Солнце на стене, стр. 50

— А кто же тогда? — спросил начальник цеха.

— Я ничего из цеха не выносил, — сказал Володька.

— Вы же слышали, — усмехнулся Шарапов, — Биндо к мелким кражам не имеет отношения… Он уж если украдет, так паровоз!

— Это другое дело, — ухмыльнулся Володька.

— Какая наглость! — сказал начальник цеха.

— Если я отбыл срок, значит, вор? — Биндо обвел всех сердитым взглядом. — А вы посмотрите мои бумаги… Я получил статью за хулиганство.

— А как в этом отношении у него? — спросил Сергей, сделав красноречивый жест.

— Выпивает, — сказал комсорг цеха. — Но не бузит.

— Ножи какие-то вытачивает, — ввернул мастер.

— В рабочее время? — спросил начальник.

— Остаюсь после гудка, — ответил Биндо.

— А потом пропадает инструмент, — сказал мастер.

— Зачем тебе эти ножи? — спросил Шарапов.

— Ребята просят, — сказал Володька. — Обыкновенный охотничий нож… Не холодное оружие.

Он достал из кармана металлический вороненый нож и протянул мастеру. Тот, едва взглянув, передал начальнику. Нож пошел по рукам. Шарапов долго рассматривал, нажимал кнопку, щелкал и наконец произнес:

— Искусно сработан…

— Бери, если нравится, — сказал Биндо. — Я еще сделаю. — И, взглянув на начальника цеха, добавил: — В нерабочее время…

— Нет уж, не стоит, — сказал Сергей и с сожалением вернул Володьке нож.

Видя, что обстановка немного разрядилась, мастер вскочил с места и, открыв ящик, достал фанерную коробку с набором плашек и метчиков для нарезки резьбы.

— К этому ты тоже не имеешь отношения? — спросил мастер. — Сегодня в обеденный перерыв я нашел этот набор в ящике для отходов, под стружками. А ящик стоит возле станка этого фрукта…

— Какая-то сволочь подбросила, — сказал Володька.

— Так он вам и сознается, — усмехнулся мастер. — У этих молодчиков опыт… Они выкручиваются до последнего.

— Кто «они»? — спросил Биндо.

— Тут без милиции не обойдешься, — сказал мастер.

— Не пугай, — сказал Биндо. — Я пуганый.

— А что скажете вы? — спросил Шарапов и посмотрел на нас. — Вы ведь хлопотали за него.

— Может быть, действительно кто-нибудь пошутил? — сказал Дима. — Взял и подбросил?

— А ключи, сверла, приборы? — возмутился мастер. — Это тоже милые шутки? Больше чем на двести рублей инструмента за три месяца пропало!

— С этим пора кончать, — сказал начальник цеха.

— Если это он… — Дима так и не мог произнести слово «украл», — то я могу с зарплаты внести часть суммы.

— Не в этом дело, — сказал мастер.

Биндо с удивлением взглянул на Диму, потом повернулся к мастеру. Глаза его стали узкими и совсем прозрачными.

— Ты, как прокурор, — сказал он, — тянешь на статью… Чего вам от меня надо? Не брал, говорю, ничего. На кой хрен мне ваши инструменты? У меня у самого набор сверл увели… Нашли преступника! Как же, бывший уголовник! А вы поищите вора в своем здоровом производственном коллективе. На меня-то легче всего пальцем тыкать. Но не на таковского напали, начальнички! Не пойман — не вор! Я, может быть, пришел к вам, чтобы стать человеком. Что я, сачок? Плохо работаю? А вы мне каждый день тычете в рыло мою судимость… Мол, не забывай, парень, что был шпана, уголовник! Что я, не вижу, как за мной сто пар глаз наблюдают? Тут и захочешь, не украдешь… Не брал я у вас даже паршивого винта, ясно? Верить надо человеку!

— Гляди, какой грамотный, — сказал мастер.

— Я знаю Биндо много лет, — сказал я. — Росли вместе. Была у него такая полоса в жизни… За это он сполна рассчитался. А сейчас, по-моему, стал другим человеком… Я верю ему.

— И я верю, — сказал Дима.

— Мы собрались сюда не на суд, — сказал начальник цеха. — Если бы дело было очевидное, то этим вопросом занимались бы не мы, а другая организация…

— Милиция, — ввернул мастер.

