Путь через равнину, стр. 112

Как правило, путешественники появлялись в теплое время года. Люди редко пускаются в дальний путь зимой, особенно те, кто находится в Путешествии. Несколько путников пришли сюда уже давно, а этим летом так никто и не появился. Немногим удалось спастись благодаря счастливому случаю. Убежали и несколько женщин. Они предупредили других. Большинство людей, слышавших про Аттароа, воспринимали это как пустые слухи или фантастические сказки, но слухи становились более упорными, и тогда люди стали держаться подальше от этих мест.

Аттароа обрадовалась, когда в стойбище доставили Джондалара, но он оказался еще хуже, чем прежние мужчины. Он не стал играть в ее игру, он даже не стал молить ее о чем-то, он не порадовал ее своим унижением. Сделай он это, он мог бы прожить подольше. Какое было бы удовольствие видеть его склоненным к ее ногам!

По ее команде Волчицы бросились на Джондалара. Он яростно сопротивлялся, отбрасывая в сторону копья и нанося тяжелые удары, и почти освободился, но их было так много! Он продолжал бороться и тогда, когда они срезали лямки его туники и штанов и приставили острые ножи к его горлу.

Волчицы разорвали его тунику и обнажили грудь, затем они связали ему руки, оставив свободным довольно длинный кусок веревки, на котором его и подвесили к перекладине на столбе. Он отбивался, когда стаскивали его сапоги и штаны, и нанес несколько сильных ударов, но его сопротивление только воодушевляло женщин.

Когда его, обнаженного, подвесили за руки на перекладине, женщины отошли, довольные собой. Пальцами ног Джондалар касался земли, что придавало ему некое ощущение безопасности, и он, беззвучно шевеля губами, обратился к Великой Земной Матери, чтобы она избавила его от такого неожиданного и опасного затруднительного положения.

Аттароа заинтересовалась огромным шрамом между пахом и бедром. Рана хорошо зарубцевалась. Он и не подал вида, что был так серьезно ранен, никаких просьб, чтобы пощадили эту ногу. Если уж он такой сильный, то протянет дольше остальных. Он все еще должен был доставить ей удовольствие. Она улыбнулась, подумав об этом.

Особый интерес Аттароа заставил его изменить течение мыслей. Он почувствовал, как от холодного ветра покрылся гусиной кожей, и начал дрожать, и не только от холода. Он увидел, как покраснела Аттароа и как участилось ее дыхание. Она выглядела удовлетворенной и странно чувственной. Ее удовольствие возрастало, если человек, от которого она получала Наслаждение, был красивым. Этот мужчина с его неосознанной харизмой привлекал ее, и ей не хотелось, чтобы все кончилось быстро.

Он посмотрел на загон, зная, что мужчины наблюдают за ним сквозь щели. Почему же они не предупредили его? Ясно, что такое здесь происходит не впервые. Но даже если бы они предупредили его, что из этого? Может быть, он был бы сейчас охвачен страхом? Возможно, они считали, что лучше не знать ничего заранее.

По правде говоря, некоторые намекали на это. Те, кому нравился Зеландонии и кто восхищался его мастерством. Получив острые ножи и другие приспособления, каждый надеялся вырваться из загона. Они всегда будут помнить его, но каждый из них знал, что перерыв между «гостями» слишком велик и потому Аттароа могла подвесить на перекладине любого из них. Двое уже были подвешены, и люди знали, что она на этом не остановится, а будет продолжать свою дьявольскую игру. В душе они одобряли его отказ, но боялись, что любой шум привлечет внимание к ним самим. Поэтому они молча смотрели сквозь щели на знакомую картину, в каждом из них уживались страх, сочувствие и слабые угрызения совести.

Не только Волчицы, но и все женщины стойбища должны были видеть наказание мужчины. Многим из них было противно смотреть на это, но они боялись Аттароа, боялись ее охотниц. Если бы они не пришли сюда, то любой мужчина, за которого они заступались когда-то, был бы следующей жертвой. Кое-кто пытался убежать, однако их тут же поймали и вернули. Если бы в загоне оказались их мужчины — друг, брат, сын, — то их ждало бы следующее наказание: им бы пришлось целыми днями наблюдать, как эти мужчины, сидя в клетке, страдают от отсутствия еды и воды. Иногда, правда редко, их самих сажали в эту клетку.

