Западня для ракетчика, стр. 82

Лейтенант Барлоу плыл первым, за ним еле поспевал Карпентер — Линкс дал его командиру взвода «тюленей» в качестве усиления. На запястье лейтенанта тускло светились циферблаты компаса и глубиномера. Вместо грузового пояса на брезентовом ремне болтался плоский диск магнитной мины.

— Показались голубчики, — произнес склонившийся над экраном сонара Игорь. — Толик, у нас гранаты есть?

— Есть у наземной группы, — вместо Давыдова ответил Воробьев.

— Жалко, небось мину тащат, кинуть им туда пару гранат — и все дела. Придется в воду лезть, тряхну стариной, — Сомов направился было к выходу из рубки.

— Постойте, давайте, как они уплывут, мы эту мину им прицепим, — предложила Лика. — Вы говорили, они же нас прямо сейчас взрывать не будут.

— А что скажешь, командир? — заинтересовался предложением девушки Воробьев. — И драться Игорю ни с кем не придется.

— Не люблю я эти мины, — нахмурился Давыдов.

— Я заметил, — с иронией произнес Сомов, — а что же в таком случае ты любишь?

— У тебя на катере у генератора предохранители на сколько?

— Ампер на пять, — с недоумением произнес бывший морпех, — а что?

— Поставь на три и запусти движок, только по моей команде.

— Хорошо.

— А удлинитель найдется метра на четыре.

— Вон лежит у двери.

— Отлично, встаньте все на что-нибудь деревянное. Остап, следи за экраном, когда до этих гавриков будет метров двадцать, скажи мне.

— Есть, шеф, будем ловить рыбу на электроудочку, — понял милиционер.

Барлоу и Карпентер приближались к берегу, дно под уклоном пошло вверх. Глубиномер стал показывать уменьшение глубины. До поверхности оставалось футов шесть, но расстояние до дна уменьшилось до трех футов. Внезапно где-то впереди, как большое сердце, застучал двигатель катера. Лейтенант в недоумении замер. Что всполошило русских? Чего ради они вздумали запустить двигатель? Он решил оставаться на месте, еще не хватало угодить под работающий винт катера.

— Двадцать метров! — пробасил из рубки Хмара. — Бросай!

Давыдов широко размахнулся и швырнул за борт катушку с проводом, удлинитель взмыл над морем и по дуге, разматываясь, как лента серпантина, упал в море. Второй конец удлинителя был воткнут в силовой щит. В следующий момент дизель взвыл от возросшей нагрузки на генератор, потом сгорели предохранители, и дизель размеренно застучал на прежних оборотах. Давыдов потянул за свободный конец электрического кабеля, вытащил его на палубу и вернулся в рубку. Сонар работал от аккумуляторов, поэтому оставшимся у его мерцающего экрана было видно все: на дне возле катера лежали две изогнувшиеся в неимоверных судорогах фигуры. Из выпавших загубников аквалангов к поверхности тянулись нитки пузырьков воздуха.

— Пойду, подберу акваланги, они нам еще пригодятся — сказал Игорь.

— Осторожнее с миной, — посоветовал ему Давыдов.

— Будь спок, не в первый раз, — ответил ему Сомов и ушел готовиться к погружению.

До сеанса связи оставалось полтора часа.

Линкс выждал время, необходимое для возвращения пловцов на яхту, но никто не вернулся, подводный радиотелефон молчал. Никакой активности не замечалось и на берегу, на борту русского катера царила тишина.

— Передайте наверх, что временно мы выходим из игры, — невозмутимо сказал он девушке. Он вышел на палубу, убрал парус, запустил дизель, встал к штурвалу и развернул нос «Урсулы» в сторону Керченского пролива.

— Вперед, груз утрясется в дороге, — произнес он и добавил оборотов двигателю.

