Пожиратели мертвых (13-й воин), стр. 33

У северных народов вообще очень странное отношение к запахам. Как я уже упоминал, они не заботятся о своей чистоте, едят и пьют, если нужно, любую дурно пахнущую пишу и питье, обладающее даже самым резким запахом. Тем не менее справедливо утверждение о том, что больше всех других частей своего тела они ценят нос. Потеря в бою уха не считается у них серьезным увечьем; то же самое относится к утрате пальца ноги или руки, если это не помешает держать оружие и участвовать в битвах; подобные ранения и увечья они воспринимают с присущей им невозмутимостью. Но при этом потеря носа приравнивается ими едва ли не к самой смерти, и даже отсечение малейшей его части, что у других народов считалось бы легким ранением, воспринимается норманнами чрезвычайно болезненно.

Перелом костей носа, будь то в бою или в драке, не считается среди викингов чем-то опасным; поэтому у многих носы сломаны и сильно изуродованы. Что же касается причин такого страха перед потерей даже кусочка носа, то они остались мне неведомы

[36].

Воины Беовульфа, и я в том числе, были вынуждены оставить лошадей на вершине холма. Животные оказались настолько напуганы, что было бы бесполезно заставлять их спускаться вниз, но и бросить их без присмотра мы также не могли. Одному из отряда необходимо было остаться с ними, и я лелеял надежду, что для этой цели выберут меня как наименее опытного и ценного в бою члена отряда; но в тылу оставили Хальтафа, который был ранен в предыдущем сражении. Я же вместе с остальными стал спускаться по склону, стараясь не шуметь и двигаться под прикрытием кустов и деревьев. Нам удалось подобраться незамеченными к самому лагерю вендолов. Не прошло и нескольких минут, как мы стояли прямо в центре логова демонов.

За все это время Беовульф не произнес ни слова, но отдавал приказания при помощи жестов. В такой ситуации перевод мне не потребовался, и я понял, что мы разбиваемся на пары и двигаемся в разных направлениях. Нам с Хергером предстояло напасть на ближайшую из глиняных хижин, а остальные последовали дальше. Дождавшись, когда все займут отведенные места, Беовульф занес над головой меч Рундинг и дал сигнал к атаке.

Я влетел вслед за Хергером в ближайший дом, кровь кипела у меня в жилах, и меч в руке казался легким, как перо. Поистине я был готов к самому кровавому и решительному бою в своей жизни. Но хижина оказалась пустой, в ней не было никого и практически ничего, кроме нескольких куч соломы, явно служивших обитателям этого дома постелями. Солома даже не была сплетена в подобие матрацев, и ложа вендолов больше напоминали не человеческие постели, а гнезда каких-то животных.

Мы выскочили наружу и бросились к следующей хижине. Она также оказалась пустой. Вскоре мы убедились в том, что пусты все хижины. Воины Беовульфа явно не ожидали такого поворота и, остановившись посреди деревни, удивленно смотрели друг на друга.

Тут нас окликнул Эхтгов, и мы вошли вслед за ним в один из домов – самый большой. Здесь также никого не было, зато остались следы пребывания хозяев. Лучше бы я этого не видел. Весь пол хижины был выстлан мелкими костями, которые хрустели под ногами, как тонкие ветки хвороста или птичьи косточки. Я был немало удивлен этим и наклонился, чтобы определить, кому принадлежали эти кости. Меня охватил непередаваемый ужас, когда я увидел безошибочно узнаваемую дугу глазной впадины. Рядом с этом обломком черепа я увидел несколько зубов. Оказалось, что мы стоим буквально на ковре, состоящем из лицевых костей человеческих черепов, и в подтверждение нашей догадки мы обнаружили другие свидетельства чудовищной кровожадности обитателей этих хижин. У дальней стены мы нашли целые пирамиды из обломков человеческих черепов, в основном теменные чаши. Перевернутые, они были вставлены одна в другую и издалека напоминали стопки глиняных мисок неестественно белого цвета. Мне стало плохо, и я поспешил выскочить наружу, где меня вырвало. Хергер сказал, что вендолы пожирают мозг своих жертв точно так же, как люди с удовольствием едят яйца или, например, сыр. Таков их обычай, дикий и чудовищный с нашей с точки зрения, но это истинная правда, и я вынужден поведать ее своему читателю.