Женщины, у которых были сыновья, особенно боялись, поскольку не знали, что может произойти с ними, тем более после случаев с Одеваном и Ардобаном. Но таких было двое, да еще одна беременная женщина. Аттароа обрадовалась появлению мальчиков, ласково поприветствовала их и спросила о здоровье, но они знали цену этой ласке и боялись, что кончат жизнь на столбе.

Аттароа встала перед своими охотницами и подняла копье. Джондалар заметил, что оно довольно тяжелое и грубое, и, забыв о себе, подумал, что он мог бы сделать копье получше. Но грубо сработанный наконечник тем не менее был острым и эффективным. Он видел, что женщина прицелилась ниже. Она не собиралась убивать, она собиралась изувечить его. Он знал, что она может нанести удар в любое место на обнаженном теле, и сейчас боролся с желанием подтянуть ноги. Но тогда он поддастся ей, выказав свой страх.

Прищурясь, Аттароа смотрела на него, зная, что ему страшно, и радуясь этому. Обычно мужчины просили пощады. Этот, как она поняла, просить пощады не будет, по крайней мере сейчас. Она подняла руку, как если бы приготовилась бросить копье. Он закрыл глаза, думая, что Эйла, жива она или мертва, могла сильно покалечиться, упав со скалы. Острая боль пронзила его при мысли, что ее нет. Жизнь в таком случае не имела для него смысла.

Он услышал, как копье вонзилось в столб выше его головы, а не в пах или в ноги. Внезапно он очутился на земле, так как руки его оказались свободными. Он взглянул на них и увидел обрывок веревки, которой был привязан к перекладине. Но Аттароа все еще держала копье в руке. Значит, то копье, что просвистело мимо, бросила не она. Джондалар взглянул на столб и увидел изящное, чуть укороченное, с кремневым наконечником копье, вонзившееся в столб рядом с перекладиной. Перья на конце его до сих пор еще подрагивали. Тонкий, хорошо сделанный наконечник перерезал веревку. Он узнал это копье!

Он повернулся и посмотрел туда, откуда прилетело копье. Его взор затуманили слезы. Слезы облегчения. Он едва мог поверить этому. Неужели это она? Она жива? Он несколько раз моргнул, чтобы видеть яснее. И увидел темные, почти черные ноги лошади, затем ее рыжеватую спину, на которой сидела женщина.

— Эйла! — закричал он. — Ты жива!

Глава 29

Аттароа озиралась, пытаясь разглядеть, кто бросил копье. С края поля, расположенного за стойбищем, верхом на лошади ехала женщина. Капюшон ее парки был отброшен назад, и ее светлые волосы сливались с окраской золотистой лошади настолько, что все это, казалось, было одной плотью. Не могла ли бросить копье эта женщина-лошадь? Но как оно могло долететь досюда? Затем она увидела, что женщина держит в руке другое копье.

Холодная волна страха объяла Аттароа. Она почувствовала, что у нее даже волосы встали дыбом, но весь этот ужас был ничто по сравнению с таким материальным явлением, как копье. То, что это не женщина, она знала точно. В момент внезапного прояснения она осознала всю жестокость своих ужасных деяний, и еще в этом ей виделось нечто вроде Духа Великой Матери, который явился, чтобы свершилось возмездие. В душе Аттароа была почти рада. Для нее было бы большим облегчением кончить эту кошмарную жизнь.

Она была не единственной, кто перепугался при виде женщины-лошади. Джондалар пытался объяснить людям, но никто не верил. Никто никогда не думал, что человек может оседлать лошадь. В это трудно было поверить, даже увидев воочию. Внезапное появление Эйлы поставило всех в тупик. Для некоторых это было знаком могущества мира духов, некоторые просто испугались при виде женщины на лошади. Многие чувствовали то же, что и Аттароа: они думали о своих грехах. По собственной воле или воле Аттароа они совершали жестокости или разрешали им совершаться, по ночам они стыдились и боялись возмездия.