Абсолютно неожиданные истории, стр. 40
Спустя несколько минут она поднялась и подошла к телефону. Она помнила наизусть номер телефона полицейского участка и, когда ей ответили, крикнула в трубку:
- Быстрее! Приезжайте быстрее! Патрик мертв!
- Кто это говорит?
- Миссис Мэлони. Миссис Мэлони.
- Вы хотите сказать, что Патрик Мэлони мертв?
- Мне кажется, да, - говорила она сквозь рыдания. - Он лежит на полу, и мне кажется, он мертв.
- Сейчас будем, - ответили ей.
Машина приехала очень быстро, и когда она открыла дверь, вошли двое полицейских. Она знала их - она знала почти всех на этом участке - и, истерически рыдая, упала в объятия Джека Нунана. Он бережно усадил ее на стул и подошел к другому полицейскому, по фамилии О'Молли, склонившемуся над распростертым телом.
- Он мертв? - сквозь слезы проговорила она.
- Боюсь, да. Что здесь произошло?
Она сбивчиво рассказала ему о том, как вышла в бакалейную лавку, а когда вернулась, нашла его лежащим на полу. Пока она говорила, плакала и снова говорила, Нунан обнаружил на голове умершего сгусток запекшейся крови. Он показал рану О'Молли, который немедленно поднялся и торопливо направился к телефону.
Скоро в дом стали приходить другие люди. Первым явился врач, за ним прибыли еще двое полицейских, одного из которых она знала по имени. Позднее пришел полицейский фотограф и сделал снимки, а за ним - еще какой-то человек, специалист по отпечаткам пальцев. Полицейские, собравшиеся возле трупа, вполголоса переговаривались, а сыщики тем временем задавали ей массу вопросов. Но, обращаясь к ней, они были неизменно предупредительны. Она снова все рассказала, на этот раз с самого начала, - Патрик пришел, а она сидела за шитьем, и он так устал, что не хотел никуда идти ужинать. Она сказала и о том, как поставила мясо - "оно и сейчас там готовится" - и как сбегала к бакалейщику за овощами, а когда вернулась, он лежал на полу.
- К какому бакалейщику? - спросил один из сыщиков.
Она сказала ему, и он обернулся и что-то прошептал другому сыщику, который тотчас же вышел на улицу.
Через пятнадцать минут он возвратился с исписанным листком, и снова послышался шепот, и сквозь рыдания она слышала некоторые произносимые вполголоса фразы: "…вела себя нормально… была весела… хотела приготовить для него хороший ужин… горошек… творожный пудинг… быть не может, чтобы она…"
Спустя какое-то время фотограф с врачом удалились, явились два других человека и унесли труп на носилках. Потом ушел специалист по отпечаткам пальцев. Остались два сыщика и двое других полицейских. Они вели себя исключительно деликатно, а Джек Нунан спросил, не лучше ли ей уехать куда-нибудь, к сестре, например, или же она переночует у его жены, которая приглядит за ней.
Нет, сказала она. Она не чувствует в себе сил даже сдвинуться с места. Можно она просто посидит, пока не придет в себя? Ей действительно сейчас не очень-то хорошо.
Тогда не лучше ли лечь в постель, спросил Джек Нунан.
Нет, ответила она, она бы предпочла просто посидеть на стуле. Быть может, чуть позднее, когда она почувствует себя лучше, она найдет в себе силы, чтобы сдвинуться с места.
И они оставили ее в покое и принялись осматривать дом. Время от времени кто-то из сыщиков задавал ей какие-нибудь вопросы. Проходя мимо нее, Джек Нунан всякий раз ласково обращался к ней. Ее муж, говорил он, был убит ударом по затылку, нанесенным тяжелым тупым предметом, почти с уверенностью можно сказать - металлическим. Теперь они ищут оружие. Возможно, убийца унес его с собой, но он мог и выбросить его или спрятать где-нибудь в доме.
- Обычное дело, - сказал он. - Найди оружие и считай, что нашел убийцу.
Потом к ней подошел один из сыщиков и сел рядом. Может, в доме есть что-то такое, спросил он, что могло быть использовано в качестве оружия? Не могла бы она посмотреть, не пропало ли что, например, большой гаечный ключ или тяжелая металлическая ваза?
У них нет металлических ваз, отвечала она.
- А большой гаечный ключ?
