Время любить, стр. 110

– Вы осторожный человек, Иван Борисович, – заметил он. – Ничего лишнего не записываете. У вас, наверное, память отличная?

– Не жалуюсь, – ответил Александров.

– Я… я очень виновата? – испуганно посмотрела на майора Жанна.

– Конечно, лучше было бы, если бы вы обо всем сразу рассказали мужу или пришли к нам… – улыбнулся Григорий Викторович. – Но где вам было тягаться с опытной Маргарет! Ведь вы не знали, что ваш отец, Игорь Иванович Найденов, а точнее, Карнаков Игорь Ростиславович, сбежавший много лет назад во Франции, год назад погиб от пули своих союзников в Афганистане. Кстати, он помог бежать захваченному в плен советскому шоферу. Скорее всего, ваш отец разочаровался в «западном рае» и предпочел вернуться на Родину, хотя и прекрасно понимал, что здесь придется отвечать перед нашим законом по всей строгости.

– А письма? – изумилась Жанна. – Маргарет каждый раз с посылками привозила мне письма от него.

– Почерк очень похож на почерк вашего отца, но это обычная подделка, – спокойно заметил майор.

– Зачем им все это? – пожал широкими плечами подполковник.

– Вы, Иван Борисович, и авиационный полк, в котором вы служите, очень заинтересовали иностранную разведку. Разумеется, рассчитывали они главным образом на вашу жену.

– Неужели они думали, что я… что я буду сознательно помогать им? – ошарашенно произнесла Жанна.

– Скажите, пожалуйста, Жанна Игоревна, вы не заметили какой-нибудь пропажи дома после визитов госпожи Маргарет? – спросил Васильев.

– Заметила, – опустив светловолосую голову и не глядя на мужа, ответила Жанна. – Иван прислал мне газету, где был помещен его портрет и статья, потом пропала из альбома фотография, где мы сняты вместе.

– И все?

– Исчезли несколько писем мужа, – потерянно проговорила Жанна. – И фотографии, где он с летчиками на аэродроме.

– Почему же вы сразу об этом не рассказали? – строго посмотрел на нее майор.

– Я думала, это Витя, – сказала Жанна. – Он один раз уже выдрал из маминого альбома несколько фотографий и разорвал… И потом, она ведь засветила пленку…

– Вы так думаете? – усмехнулся майор. – Она могла сделать вид, что засветила…

– Но зачем ей мои фотографии? – спросил Иван Борисович.

– От вашей жены к вам… Такую, по-видимому, ставила перед собой цель Маргарет. Ее задача – собрать как можно больше информации о вас, Иван Борисович, о вашем окружении, товарищах… Кстати, фотографироваться на аэродроме, тем более у самолета, вам не следовало бы!

– Обычный истребитель… Я не думал, что фотографии попадут… – Иван Борисович бросил тяжелый взгляд в сторону жены, – к чужим.

– Я буду вынужден об этом сообщить в вашу часть, – сказал майор.

– А этот… магнитофон, – кивнула на аппарат Жанна, – как он мог записывать разговоры, если проигрывал музыку?

– У него есть дополнительное записывающее устройство, включающееся при звуке голоса, а когда кассета крутится, записывающее устройство отключено, – пояснил майор.

Он позвонил по внутреннему телефону, сказал, чтобы принесли вещи. Вскоре вошел лейтенант и принес большую сумку с вещами, которые Жанна и Иван несколько дней назад передали в КГБ. Вещи, полученные Жанной от Маргарет.

– Если бы я знала, чем все это кончится, я и на порог бы не пустила эту дамочку, – вздохнула Жанна.

– Может, они и в шляпку тебе вмонтировали микрофон, – насмешливо заметил Иван Борисович.

Майор протянул Жанне листок и шариковую ручку, показал, где нужно расписаться.

– Вещи можете забрать, – сказал он. – А вот портативный магнитофон нам еще понадобится.

Майор расписался в их пропусках, вежливо проводил до дверей. Пожал руку Жанне и Ивану Борисовичу.

– А если она… Маргарет, снова мне позвонит? – остановилась на пороге Жанна.

– Сразу же сообщите нам об этом, – сказал Григорий Викторович. – По тому самому телефону, который я вам дал.

