, когда Марвин двинулся в нашу сторону. Сэм ужасно разволновался; я оттолкнул Марвина.

— Все в порядке, Сэм. Все хорошо.

— Ты легавый, — сказал Сэм.

— Нет. Я не легавый. Я не полицейский, Сэм.

— Ты легавый, ты врешь.

— На него часто находит, — пояснил Марвин. — У него навязчивая идея. Боится, что его расколют.

— Ты легавый, вшивый легавый.

— Нет, Сэм, я не полицейский. Если ты не хочешь мне помогать, я уйду.

— Все равно ты легавый. Легавый.

— Нет, Сэм. Нет. Нет.

Затем он вроде бы несколько успокоился и его мышцы понемногу расслаблялись, и тело начинало становиться безвольным.

Я облегченно вздохнул.

— Послушай, Сэм, у тебя есть подружка по имени Пузырик.

— Да.

— Сэм, а она дружит с Карен.

Он сидел, тупо уставившись куда-то в пустоту. На сей раз ждать ответа мне пришлось довольно долго.

— Да. Карен.

— Пузырик жила вместе с Карен. Этим летом.

— Да.

— Ты знал Карен?

— Да.

Дыхание его стало частым, грудь тяжело вздымалась, глаза округлились.

Я осторожно тронул его за плечо.

— Тише, Сэм. Тише. Успокойся. Что-нибудь не так?

— Карен, — сказал он, уставившись на противоположную стену. — Она была… чудовище.

— Сэм…

— Знаешь, мужик, она была хуже всех. Хуже всех на свете.

— Сэм, а где сейчас Пузырик?

— Нет ее. Ушла в гости в Анжеле. Анжела…

— Анжела Хардинг, — подсказал Марвин. — Летом они вместе снимали квартиру — она, Пузырик и Карен.

— А где сейчас живет Анжела, — спросил я у Марвина.

В этот момент Сэм вскочил с пола. «Легавый! Легавый!» — вопил он во все горло. Он замахнулся на меня, но промахнулся, тогда он попытался пнуть меня ногой. Я ухватил его за ногу, и он повалился на пол, попутно задевая что-то из своей аппаратуры. Комната тот же миг наполнилась громким и пронзительным электронным верещанием — ииииииииииииииии.

— Я сейчас принесу торазин, [36] — предложил Марвин.

— К черту торазин, — сказал я. — Помоги мне.

Я схватил Сэма и прижал его к полу. Он продолжал орать, перекрывая несущийся из динамиков электронный писк.

— Легавый! Легавый! Легавый!

Он брыкался, сотрясаясь всем телом. Марвин пытался помочь, но у него ничего не получалось. Сэм с размаху бился головой о пол.

— Поставь ногу ему под голову.

Он не понял меня.

— Давай же! — прикрикнул я.

Он поставил ногу так, чтобы Сэм не разбил голову. Сэм продолжал биться у меня в руках. И тут я резко выпустил его. Он тут же перестал извиваться, посмотрел сперва на свои руки, а затем на меня.

— Послушай, мужик, а в чем дело?

— Ни в чем. Можешь успокоиться, — сказал я.

— Слушай, мужик. Ты отпустил меня.

Я кивнул Марвину, который тут же подошел и выдернул шнуры аппаратуры из розеток. Электронный вой стих. В комнате стало непривычно тихо.

Все еще продолжая пристально разглядывать меня, Сэм сел на полу.

— Слушай, ты меня отпустил. Ведь ты на самом деле меня отпустил.

Он разглядывал мое лицо.

— Мужик, — сказал он, дотрагиваясь до моей щеки, — какой ты красивый.

И затем он поцеловал меня.

Когда я приехал домой, Джудит уже была в постели. Она не спала.

— Что случилось?

— Меня поцеловали, — сказал я, раздеваясь.

— Кто? Салли? — видимо, подобная возможность представлялась ей чем-то очень забавным.

— Нет. Сэм Арчер.

— Этот композитор?

— Он самый.

— А почему?

— Это долгая история, — сказал я.

— А мне вовсе не хочется спать, — возразила она.

Я рассказал все, как было, а затем наконец забрался в постель и поцеловал жену.

— Странно, — сказал я. — До сегодняшнего дня мне никогда не приходилось целоваться с мужчинами.

Джудит обняла меня за шею.

— Ну и как, понравилось?

— Не очень.

— Странно. А вот мне очень нравится, — сказала она, притягивая меня к себе.

— Держу пари, что ты всю жизнь целовалась исключительно с мужчинами.

— Но у некоторых это получается намного лучше, чем у других.

— И кто же этот некоторый, который лучше других?

— Ты лучше других.

— Это что, комплимент?

Джудит лизнула кончик моего носа.

— Нет, — сказала она, — это руководство к действию.

СРЕДА, 12-Е ОКТЯБРЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Примерно один раз в месяц Всевышнему, по-видимому, все же становится жаль нашу «колыбель свободы», и тогда он великодушно разрешает солнцу появиться в небе над Бостоном. Сегодня был как раз такой день: прохладный, светлый и ясный, и воздух был по-осеннему свеж и прозрачен. Я проснулся в хорошем настроении. Меня не оставляло чувство, что сегодня должно будет произойти нечто очень важное.