Дочь крови, стр. 28

Кто-то вновь прикасался к его спине. Деймон не сразу почувствовал осторожные поглаживания. Он подавил мгновенно вспыхнувшее желание открыть глаза. Все равно смотреть не на что, к тому же если она поймет, что он уже не спит, то может отпрянуть.

Ее прикосновение было уверенным, мягким, знающим. Призрачные руки скользили по его спине медленными, плавными движениями. Прохладные, успокаивающие, утешающие.

Где же она была? Очевидно, далеко отсюда. Каким образом ей удалось дотянуться до него? Деймон не знал ответа на этот вопрос. Честно говоря, ему было все равно. Он просто целиком отдавался наслаждению, вызываемому этими призрачными прикосновениями руки, которую однажды он почувствует во плоти.

Когда она снова ушла, Деймон медленно опустил одну руку, завел ее за спину и осторожно прикоснулся к коже. Он непонимающе уставился на пальцы, покрытые густым бальзамом, а затем вытер их о простыню. Его глаза закрылись. Не было смысла бороться со сном, в котором он так отчаянно нуждался.

Однако прежде, чем Деймон успел подчиниться неизбежности, он вновь вернулся к размышлениям о том, какая ведьма могла бы прийти на помощь незнакомцу, и без того утомленная собственными страданиями, и исцелить его раны.

— Не становись на моем пути, Жрец, — снова пробормотал он и провалился в сон.

Глава 4

Сэйтан захлопнул книгу и с силой швырнул ее на стол, дрожа от гнева.

Прошел целый месяц с того дня, когда он услышал неожиданную мольбу о помощи. Целый месяц ожидания, надежды получить хоть какую-нибудь весточку, знак, что с ней все в порядке. Он пытался войти в Белдон Мор, но Кассандра оказалась права. Ментальная завеса, окружавшая город, была преградой, которую могли ощутить только мертвые, которая не давала им проникнуть в столицу. Джанелль, очевидно, не решалась рисковать тем, что скрывала эта завеса, и ее недоверие для Сэйтана было хуже удара ножа в сердце.

Погруженный в свои гневные мысли, он не сразу осознал, что в кабинете есть кто-то еще, — до тех пор, пока не услышал, как его второй раз позвали по имени.

— Сэйтан? — В этом утомленном, тоненьком голосе было столько боли и мольбы… — Пожалуйста, не сердись на меня.

Его зрение тут же затуманилось, предметы расплылись перед глазами. Ногти вонзились в стол черного дерева, процарапав бороздки в твердой как камень крышке. Сэйтан хотел излить весь страх и гнев, которые нарастали в нем со дня их последней встречи, происшедшей несколько месяцев назад. Он хотел бы хорошенько встряхнуть ее за то, что она осмелилась просить его усмирить свою ярость. Но вместо этого Повелитель Ада сделал глубокий вдох, нацепил на лицо отстраненную, нейтральную маску и повернулся к ней.

От одного ее вида Сэйтану стало плохо.

Джанелль превратилась в скелет, обтянутый кожей. Некогда яркие сапфировые глаза запали, потерявшись в темных кругах. Золотистые волосы, которые он так любил гладить, теперь висели безжизненными, тусклыми прядями вокруг лица, покрытого синяками. На запястьях и лодыжках остались синяки и ссадины от веревок, а также струйки засохшей крови.

— Подойди, — произнес он ровным голосом, не выдавшим ни единого чувства. Когда девочка не пошевелилась, он сделал шаг вперед.

Джанелль вздрогнула и отступила. Его голос наполнился рокотом грома:

— Джанелль, подойди сюда.

Один шаг. Два. Три. Она не смела поднять взгляда, рассматривая его ноги и дрожа всем телом.

Сэйтан не стал прикасаться к ней. Он боялся, что не сумеет контролировать ревность и злость, которые обжигали его душу. Значит, Джанелль предпочла оставаться со своей семьей и позволять им обращаться с собой таким образом, вместо того чтобы прийти к нему, который любил ее всем своим существом? Получается, она не доверяла ему, потому что он был Хранителем, потому что он был Повелителем Ада?

С другой стороны, пусть уж лучше играет с мертвыми, чем станет одной из них, горько подумал он. Сейчас у нее не хватит сил, чтобы бороться с ним. Сэйтан решил, что продержит Джанелль здесь несколько дней, даст ей возможность исцелиться и восстановиться. А потом поставит ее ублюдка папашу на колени и заставит его отказаться от всех родительских прав. Он…

— Я не могу уйти от них, Сэйтан, — произнесла Джанелль, наконец подняв глаза.