Ничего не случилось: бой они проиграли, но еще неизвестно, кто выиграет сражение! Судьба невернувшихся его не волновала, за годы работы в ведомстве центральной разведки он привык терять людей, иногда этого требовал замысел операции, иногда это было следствием обстоятельств. Еще лет десять назад он приучил себя переносить потери с мыслью, что и сам ой в любой момент может оказаться на месте погибших. Тогда в его личном деле просто появится аляповатый красно-коричневый штамп MIA [5]. Он давно сжился с этой мыслью и был готов. А тот, кто не готов, может уходить из отдела тайных операций, таким в оперативном управлении ЦРУ просто нечего делать. Рэй Линкс возвращался, возвращался, потеряв большинство людей своей группы, и пускай за ним ходит жутковатая слава человека, возвращающегося с заданий в одиночку, он сделал все, что от него зависело, и его совесть была спокойна.

ГЛАВА 42.

«ЛЕТАЙТЕ САМОЛЕТАМИ АЭРОФЛОТА!»

Воробьев откинул крышку контейнера радиостанции и стал поворачивать ее на столе из стороны в сторону. Наконец на приборной панели вспыхнула зеленая надпись: «Есть связь» — антенна станции поймала сигнал спутника. Капитан включил аппаратуру засекреченной связи и нажал кнопку ввода ключа. Некоторое время аппаратура проверяла канал и синхронизировалась с комплектом спецаппаратуры абонента, потом на приборной панели загорелся транспарант «Есть канал». Воробьев взял лежавшую в углублении телефонную трубку и сказал позывные абонента. Ему незамедлительно ответили. Капитан протянул трубку Медведеву:

— Готово, шеф.

Майор взял трубку и назвал свой код, абонент представился ему аналогичным образом.

— Ого, — улыбнулся Воробьев, — сам Хмелев на связи.

— Небось, не хочет лампасы из штанов выпарывать, — ворчливо заметил Урванцев, демонстрируя прекрасную осведомленность в делах соседнего ведомства.

— Ну, вашему Боровому, если дело пойдет не так, тоже лампасов не видать, — парировал Воробьев. — Единственное, выпарывать не придется, но получить их он уже никогда не сможет.

— Тише вы, горячие финские парни, — шикнул на них Сомов, — не слышно ни хрена.

— А тебе и слушать не положено, знаешь, как у нас все засекречено? — пошутил Урванцев.

— А ты на своих выходить не будешь?

— Не, теперь это их вотчина, — подполковник кивнул в сторону ФСБэшников. Медведев тем временем быстро доложил обо всем случившемся за последние часы, потом его лицо изменилось, и Давыдов сразу почувствовал: что-то пошло не так.

— Тебя, — майор протянул трубку Сомову.

— А я-то тут при чем?

— Нужен тот, кто поведет катер.

— Давай, — протянул руку бывший морпех.

— Кто на связи? — прошелестела трубка.

— Главный флотоводец, — уклончиво ответил Сомов.

— Это закрытый канал, можете говорить свободно.

— Лучше поберегусь, я последнее время что-то разуверился в криптографии.

— Хорошо, у нас возникли проблемы.

— В чем дело? — подобрался Игорь.

— Наши береговые посты слежения сообщают, что час назад через Керченский пролив прошел украинский флагман «Гетьман Сагайдачный». Насколько нам стало известно, его задача блокировать крымское побережье Азовского моря. Как поняли?

— Понял вас. Минуту.

— Я жду.

— В чем дело? — спросил Анатолий. — Что-то идет вразрез с планами?

Сомов мрачно кивнул, даже в тусклом свете слабой лампочки было видно, как он взволнован.

— Хохлы пригнали сюда свой флагман.

— И что?

— И все, побережье блокировано.

— Мы не сможем прорваться? — поинтересовался Воробьев.

— Вы понимаете, это — КОРАБЛЬ! Это самый настоящий боевой корабль с радарами, ракетами и пушками, он нас увидит за пятьдесят морских миль, а мы об этом и знать не будем. А потом он нас догонит и потопит.

— Может, попробовать прорваться сушей? — предложил Медведев.

— Не выйдет, — покачал головой Хмара, — до границ нашего района я бы вас еще провел, а дальше-то как? И не забывайте, Давыдова и Сомова уже ловят, и будут ловить до тех пор, пока не поймают, или пока не поймут, что это ваше изделие находится за пределами Крымской области, в частности, и Украины, в целом. Тольке нужно рвать отсюда когти, и желательно побыстрее.

— А разве катер ходит медленнее, чем этот корабль? — поинтересовался Урванцев.