Когда боги глухи, стр. 85
– Кое в чем перегнали, – вяло заметил Игорь. На такой жаре и мозги скоро расплавятся. – Например, космическая техника, ракеты…
– Вот мы и подошли, дорогой Игорек, к твоему заданию, – подхватил Родион Яковлевич. – Я читаю в газетах, что некоторые предприятия посылают своих работников в среднеазиатские совхозы, на север. Вместе со своим транспортом. Уборка урожая на целине, и прочее.
– От нас тоже поедут в Казахстан комсомольцы, – вставил Найденов.
– Ты – комсомолец?
– Пока взносы плачу, – усмехнулся Игорь.
– Сходи в райком комсомола, попросись куда-нибудь… Лучше, конечно, в Казахстан. Там Байконур, космонавты… Чем черт не шутит, вдруг познакомишься с кем-нибудь? Любая информация ценна, а люди болтливы. Конечно, Байконура тебе не видать как своих ушей, а вот с местными людьми можно завязать знакомство. Только не будь навязчив, действуй с оглядкой… Кем тебя могут послать? Шофером, трактористом?
– Собрать я машину, пожалуй, смогу, а вот водить…
– Срочно поступи на курсы, получи права, – нахмурился Изотов. – Как же я это раньше тебя не надоумил?
– И надолго мне туда… в ссылку? – без энтузиазма поинтересовался Игорь.
– Не пойму я тебя, дружище, – помолчав, холодновато заметил Изотов. – Говоришь, готов на все, а тут вдруг заскучал… Жаль из столицы уезжать или с женой расставаться?
Как всегда, Родион Яковлевич попал в точку: Найденов привык к большому городу, своим магнитофонам, транзисторам, да и вообще к удобствам… Так вдруг всего сразу лишиться? Да и девочка у него подходящая появилась…
– А вдруг с завода не отпустят? – сказал он.
– Надо постараться, Игорь, – уговаривал Изотов. – Каждый год посылают на время уборочной кампании от разных организаций людей, машины? Прояви комсомольский энтузиазм, дескать, горю желанием помочь нашим прославленным целинникам в уборке урожая! Давно мечтал побывать в целинных совхозах… Справившись с заданием за год-два, вернешься в Москву…
– Год-два? – обомлел Игорь. – Да от нас посылают всего-то на два-три месяца.
– А ты там, в Казахстане, зацепись… Потолкуй с директором совхоза, мол, понравилось у вас, хочу остаться… Это будет расценено как трудовой героизм. Человек, имея столичную прописку, хочет остаться в глуши. Да про тебя в местной газете напишут!
– Я, конечно, попробую… – неуверенно начал Игорь.
– А после этого будем конкретно говорить о твоей переброске за границу, – перебил Родион Яковлевич. – Куда тебе хочется? В Штаты или Западную Германию?
– В Америку, – сказал Игорь, начиная привыкать к мысли, что тут, пожалуй, уже ничего не изменишь.
На уборку урожая его отпустят: последний год начальник цеха не очень-то доволен им. Ведь завод стал для Игоря прикрытием. Разлука с женой его не пугала: там девушек хватает, по телевизору часто показывают жизнь на целине – одна молодежь… И живут теперь не в шалашах и палатках, а в удобных стандартных домах. Вся страна снабжает новоселов и строителей таежных магистралей лучшими товарами, в Казахстане можно купить то, чего и в Москве не найдешь… Но главное, что его утешало, – это избавиться от постоянного страха перед разоблачением. Последние месяцы страх не отпускал его. Засыпал и вставал с мыслью, что не сегодня завтра попадется… А там, вдали от Изотова, он сам себе хозяин. Конечно, что-то нужно будет сделать… Игорь уже давно понял, что просто так его никогда не переправят на Запад, для этого нужно на них поработать… Эх, скорее бы все это кончалось!..
– Когда у вас будут отправлять на уборку урожая? – спросил Изотов. – В конце июля – начале августа? Постарайся попасть в первую группу, а до этого сдай на права. Все инструкции получишь перед отъездом. – Он похлопал Игоря по плечу. – Я дам тебе знать, когда мы снова встретимся… Своему отцу об этом ни слова!
– Сколько же ему лет? – спросил Игорь.
– Ты не знаешь, сколько твоему родному отцу лет? – усмехнулся Родион Яковлевич.
Игорь не ответил.