Слезы, струившиеся по покрытому синяками личику, заставили его сердце сжаться, но лицо Повелителя по-прежнему походило на каменную маску. Он молча ждал продолжения.

— У них больше никого нет. Разве ты не понимаешь?

— Нет, я не понимаю. — Его голос, хотя сдержанный и тихий, волной грома раскатился по комнате. — Или, возможно, понимаю кое-что. — Его холодный взгляд словно пригвоздил дрожащую всем телом девочку к месту. — Ты предпочитаешь такое существование и остаешься со своей семьей, вместо того чтобы жить со мной и получить все, что я могу предложить.

Джанелль удивленно моргнула. Ее глаза утратили затравленное выражение, и девочка задумалась.

— Жить с тобой? Ты что, серьезно?

Озадаченный, Сэйтан наблюдал за ней.

Наконец медленно, с явным сожалением, Джанелль покачала головой:

— Я не могу. Мне очень хотелось бы этого, но я не могу. По крайней мере, сейчас. Роза не справится одна.

Сэйтан опустился на одно колено и взял ее тонкую, хрупкую, почти прозрачную руку в свои. Она вздрогнула, ощутив его прикосновение, но не отстранилась.

— Это не обязательно должен быть именно Ад, ведьмочка, — успокаивающим тоном пояснил он. — Я открыл Зал в Кэйлеере. Ты могла бы жить там, возможно, даже ходить в одну школу со своими друзьями.

Джанелль захихикала. В ее глазах на мгновение зажглось веселье.

— В одни школы, Повелитель. Они живут в разных местах.

Сэйтан нежно улыбнулся и склонил голову.

— Пусть будут школы. Или наставники. Все, что пожелаешь. Я действительномогу устроить это, ведьмочка.

Глаза Джанелль наполнились слезами, когда она покачала головой.

— Это было бы просто замечательно, правда, но… не сейчас. Я пока не могу оставить их.

Сэйтан проглотил готовые сорваться с языка уговоры и вздохнул. В конце концов, она пришла сюда, чтобы получить утешение, а не ссору. И поскольку он не мог служить ей официально до тех пор, пока Джанелль не соберет собственный двор, у него нет права стоять между ней и ее семьей, что бы он при этом ни испытывал.

— Пусть так. Но, пожалуйста, помни всегда, что у тебя есть куда пойти. Ты не обязана оставаться с ними. Однако… я мог бы устроить так, чтобы твои близкие навещали тебя или жили с тобой — под моим присмотром, если такой вариант тебе нравится больше.

Глаза Джанелль расширились.

— Под твоим присмотром? — слабо произнесла она, а затем рассмеялась. Ей с трудом удалось вернуть себе серьезность. — А ты, случайно, не заставишь мою сестру обучаться владению боевым посохом с Протваром?

Голос Сэйтана дрожал от смеха, смешанного с непролитыми слезами.

— Нет, разумеется, я не заставил бы ее тренироваться с Протваром.

Он осторожно заключил девочку в объятия и прижал к себе. Слезы брызнули из закрытых глаз, когда ее тонкие руки обвились вокруг его шеи. Он обнимал ее, утешая, согревая, даря силу. Когда Джанелль наконец отстранилась, Сэйтан поспешно встал, вытирая лицо, мокрое от слез.

Девочка отвела взгляд:

— Я вернусь так скоро, как только смогу.

Кивнув, Сэйтан повернулся к столу, не в силах говорить. Он не слышал ни единого движения, не слышал, как открывалась дверь. Однако, повернувшись, чтобы попрощаться, обнаружил, что Джанелль уже ушла.

Сюрреаль лежала под вонючим, сопящим мужчиной, поднимая бедра в нужном ритме и чувственно постанывая каждый раз, когда жирная рука сжимала ее грудь. Она смотрела на потолок, в то время как ее руки скользили по мокрой от пота спине, не слишком убедительно изображая страсть.

Тупая свинья, подумала она, когда партнер слюнявым поцелуем впился ей в шею. Нужно было взять больше за этот контракт — впрочем, так бы Сюрреаль и поступила, если бы заранее знала, насколько отвратителен в постели ее нынешний клиент. Впрочем, согласно условиям в его распоряжении был только один заход, и мужчина уже почти достиг пика.