Убийство по-китайски: Золото, стр. 12

Увидев Ма Жуна и Цзяо Дая в их полном боевом облачении, они застыли от неожиданности. Ма Жун резко крикнул телохранителям Цзяня:

– Немедленно сложите оружие! Командующий позже решит, виновны вы в соучастии или не виновны!

У Цзяня был сломан нос; хлынувшая из него кровь обагрила одежду; он поднял голову и закричал:

– Не слушайте этих ублюдков, люди! Разве не мой рис вы ели десять лет? Убейте этого пса, который называет себя уездным начальником!

Предводитель телохранителей занес секиру над головой судьи, но тот даже не шелохнулся. Поглаживая бакенбарды, он презрительно взирал на нападавшего.

– Погоди, брат Ван! – вскричал тут старшина Лин. – Разве я не предупреждал тебя, что весь город кишит солдатами? Мы потерпели поражение, повсюду армия!

Человек с секирой явно колебался.

Цзяо Дай нетерпеливо топнул ногой по полу.

– Пошли отсюда! – воскликнул он. – У нас есть дела поважнее, чем возиться с кучкой мерзавцев!

И, молвив это, он повернулся к выходу.

Цзянь Моу к тому времени вновь лишился чувств. Ма Жун, не обращая никакого внимания на телохранителей, склонился над Цзянем и принялся его связывать.

Судья Ди встал с кресла, поправил свое платье и холодно бросил человеку с секирой:

– Положи на место это опасное орудие, человек!

Повернувшись к нему спиной, он пристально посмотрел на двух советников, которые во время всех этих событий не шелохнулись и не произнесли ни слова; было очевидно, что, пока решается исход дела, они предпочитали бы оставаться в стороне.

– А вы кто такие? – высокомерно спросил их судья.

Старший отвесил низкий поклон и почтительно заговорил:

– Ваша честь, я, ничтожный, служил при этом Цзяне советником. Позвольте мне заверить вашу честь, что…

– Закончишь этот рассказ в суде! – перебил советника судья Ди, сказав затем Ма Жуну: – Поспешим назад в управу. Возьмем с собой только этого Цзянь Моу и его двух советников. С остальными разберемся позже.

– Так точно, начальник! – откликнулся Ма Жун и подал знак старшине Лину. Четверо солдат надежно связали двух советников. Цзяо Дай сделал две петли на тонкой цепи, висевшей у его пояса, и набросил их на шеи арестованным, после чего выволок их за дверь. Привязывая цепь к луке седла, он коротко бросил им:

– Если не хотите задохнуться, то придется побегать!

Цзяо Дай вскочил на коня, и судья Ди последовал его примеру. Ма Жун перекинул бесчувственное тело Цзянь Моу через спину своего коня. Он приказал старшине Лину:

– Разделите ваших солдат на четыре группы по двенадцать. Каждая группа пусть возьмет под стражу десять людей Цзяня. Отведите их к городским воротам и заприте арестованных в башнях. В полдень сыщики посетят все четыре башни.

– Так точно! – отозвался старшина.

И все трое пустили коней вскачь, так что двое советников Цзянь Моу с трудом поспевали перебирать ногами.

Во втором дворике их поджидал старик с седой козлиной бородой. Он упал на колени и растянулся ниц на каменных плитах.

Судья Ди осадил коня. Он резко приказал:

– Встань и назови свое имя!

Старец ответил с почтительным поклоном:

– Я, ничтожный, домоправитель этой усадьбы.

Судья Ди повелел:

– Позаботься об этой усадьбе и обо всем, что в ней, включая женщин и прислугу, пока не явятся чиновники из управы с распоряжениями.

Молвив это, судья продолжил свой путь.

Ма Жун наклонился в седле и спросил домоправителя непринужденным тоном:

– Ты никогда не видел, как в армии тонкой тростью забивают преступника до смерти? Казнь обычно продолжается около шести часов.

Испуганный домоправитель почтительно ответил, что ему не доводилось видеть такую казнь.

– И тем не менее именно это ждет тебя, если ты не будешь исполнять буквально приказы его превосходительства, – как бы между прочим сообщил Ма Жун. Затем он пришпорил коня, оставив стоять посреди двора остолбеневшего домоправителя с серым лицом.