— Мы хотели с тобой, Биндо, поговорить по душам, — продолжал начальник. — Начистоту. Сам посуди, все факты против тебя: и эти задержки после работы, отлучки на территорию в рабочее время, эти метчики в твоем ящике… Когда мы тебя принимали на работу, мы знали о твоей судимости. Так что ты на нее не ссылайся. Возможно, мы и ошиблись. Дай бог, чтобы это было так. Возможно, в цехе завелся вор, который умело наводит тень на плетень. Что ж, если так, извини нас. Мне тоже хочется верить тебе.

— Ну, кто же тогда? — спросил мастер.

— Поймаю я этого гада, — сказал Биндо.

На этом неприятный разговор закончился.

Я думал, что Биндо подождет нас, но он первым поднялся со своего стула, который хотели было сделать скамьей подсудимого, и ушел. Вид у него был непроницаемый. Неужели он всех провел?

— У меня камень с сердца, — сказал Дима.

— Не пойман — не вор, — повторил я Володькины слова.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Я только что вернулся из бани, когда пришел Игорь Овчинников. С тех пор как я уехал, мы еще не виделись. Я заходил к нему, но его дома не было. Сосед, который повстречался на лестнице, сказал, что Игорь в командировке.

— Показывай свои трофеи! — потребовал Игорь после дружеских рукопожатий.

Я показал. Игорь подержал тяжелую плиту в руках, провел пальцем по надписи и даже подышал на зеленоватую гладкую поверхность.

— Что тут написано?

— Если бы я знал, — сказал я.

Я рассказал об экспедиции, а потом спросил, что нового у него. Спросил так, из вежливости. Игорь не очень-то разговорчив. Он рассказал, что в одной деревне пьяный тракторист запустил тяжелый трактор и, будто на танке, врезался в толпу танцующих парней и девчат. Погибли двое. Пришлось срочно ехать в этот отдаленный район.

— Я тут тоже с неделю назад перевернулся, — сказал он. — Стекло вылетело, и крыша помялась.

Он в дождь ехал по шоссе, и его занесло. Развернувшись на скользкой дороге, опрокинулся в кювет.

— Вот это новость, — сказал я.

— Противно теперь смотреть, — сказал Игорь. — У Калаушиных стоит в гараже. Жалкий такой, помятый.

— Ты один в машине был? — спросил я.

Игорь отвернулся и снова стал разглядывать и гладить малахитовую плиту. Вид у него был смущенный. Игорь врать не умел.

— А она как? — спросил я. — Не покалечилась?

— Иванна-то? Руку обрезала о стекло. Пустяки, я ей тут же перевязал.

— Покатались, значит? — сказал я.

— Она же в первый раз за рулем…

— Она?

Оказывается, никакого дождя не было. Этот бесенок Иванна уговорила Игоря поехать покататься за город и выпросила руль. Ну, а уговорить Игоря ничего не стоит. Он только посоветовал ей свернуть на проселочную дорогу и ехать потише. Она, конечно, не послушалась и на приличной скорости вдруг взяла да и свернула на тропинку. «Запорожец» два раза перевернулся. Игорь нашел здоровую лесину и, подсунув под машину, поставил на колеса.

Иванна тоже помогала. И даже поцеловала Игоря в щеку. За то, что он не ругал ее.

Говоря об Иванне, Игорь заулыбался, порозовел. Ему приятно было вспоминать, как Иванна его поцеловала. Привстала на цыпочки, обхватила за шею и, сказав: «Ты хороший!» — крепко поцеловала в щеку.

— Дорогой поцелуй, — заметил я.

— Когда мы опрокинулись, знаешь, что она сказала? «Ты, — говорит, — не расстраивайся, приедет Андрей и починит. Андрей все сделает, — говорит, — что я попрошу…»

— Влюбился ты, что ли? — спросил я.

— Она еще совсем девочка, — смутился Игорь.

— Не давай ей больше руль! Хотя бы до тех пор, пока я ее не научу.

— Ты уж научи ее, — сказал Игорь.

Я захватил комбинезон, и мы отправились на автобусную остановку.

Я до сумерек провозился в гараже. Вставил лобовое стекло — Игорь заблаговременно купил, — выровнял вмятину на крыше. Хорошо, что они перевернулись на пашне. Если бы на асфальте, так легко не отделались бы. Правую фару тоже придется менять.

Вечером я возвращался в общежитие. Навстречу неторопливо шла женщина. Я толком не рассмотрел ее — было темно, — но в фигуре и походке что-то очень знакомое.