Секрет для ракетчика, стр. 30

— Порядок, — шепнул Давыдов, — погнали дальше.

Следующей целью их визита на аэродром были останки «Камова», изображавшего взорванное «изделие». Они осторожно двинулись от СКП. Телевизор транслировал во всю мощь рассыпающихся от дряхлости динамиков. Догадливый американский сыщик из драг-отдела вычислил номер причала, к которому малайский сухогруз должен был доставить очередную партию наркотической дряни. У полицейского департамента дела шли в гору.

У площадки, на которой покоились останки вертушки, светился фонарь дневного света. Убедившись, что вокруг никого нет, Давыдов и Кондратов двинулись к чернеющему остову. Пока Дрон делал внутри вертушки несколько снимков, Анатолий, освещая себе путь тонким лучом света, принялся осматривать блоки БРЭА (Бортовая Радиоэлектронная Аппаратура). Его интересовали шильдики (таблички) с номерами блоков и их названиями. Он достал карандаш и переписал информацию с блоков приемо-передатчика станции разведки и помех, а потом собрался переписывать «цифирь» с приборов вертолета. Ага, что-то примерно в этом роде он и ожидал увидеть. На авионике не было ни одной таблички, все шильдики кто-то старательно содрал, судя по слою копоти, еще до того, как над корпусом машины поработал огонь. В том, что это не останки «Птеродактиля», он уже не сомневался. Лица, устроившие эту грандиозную фальсификацию, явно боялись, что по номерам приборов можно будет вычислить настоящий номер вертолета, и все же… О'кей, хлопци, раз банашв нэ мае, то i ладно, обойдемся салом, но есть еще одна зацепка, Давыдов пробрался в пилотскую кабину и склонился над приборной доской. Все в порядке. Он списал номера приборов с циферблатов высотомера, датчика топлива, указателя оборотов, потом нашел и перерисовал номер вольтметра бортового генератора. Все следы убрать вам, господа хорошие, не удастся. Вряд ли накануне вылета кто-то стал производить замену циферблатов всех встроенных приборов в пилотской кабине. Шибко долго. Да и при подобной перестановке есть риск что-нибудь разрегулировать, а на машине с неповеренными приборами согласится лететь только полный идиот. Майор уже был уверен в том, что «Птеродактиля» просто куда-то перегнали. Куда — еще предстояло выяснить. Но это явно другая вертушка. Чьи же тела выносили из сгоревшей машины? Основного экипажа? Скорее всего, нет, те ребятишки должны были принимать в деле самое непосредственное участие. Вероятно, погиб кто-то другой.

Можно было уходить, но тут ему пришла в голову еще одна идея. Он вернулся в салон и, орудуя отверткой из вещмешка, осторожно снял крышку с одного из блоков аппаратуры. Кондратов с недоумением наблюдал за его действиями. Все, что нужно было сделать каждому из членов группы, было заранее оговорено, и то, чем сейчас занимался новичок, было явной импровизацией. Дрон потянул Анатолия за рукав, долго находиться в покореженном корпусе на освещенной площадке было просто небезопасно. Анатолий нетерпеливо отмахнулся и продолжал начатое. Свинтив пластину, он перевернул ее тыльной стороной к себе, и, подсвечивая себе фонарем, нацарапал отверткой надпись: «Осмотр произвел». Поставил дату, время и свою подпись. Заглянувший ему через плечо Дрон чуть не вскипел от гнева. Тоже мне, адмирал Поль Джонс выискался. Тот накануне сражения, пробравшись во вражеский порт, на борту кораблей мелом резолюцию накладывал «Сжечь». И этот туда же? Давыдов невозмутимо привинтил табличку на место. Когда они выбрались наружу, он посмотрел вверх. На станции разведки и помех изделия 73А211Е должна была быть установлена ФАР (Фазированная Антенная Решетка), именно она позволяла «Птеродактилю» вычислять вражеские РЛС во время полета под любым ракурсом относительно вертушки. Здесь же была антенна обычной РЛС, выпуска годиков этак семидесятых. Все, больше никаких сомнений, но нужно собрать необходимые данные для дальнейшей работы. Чем придется заняться в последующем, Давыдов уже прикинул, и это вносило кое-какие коррективы в задание группы.

