Где таятся змеи, стр. 44

– Перестаньте. Это все равно ничего не даст, вы только изранитесь, – где-то после десятой бесплодной попытки тихо сказала спутница.

Надсадно дыша, Девлин резко повернулся к ней лицом.

– У вас есть идея получше?

– Мы могли бы попробовать поджечь дверь. Может, кто-то заметит дым и подойдет посмотреть.

Безумный замысел, но все же не без рационального зерна. Виконт смерил взглядом расстояние до двери наверху ступенек:

– И как вы предлагаете это сделать?

– Не знаю.

По-прежнему тяжело дыша, Себастьян отправился к груде обломков и выбрал камень размером с кулак. Сняв куртку и жилет, он стащил через голову рубашку. От сырого холода подземелья по телу пробежала дрожь. Самое время проверить, не нашли ли убийцы в его сапоге финку. Точно, не нашли.

– Вы всегда носите нож? – полюбопытствовала Геро, наблюдая, как спутник выуживает из потайных ножен блеснувшее лезвие.

– Всегда, – блеснул Себастьян белозубой улыбкой. – Даже как-то раз метнул в вашего отца.

Разрезав рубашку на полосы, он принялся сплетать их.

– Давайте помогу, – предложила быстро сообразившая, что к чему, мисс Джарвис.

Накрутив сплетенную рубашку на камень, словно длинный фитиль, виконт открыл дверцу фонаря.

– Только не доставайте свечу, – предостерегающе вскинулась Геро.

Фыркнув, он поднес к огоньку оторванный лоскут, поджег и подождал, пока разгорится. Просунув руки сквозь прутья решетки, Себастьян держал пылающий снаряд так долго, как только мог, а затем швырнул его к двери. Словно выпущенный из катапульты, тот пролетел, осветив сумрачный лестничный пролет, и с глухим звуком ударился о массивную дверь. Осыпав водопадом искр каменную перемычку, снаряд на какое-то мгновение ярко вспыхнул и погас.

– Дьявол и преисподняя, – шепотом ругнулся виконт и добавил. – Прошу прощения, мисс Джарвис.

Она стояла рядом, вцепившись руками в прутья решетки.

– Все в порядке.

Себастьян повернулся к спутнице, оценивающе разглядывая плотную ткань ее амазонки. Да, этот наряд будет гореть ничуть не лучше, чем его куртка или жилет.

– Почему вы так на меня смотрите? – спросила Геро.

– Ваши нижние юбки.

– Мои… – девушка запнулась. На мгновение Девлину показалось, что она решительно откажет. Но мисс Джарвис только попросила:

– Отвернитесь.

Себастьян пошел подобрать еще несколько камней.

– Я уже, – окликнула Геро.

Девлин сначала забросил под дверь свою куртку, затем грубый жилет, даже не пробуя их поджечь.

– Зачем? – полюбопытствовала спутница, когда виконт принялся полосовать первую из ее тонких нижних юбок.

– Это грубый корм для огня. Батист сгорит быстро, но шерстяная куртка будет тлеть долго.

– Будем надеяться.

– Будем надеяться, – согласился Себастьян.

Первый из обвязанных тонкой тканью снарядов он не докинул, и тот ярким, но бесполезным ворохом искр вспыхнул и иссяк на второй сверху ступеньке. Следующий попал точно в цель.

– Слава Богу, – шепнула Геро, прижимаясь к решетке и не сводя глаз с маленького огонька у двери. Тот горел некоторое время, достаточное, чтобы подвал наполнился дымом и острой вонью тлеющей шерсти.

– Мы не умрем? – закашлявшись, спросила мисс Джарвис. – Я имею в виду, от удушья.

– Скорее всего, нет, если отойдем в дальний угол подземелья, к той груде обломков. Там ощущается приток воздуха.

Но узникам не пришлось отступать. Огонек затрещал и погас. Оставался последний лоскут батиста.

– Не сработает, – буркнул Себастьян.

– Должно сработать, – оттолкнулась от решетки Геро. – Режьте остаток юбки, – велела она, принимаясь расстегивать медные пуговицы своей амазонки. – Ваша куртка отсырела от лежания на камне.

– Вы замерзнете, – предупредил Девлин.

Мисс Джарвис сердитыми, решительными движениями стягивала свой наряд. Белизна девичьих рук отливала золотом в тусклом свете мерцающего фонаря.