Когда всадники выезжали за ворота усадьбы Цзяня, четверо стражей отдали им честь.

Глава шестая

Вернувшись в управу, Ма Жун и Цзяо Дай передали все еще бесчувственного Цзянь Моу и двух постанывающих его советников старосте Фану, а затем отправились в кабинет судьи Ди. Десятник Хун помог судье переодеться в домашнее платье. Ма Жун откинул забрало своего стального шлема и утер ладонью пот со лба. С восхищением посмотрев на судью, он воскликнул:

– Это был самый великолепный розыгрыш, в каком мне доводилось участвовать.

Судья слегка улыбнулся.

– Мы бы не смогли победить в прямом столкновении с Цзянем, – объяснил он. – Даже если бы у нас в распоряжении действительно было две сотни солдат, не обошлось бы без кровавой битвы. Цзянь Моу, конечно, мерзавец, но никоим образом не трус, и его бойцы бились бы не на жизнь, а насмерть. С самого начала я собирался прибегнуть к хитрости, создав у Цзяня и его людей впечатление, что исход схватки заранее предрешен. Я собирался разыграть окружного начальника или пограничного инспектора, совершающего объезд. Но как только Дао Гань поведал мне, что в городе полно дезертиров и часть из них служит у Цзяня, я изменил свой план.

– Не рисковали ли мы, позволив старшине с пятью солдатами вернуться в усадьбу Цзяня после ночного нападения? – спросил Цзяо Дай. – Они могли начать наводить справки и узнать, что мы хитрим.

– В этом-то все и дело, – ответил судья Ди. – Никто в здравом рассудке не отпустил бы шесть хороших бойцов в лагерь врага, если бы не был уверен в своем численном превосходстве. Старшине Лину даже и не пришло в голову наводить справки. Цзянь очень хитер, но и он не усомнился в том, что в город вошло войско. Он собирался биться насмерть, но его приспешники рассудили по-иному, особенно когда мы намекнули им, что можем их и помиловать.

– А как же нам теперь избавиться от этого воображаемого полка? – спросил десятник Хун.

– Если я что-то понимаю в том, как возникают и распространяются слухи, – спокойно молвил судья Ди, – то полк сперва разрастется в воображении местных жителей до большой армии, а затем точно так нее бесследно испарится без всяких последствий для нас. Теперь перейдем к делам. Сначала нам нужно закончить с обустройством управы, затем сразу же приступим к расследованию преступлений Цзянь Моу. Дао Гань сейчас отправится в город и повелит стражам всех городских четвертей немедленно явиться ко мне. Пусть также позовет старейшин главных ремесленных цехов. Десятник Хун, отправишься в усадьбу Цзяня. Взять с собой старосту Фана и десятерых судебных приставов. Пусть женщины и слуги остаются в своих покоях вплоть до дальнейших распоряжений. Опишите в присутствии домоправителя все ценности, поместите их в кладовую и опечатайте дверь. Староста Фан пусть посмотрит, нет ли в усадьбе его сына и его старшей дочери, Белой Орхидеи. Ма Жун и Цзяо Дай пусть обойдут все городские врата и проверят, выставил ли старшина Лин заставы и заперты ли сорок приспешников Цзяня из гражданских лиц в надвратные башни согласно моему приказу. Если все выполнено – сообщите Лину, что он вновь принят на военную службу без понижения в чине. Так же подробно допросите всех бывших солдат: те из них, кто не сбежал с поля битвы или не скрывается после совершения преступления, могут быть вновь приняты на службу. Сегодня же я отправлю доклад в военное ведомство, чтобы их всех восстановили в чинах. В том же докладе я попрошу направить сюда сто воинов.

Закончив говорить, судья Ди повелел десятнику Хуну принести большой чайник чаю.

Дао Ганю не понадобилось много времени, чтобы собрать квартальных надзирателей. Они явились в кабинет судьи с довольно кислыми минами на лицах.

Надзиратели прежде всего должны были обеспечивать связь между управой и народом; именно им надлежало сообщать обо всех рождениях, смертях и браках – обязанность, которой они полностью пренебрегали при правлении Цзянь Моу. В качестве служащих управы надзиратели должны были первыми явиться в управу, чтобы приветствовать нового начальника. Теперь они ожидали серьезной головомойки.