В качестве следующей цели для атаки Давыдов выбрал РСП (Радиотехническая Система Посадки). Именно там он надеялся найти и дубликаты фотоснимков и записи радиообмена. Все просто, на СКП у группы руководства находятся выносные индикаторы системы посадки. Точно такие же — в самой станции, и там же сам источник информации, даже два — обзорный (диспетчерский) и посадочный локаторы. Объективному контролю подлежат как индикаторы в помещении ГРП на СКП, так и экраны в самой станции, в ней же положено осуществлять во время полетов и магнитофонную запись радиообмена в командно-стартовой сети. Поскольку воздушная радиосвязь была здесь организована по упрощенному варианту, над полигоном все экипажи «летали» в командно-стартовой сети, а не в отдельной, как было положено в нормальных частях. Давыдов как раз собирался добиваться устранения этого недостатка, но теперь был только рад, что не успел этого сделать. Этот этап их анабазиса (Анабазис в Древней Греции — военный поход) был наиболее сложный, так как уносить материалы магнитной записи со станции было нельзя. Анатолию предстояло переписать запись на месте на портативный магнитофон. Материалы фотоконтроля скорее всего уже изъяли и проявили, но Анатолий надеялся, что на станции могут оказаться фотографии индикаторов РСП, сделанные в тот злополучный день. Если это так, можно будет их переснять. До сих пор здешний ротный выказывал себя профессионалом, на СКП с объективным контролем у него было все о'кей. Хотелось верить, что такой же порядок у его подчиненных из расчета станции посадки. До прицепов с замысловатыми антеннами они добрались минут за двадцать. Радиотехническая система посадки размещалась у середины ВПП (Взлетно-Посадочная Полоса), и от СКП и ТЭЧ до нее было метров семьсот. Продравшись сквозь низкорослый ельник, росший между ВПП и рулежными дорожками, «коммандос» устроились в ближайших кустах. До смены патрульного было минут тридцать и старший группы не хотел рисковать. Вся четверка растянулись на земле, абсолютно слившись с «подстилающей поверхностью», у каждого оказались свои девяносто градусов наблюдаемого наземного и воздушного пространства. Поднялся ветер, откуда-то нанесло облачка, скрывшие звезды, стало еще темнее. Ждать пришлось немного дольше, чем было запланировано. Наконец послышались шаги по бетону. Подсвечивая себе дорогу фонарем, по рулежке бодро топала смена. Иногда луч скользил по прилегающей к бетонной дорожке растительности, похоже, охрана аэродрома свое дело знала. И все же, определенная расслабуха в ее действиях прослеживалась. Оставив сменяемого патрульного на дороге, разводящий и новый «сторож» двинулись осматривать сохранность печатей, стерегущих целостность и неприкосновенность дверей и люков системы посадки. Старый патрульный стоял метрах в четырех от спрятавшихся в кустарнике разведчиков, беззастенчиво зевал и тер глаза, больше всего он был настроен сейчас побыстрее оказаться в койке. Разводящий и его ассистент закончили осмотр и двинулись дальше. Сменщик, проходя мимо зевающего «охраняста», доложил:

— Печати и пломбы на месте. Здесь все принял.

Не прекращая зевать, старый патрульный потащился за своим коллегой. Пришло время действовать. Оставив за наблюдателей Твиста и Байта, Кондратов и Давыдов направились к РСП.

ГЛАВА 15. НЕМНОГО ПРИКЛАДНОЙ ФИЗИКИ

Они взобрались по ступенькам и замерли перед входной дверью. Давыдов достал фонарик и принялся ее осматривать. Сейчас его интересовало: чем она опечатана. Если пломбой или специальной мастикой, то пиши-пропало, придется уходить ни с чем. Анатолий поднес фонарик к печати и облегченно вздохнул, печать была самая обыкновенная, концы веревочки, продетые через скобы на двери и притолоке, проходили сквозь отверстия, или как говорят в авиации, «отверствия» в фанерной плашке и были пришлепнуты к ней обычной пластилиновой печатью. Это было самое обыкновенное разгильдяйство, за такие вещи начальника станции нужно драть как Сидорову козу. При таком способе охраны прицеп можно было опечатывать только пломбами, но никак не печатями. Недаром говорят, что уставы пишут кровью, потом и слезами. Чуть ниже печати висел самый обыкновенный навесной замок. Это Давыдова тоже устраивало. Убедившись, что все в порядке, он отдал фонарь напарнику, поставил свой мешок на рифленую площадку и достал из него все необходимое: два куска толстой восковой свечи, из которых он заблаговременно удалил фитили, пузырек с водой, красный аэрозольный флакон, оказавшийся портативным импортным углекислотным огнетушителем, и набор детского пластилина. Кондратову он предоставил роль самодвижущегося светильника. Разведчика это злило, но приходилось подчиняться этому свалившемуся на их голову «специалисту». Кондратов с нескрываемым недоумением следил за его действиями, больше всего напоминающими манипуляции фокусника, собирающегося продемонстрировать какую-нибудь сногсшибательную штучку. Анатолий взял в руку фанерную плашку с печатью, висевшую на двери, и, сделав Кондратову знак: свети сюда, принялся ее внимательно рассматривать. Печать была четкой и глубокой, это сейчас тоже было важно, оттиск на оранжевом пластилине с номером части и номером печати вписывался в кружок сантиметра два в диаметре. Особенно Давыдова интересовал цвет материала. Он взял из коробки оранжевый брусок и приложил его к фанерке, оттенки печати и бруска совпали, как будто в одном магазине были куплены. Анатолий удовлетворенно хмыкнул и, отщипнув небольшое количество пластилина, вручил комок Кондратову.