– Главное, попадите в дверь.

Обе части амазонки плюхнулись поверх его куртки и жилета. Себастьян мог добавить и свои бриджи, но, будучи пошиты из оленьей кожи, те все равно бы не загорелись. Геро, оставшаяся только в легком, коротком корсете, тонкой нижней сорочке, чулках и ботинках, наблюдала, как виконт осторожно поджигает последний снаряд. Девлин дал огню разгореться, пока тот не стал обжигать ему ладонь, а затем метнул камень вверх на ворох одежды.

В этот раз тряпки под пылающим снарядом вспыхнули, занялись быстро и жарко. Воздух наполнился потрескиванием пламени и смрадом горелой шерсти. Узники стояли и не сводили глаз с огня, а в это время вдалеке большой колокол церкви Святого Климента пробил четыре раза. Как только принялся вызванивать маленький колокол, повторяя отсчет для тех, кто мог ошибиться в первый раз, костерок, зашипев, погас.

ГЛАВА 41

– Извините, что втянула вас в это, – сказала Геро.

Обреченные сидели бок о бок на каменном выступе, идущем вдоль стены сводчатого подвала. Девушка подтянула колени к груди, крепко обхватив их руками. Себастьян поставил фонарь рядом с ней, хотя жалкое тепло свечи служило лишь призрачной защитой от промозглого холода подземелья.

Повернув голову, виконт посмотрел на соседку. Та растеряла почти все свои шпильки, волосы рассыпались, обрамляя лицо спутанными прядями, и от этого мисс Джарвис выглядела не такой уж неприступной.

– Я сам себя втянул, – возразил Себастьян.

– Но почему? – между бровями испытующе вглядывавшейся в него собеседницы пролегла морщинка. – Зачем вам заниматься расследованием убийств? 

Запрокинув голову, Девлин уставился на старинный свод.

– Мне говорили, это одно из проявлений высокомерия – считать, что ты способен разгадать загадку, ставящую в тупик остальных.

– Но ведь вы не потому взялись за это дело?

– Нет, – подтвердил виконт, чувствуя, как губы невольно складываются в улыбку.

– Это из-за жертв, да? Вот почему вы этим занимаетесь – ради погибших?

– А разве вы сами по другой причине впутались во все эти неприятности? Не из-за женщины, умершей на ваших руках?

Какое-то время мисс Джарвис молчала. Себастьян слышал звук капающей где-то в отдалении воды, чувствовал давление толщи земли над головой.

– Мне бы хотелось так думать, – наконец произнесла Геро. – Но я пришла к унизительному выводу, что делаю это большей частью ради себя.

– Ради себя?

Девушка беспокойно поерзала, придвинувшись к собеседнику чуть-чуть ближе. Будь на ее месте любая другая, Себастьян давно бы предложил тепло своих объятий – для спасения от холода их обоих. Но с дочерью лорда Джарвиса подобное представлялось немыслимым – даже если она озябла и обречена на скорую гибель.

– Отец полагает, что я поддерживаю реформы, потому что питаю сентиментальную склонность к добрым делам, – продолжала Геро.

– Не очень-то хорошо он знает родную дочь, правда?

Собеседница удивила виконта, издав приглушенный смешок.

– Да, в этом отношении не знает. Я нимало не расположена к благотворительности. И пытаюсь добиться реформ из чувства, что так будет правильнее, из убеждения, что в обществе назрели изменения. Это скорее исходит от ума, нежели от сердца.

– Мне кажется, вы чересчур строги к себе.

– Ничуть. Судьба неимущих женщин и беспризорных детишек волновала меня примерно так же, как участь ломовых лошадей. Я сочувствовала им, как страдающим живым существам, но, разумеется, никогда не допускала, что могу оказаться на их месте. И тут… – запнувшись, Геро сглотнула, но продолжила. – Тут я повстречала Розу – Рейчел Фэйрчайлд. И поняла, что она… точь-в-точь как я. Девушка, рожденная и выросшая в достатке, обладавшая всеми преимуществами привилегированного положения, танцевавшая в «Олмаксе» и катавшаяся в Гайд-парке – и все же по неведомой причине закончившая свои дни в приюте Магдалины. Именно тогда я, кажется, впервые осознала: «когда б не милость Божья, быть бы там и мне» [52].