Иван Борисович мерил квадратную комнату тяжелыми шагами, а Жанна стояла у окна и смотрела на улицу. Небо над Москвой было пасмурное, редкие снежинки кружились в туманном воздухе, внизу шелестели шинами троллейбусы, автомашины. Дворники натянули у тротуара канат с красными тряпочками и, задрав головы, смотрели наверх, откуда с грохотом падали глыбы смерзшегося снега и сосульки. С пушечным грохотом ударившись об асфальт, лед разлетался, разбрызгивая по сторонам сверкающие осколки. Два мальчика со школьными ранцами за плечами стояли на противоположной стороне улицы и зачарованно смотрели вверх, где орудовали лопатами и ломами рабочие.

– Я никогда не думал, что ты так падка на эти проклятые тряпки, – говорил Иван Борисович – Почему ты мне сразу не сказала? Можно подумать, что эта баба тебя околдовала! А я, дурак, хотел было взять этот магнитофон на учения! Хорошо бы я сегодня выглядел в глазах майора КГБ с записью наших разговоров!

Слова мужа тяжелыми камнями падали на душу молодой женщины. Глаза ее наполнились слезами, руки вцепились в подоконник. В этот момент сверху грохнулась огромная ледяная глыба, дворники прикрылись руками от брызнувших ледяных осколков. Мальчишки на тротуаре запрыгали от радости, рты их открывались и закрывались, но слов было не слышно.

– Лучше ударь меня! – с рыданиями вырвалось у Жанны.

Шаги за спиной прекратились, потом руки мужа осторожно легли на ее вздрагивающие плечи, он прижался гладко выбритой щекой к ее щеке.

– Ну ладно, ладно, – ласково произнес он. – С этим все кончено… Меня поражает другое: как они добрались до тебя? Психологи! Решили, раз отец переметнулся к ним, значит, и ты, дочь его, будешь служить им. Мол, яблоко от яблони… – Он взъерошил ее густые волосы, повернул к себе, крепко поцеловал в губы. – Не казни себя, ты же мне все-таки все рассказала… .

– Я только тогда сообразила, что ей что-то нужно от меня, когда она заикнулась про фотографии – всхлипывая, произнесла Жанна. – Я летела к тебе и все вспоминала: про газету, фотографии, письма… Да она, Маргарет, воровка! Шарить в чужом доме по полкам! Вся такая из себя расфуфыренная, фу-ты ну-ты! Я раньше думала, такое может быть только в детективном романе или в кино.

– Не хочется мне тебя здесь одну оставлять… – начал было Иван Борисович.

– А Витя? Мама? – перебила она. – Мне осталось всего ничего до конца учебы. Придется, Ваня, потерпеть нам еще три-четыре месяца. Главврач ждет меня с дипломом медсестры. А если эта шпионка объявится, я сразу позвоню Васильеву.

– Пойдем за сыном? – сказал он.

– Рано еще, – взглянув на часы, ответила она.

– Одевайся, – скомандовал муж. – Я через четыре часа улетаю в часть, а еще по-настоящему сына не видел.

Жанна прижалась к мужу, провела ладонью по его волнистым желтым волосам, тихонько засмеялась сквозь слезы:

– Все равно я самая счастливая, потому что у меня есть ты! Скажи, ты больше на меня не сердишься?

– Я тебя люблю, – тихо произнес он.

2

Андрей и Оля стояли на улице Чайковского и ловили такси. Только что позвонила Ася Цветкова и растерянным, взволнованным голосом сообщила, что у них с Валерой случилось несчастье, просила побыстрее приехать к ним в Купчино. В Ленинграде стояла самая мерзкая погода, которую только можно придумать: небо серое, низкое, сыплет мелкий дождь, перемешанный со снегом, на обочинах – кучи грязного снега, на тротуарах – лужи, воздух тяжелый, пропитан влагой и сыростью, на окнах зданий мутные капли. Промчится мимо машина, и на тротуары выплеснется мокрое снежное крошево. Прохожие отскакивают к стенам домов но и их обдает грязью. В окнах зданий с утра до вечера горят лампочки, лица людей, вышедших на улицу, мрачны и тоскливы. Особенно страдают от такого перепада давления пожилые и больные люди. Еще пятого января был десятиградусный морозец, кругом белел чистый снег, а шестого утром весь город поплыл: температура поднялась до семи градусов тепла. К ночи немного похолодало, а утром снова оттепель.