– Ну и жара! – поднялся со скамейки Изотов, его брюки прилипли к коленям, тенниска под мышками пошла влажными кругами.
Да и Игорю было не легче: пот струйкой стекал между лопаток, вся спина мокрая… Вдруг вспомнилась далекая Андреевка, куда ему теперь путь заказан, речка… как же она называется? Лысуха! Неширокая, с заросшими осокой берегами, на стремнине меж камней щурята стоят, стрекозы греются на лопушинах. Мальчишкой он в жару прямо с моста прыгал в холодную темную воду…
– Запиши весь разговор с отцом на пленку, – прощаясь, сказал Родион Яковлевич.
Игорь удивленно вскинул брови: это еще зачем?
– Проверь новую машинку, что я тебе в прошлый раз дал, – пояснил Изотов. – Ну, не тебя мне учить, как это делается!
– Отцу можно сказать?
– Сколько тебя можно учить? – покачал головой Изотов. – Грош цена записи, если Карнаков будет знать про машинку! Да и ты забудь, что она работает: говори все, что хочешь.
Он ушел, а Игорь еще долго сидел в тени, глядя прямо перед собой. На опустевшую скамейку уселась парочка; оглядевшись, один из них достал из дипломата блок западногерманских кассет «Агфа» и часы с никелированным браслетом. Найденов улыбнулся: одного из этих двух он знал – специалист по перепродаже японских часов, шариковых авторучек и итальянских очков в металлической оправе. Игорь извлек из кармана рубашки защитные очки – тоже итальянские – и надел. Мир сразу стал красочным и объемным. Насвистывая услышанный в кино мотив, неторопливо зашагал к стоянке такси, которая была на другой стороне улицы. Стоя у светофора, увидел, как к спекулянту направились два милиционера. Увлеченно торгующаяся парочка ничего не замечала вокруг. Игорь подумал: не свистнуть ли им? Милиционер положил руку на плечо спекулянту – тот аж подпрыгнул на скамейке, даже издали было видно, как он растерян…
«Оказывается, и здесь можно погореть… – подумал Игорь. – Посадить не посадят, а штраф обязательно взыщут!»
На светофоре загорелся зеленый свет, и Найденов вместе с другими пешеходами зашагал по «зебре» на другую сторону Садового кольца.
3
Павел Дмитриевич Абросимов стоял у раскрытого окна своего гостиничного номера и смотрел на металлически блестевшую за парком полоску реки. В комнате было прохладно, в то время как на улице стояла жара. С пятого этажа гостиницы он видел разомлевшие клены, липы, березы, сразу за детской площадкой росли молодые серебристые ели и сосны.
Павел Дмитриевич был в голубой майке и трусах, брюки аккуратно висели на спинке стула, выглаженная рубашка – в шкафу на плечиках, там же и новый пиджак. Утром, бреясь в ванной, он впервые заметил в поредевших темных волосах седину, да вроде бы обозначился и животик – этакий белый валик над резинкой трусов. Неожиданно для себя стал энергично делать зарядку, однако скоро выдохся и подумал, что, наверное, теперь и десять раз не подтянется на турнике, а когда-то мог – двадцать! Черт возьми, скоро сорок! Большая половина жизни прожита, если исходить из статистики, что средняя продолжительность жизни у нас более семидесяти лет. Он добился всего, чего хотел. Построил в Андреевке двухэтажную школу, мастерские, ребята разбили фруктовый сад…
Павел Дмитриевич живет в гостинице, каждый день к девяти он приходит в обком партии. В неделю раз обязательно выезжает в районы области, знакомится с руководителями отделов народного образования, педагогами. В отдаленном поселке повстречался с бывшей учительницей, которая, выйдя на пенсию, пошла работать на животноводческую ферму лаборанткой. Все девочки из ее класса, закончив школу, стали доярками, телятницами…
И вот совсем другой факт: молодая пара учителей, направленных после института в деревню, сбежала в середине учебного года! Когда их нашли в городе и пристыдили, оба выложили на стол свои дипломы и заявили, что в глушь не поедут…
Сколько же случайных людей заканчивает педагогические институты!
Время от времени Павел Дмитриевич бросал взгляд на телефон: он заказал Рыбинск. С Ингой Васильевной не виделся больше года. Мог бы поехать в командировку в Рыбинск, где она жила, но путать личное со служебным не стал. Время бы раздаться звонку, но аппарат молчит…