И большого гаечного ключа, кажется, нет. Но что-то подобное можно поискать в гараже.
Поиски продолжались. Она знала, что полицейские ходят и в саду, вокруг дома. Она слышала шаги по гравию, а в щели между шторами иногда мелькал луч фонарика. Становилось уже поздно - часы на камине показывали почти десять часов. Четверо полицейских, осматривавших комнаты, казалось, устали и были несколько раздосадованы.
- Джек, - сказала она, когда сержант Нунан в очередной раз проходил мимо нее, - не могли бы вы дать мне выпить?
- Конечно. Как насчет вот этого виски?
- Да, пожалуйста. Но только немного. Может, мне станет лучше.
Он протянул ей стакан.
- А почему бы и вам не выпить? - сказала она. - Вы, должно быть, чертовски устали. Прошу вас, выпейте. Вы были так добры ко мне.
- Что ж, - ответил он. - Вообще-то это не положено, но я пропущу капельку для бодрости.
Один за другим в комнату заходили полицейские и после уговоров выпивали по глотку виски. Они стояли вокруг нее со стаканами в руках, чувствуя себя несколько неловко, и пытались произносить какие-то слова утешения. Сержант Нунан забрел на кухню, тотчас же вышел оттуда и сказал:
- Послушайте-ка, миссис Мэлони, а плита-то у вас горит, и мясо все еще в духовке.
- О боже! - воскликнула она. - И правда!
- Может, выключить?
- Да, пожалуйста, Джек. Большое вам спасибо.
Когда сержант снова вернулся, она взглянула на него своими большими темными, полными слез глазами.
- Джек Нунан, - сказала она.
- Да?
- Не могли бы вы сделать мне одолжение, да и другие тоже?
- Попробуем, миссис Мэлони.
- Видите ли, - сказала она, - тут собрались друзья дорогого Патрика, и вы стараетесь напасть на след человека, который убил его. Вы, верно, ужасно проголодались, потому что время ужина давно прошло, а Патрик, я знаю, не простил бы мне, упокой господь его душу, если бы я отпустила вас без угощения. Почему бы вам не съесть эту баранью ногу, которую я поставила в духовку? Она уже, наверное, готова.
- Об этом и речи быть не может, - ответил сержант Нунан.
- Прошу вас, - умоляюще проговорила она. - Пожалуйста, съешьте ее. Лично я и притронуться ни к чему не смогу, во всяком случае, ни к чему такому, что было в доме при нем. Но вам-то что до этого? Вы сделаете мне одолжение, если съедите ее. А потом можете продолжать свою работу.
Четверо полицейских поколебались было, но они уже давно проголодались, и в конце концов она уговорила их отправиться на кухню и поесть. Женщина осталась на своем месте, прислушиваясь к их разговору, доносившемуся из-за приоткрытых дверей, и слышала, как они немногословно переговаривались между собой, пережевывая мясо.
- Еще, Чарли?
- Нет. Оставь ей.
- Она хочет, чтобы мы ничего не оставляли. Она сама так сказала. Говорит, сделаем ей одолжение.
- Тогда ладно. Дай еще кусочек.
- Ну и дубина же, должно быть, была, которой этот парень огрел беднягу Патрика, - рассуждал один из них. - Врач говорит, ему проломили череп, точно кувалдой.
- Значит, нетрудно будет ее найти.
- Точно, и я так говорю.
- Кто бы это ни сделал, долго таскать с собой эту штуку не станешь.
Один из них рыгнул.
- Лично мне кажется, что она где-то тут, в доме.
- Может, прямо у нас под носом. Как, по-твоему, Джек?
И миссис Мэлони, сидевшая в комнате, захихикала.
* * *
МОЯ ЛЮБИМАЯ, ГОЛУБКА МОЯ
Есть у меня давняя привычка вздремнуть после ленча. Обычно я устраиваюсь в гостиной в кресле, подкладываю подушку под голову, ноги кладу на небольшую квадратную, обитую кожей скамеечку и читаю что-нибудь, покуда не засыпаю.
В ту пятницу я сидел в кресле, как всегда уютно расположившись, и держал в руках свою любимую книгу "Бабочки-однодневки" Даблдея и Вествуда [1], когда моя жена, никогда не отличавшаяся молчаливостью, заговорила, приподнявшись на диване, который стоял напротив моего кресла.