Затем нас окликнул другой воин, и мы вошли еще в одну хижину. Вот что я там увидел: помещение было также пустым, за исключением стоявшего в дальнем конце большого троноподобного кресла, грубо вырезанного из цельного куска дерева. Его спинка расширялась веером от нижней части к верхней, и на ней были вырезаны изображения змей и демонов. Пол вокруг этого кресла был усеян обломками человеческих черепов, а подобия подлокотников вымазаны кровью и остатками бело-серой творожистой массы. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это вещество является человеческим мозгом. Вонь в этом помещении стояла особенно омерзительная.

Вокруг кресла, на некотором от него отдалении, был выложен крут из уже знакомых мне маленьких каменных фигурок, изображающих беременную женщину.

– Вот, значит, откуда она правит, – негромко сказал Хергер и по его голосу я понял, что на него это место наводит не меньший ужас, чем на меня.

Я был не в состоянии вдумываться в его слова: у меня кружилась голова, болело сердце, и меня все время тошнило. Когда я вышел из этой хижины, меня снова вырвало. Хергер, Беовульф и все остальные тоже были потрясены увиденным, но никого из них не тошнило, и они занялись своим делом. Разворошив в очаге еще горящие угли, они стали поджигать хижины. Пропитанные влагой, те горели медленно и словно неохотно.

После этого мы снова поднялись на холм, оседлали лошадей и направились через пустыню ужасов прочь от владений вендолов. Я прекрасно видел, насколько расстроены воины Беовульфа тем, что вендолы явно превзошли их в хитрости и сумели предугадать дальнейшие действия противника. Вместо того, чтобы дожидаться внезапной атаки, они просто покинули свое логово. Я отлично понимал, что эти чудовища вряд ли сочтут сожженные хижины большой потерей.

СОВЕТ ГНОМА

Возвращались мы той же дорогой, но на большей скорости, потому что лошади на этот раз двигались гораздо резвее. Сначала они спешили покинуть страну вендолов, а затем, когда мы спустились с холмов, увидели знакомую равнину и радостно поскакали домой. Вскоре на горизонте показалось побережье океана, а на нем большой дворец Ротга-ра и дома его подданных.

Но неожиданно Беовульф повел наш отряд не к поселению, а в другую сторону, по направлению к высоким, изрезанным ветрами и омываемым океанскими волнами скалам. Я подъехал к Хергеру и спросил его, зачем мы едем к этим безжизненным камням. На это он мне ответил, что мы должны найти живущих там гномов, с которыми Беовульф хочет о чем-то посоветоваться.

Эти слова меня очень заинтересовали. До тех пор я за все время пребывания среди викингов не видел ни одного карлика и не слышал, чтобы они были включены каким-то образом в структуру общества. В отличие от других стран, я никогда не замечал гномов или карликов в поселках викингов, у подножья тронов их королей и на шумных пиршествах, не видел, чтобы кто-либо из них был казначеем или вел чьи-либо денежные расчеты. В общем, ни разу я не видел, чтобы здесь они выполняли работу, которую в других местах часто поручают карликам [37]. Никто из норманнов никогда не уминал гномов в разговорах со мной, и я даже предположил, что у этих великанов [38] никогда не рождаются дети маленького роста.

Через некоторое время мы подъехали вплотную к скалам и спешились. Идти дальше по грудам камней можно было только пешком. Следуя за Беовульфом и его воинами, я вдруг услышал какое-то шипение и, посмотрев в ту сторону, увидел, что в нескольких местах из-под земли вырываются струи пара. Как оказалось, по этим струям пара легче всего обнаружить пещеры гномов. Зайдя в одну из них, мы сразу же встретились с ее обитателями.