1812. Обрученные грозой, стр. 22

Слушая Катрин, Докки перестала поглядывать на двери и едва немного расслабилась, решив, что Палевского не будет на этом вечере, как приятельница сообщила, что его ждут.

— Некогда он служил под началом генерала Санеева, — сказала Катрин, — да и сегодня здесь много его хороших друзей, поэтому он обещался… О, вот и он!

И без этого возгласа Докки мгновенно почувствовала, что Палевский здесь. Она медленно повернула голову и увидела, как он входит в гостиную. Большинство гостей тотчас устремилось ему навстречу, горя желанием поприветствовать знаменитого генерала.

— Его вызывали к императору, потому он запоздал, — шепнула Кедрина и пошла к графу, оставив смятенную Докки наблюдать, как он здоровается с присутствующими, с невозмутимым спокойствием воспринимая поднявшийся вокруг него ажиотаж. Ему представили тех гостей, с кем он не был знаком, среди которых находились и раскрасневшиеся от удовольствия родственницы Докки. Сама она, стоя в стороне, с замиранием сердца смотрела, как Палевский идет по комнате, и сильно побледнела, когда наконец он приблизился к ней.

— Вот мы и встретились опять, madame la baronne, — сказал он, глядя на нее бесстрастными глазами, учтиво коснулся поцелуем ее руки, обронил пару незначащих фраз и отошел к кружку офицеров, тут же забросавших его вопросами о приеме у государя.

У Докки, которая сама не знала, чего ожидала от их встречи, враз померк свет перед глазами и опустела душа. Она потерянно проводила его взглядом и более старалась не смотреть на него, хотя остро ощущала его присутствие и никак не могла отрешиться от того момента, когда он был рядом с ней и на мгновение прижал ее руку к своим губам, а она дотронулась поцелуем до его лба. Ей не удавалось забыть тепло его прикосновения и притягательный запах его кожи; его негромкий голос, который и сейчас различался ею в журчащей толпе, а перед глазами все стоял его безучастный взгляд, каким он удостоил ее при встрече. Она рассеянно слушала разговоры и даже принимала в них участие, дабы не показаться невежливой, машинально вставляла короткие реплики: «неужели?», «вы правы», «да, да, конечно», «не может быть!», тем выказывая свое мнение о параде, обществе, собравшемся в Вильне, погоде и прогнозах на войну с французами, одновременно печально думая о том, что мечты, если и сбываются, то почему-то в весьма искаженном виде — в каком более всего боишься их исполнения.

На ужин Докки повел Вольдемар, и она не могла не заметить, что Палевский сопровождает княгиню Качловскую, не отходившую от него в гостиной, и почти поверила в те сплетни, что распространяла Жадова об их связи.

Докки прислушивалась к общему разговору, стараясь не замечать, как Сандра с ним открыто флиртует. Княгиня говорила что-то об утреннем параде, то и дело вспоминая, как граф скакал впереди кавалерии, как ловко сдерживал своего горячего коня и умело держал шпагу. Палевский негромко отвечал ей, и по его лицу было невозможно понять, как он относится к столь откровенной лести и заигрываниям.

Тем временем беседа за ужином приняла довольно жаркий характер. Здесь собрались представители той части командования и придворных, которые были недовольны теперешним положением дел в армии, а также окружением государя, в большинстве состоящим из иностранцев, весьма далеких от военных дел и дающих вздорные и вредные советы его величеству. Докки обратила внимание, что Палевский говорил мало, всегда по делу, и все слушали его с особым вниманием.

«Интересно, имеются ли у него какие-нибудь недостатки?» — размышляла она, пока некий важный сановник поминал сомнительных лиц из свиты его величества.

— Какое дело какому-нибудь приблудному шведу, итальянцу или немцу до России? — говорил этот господин, промокая салфеткой вспотевший от собственной горячности лоб. — Они ненавидят Бонапарте, под этим предлогом втираются в доверие императора, выпрашивают себе высокие чины, жалованье и добиваются милостей, предлагая планы войны один нелепее другого.

— Одно дело — опытный иностранный офицер, поступивший на службу в России и отдающий все свои силы и познания общему делу, — заметил генерал Санеев. — Но совсем другое — льстецы и невежды, стремящиеся урвать себе кусок пожирнее от российского пирога.

— В Главном штабе отсутствует даже намек на дисциплину, до сих пор не решен вопрос с командующим армией, — сказал один из офицеров.

— Но позвольте, — в разговор вмешался Вольдемар. — Государь говорил о военном министре Барклае де Толли как о главнокомандующем.

— Согласно учреждению для управления Большой действующей армией, присутствие здесь императора слагает обязанности с главнокомандующего, и командование переходит непосредственно к государю, — лениво отозвался Палевский.

— А мы знаем, какой катастрофой закончилось подобное вмешательство в дела армии во время австрийской кампании, — напомнил Кедрин, намекая на присутствие государя в войсках под Аустерлицем.

Тогда главнокомандующий Кутузов пытался избежать боя с превосходящими силами противника, но царь и его окружение настояли на сражении, что привело к ужасающему разгрому русской армии. Докки, как и многие присутствующие, исключая разве молодежь, прекрасно помнила поражение России в Австрии и не на шутку забеспокоилась, услышав о нынешней неразберихе в командовании армией. Она-то считала, что государь лишь инспектирует войска, проверяя их готовность к возможной войне с французами.

— Окружение императора считает, что находится в увлекательной командировке, и больше думает о развлечениях, нежели о том, что французы стягивают к нашим границам огромное войско, — сказал сановник.

— Мы сегодня были на параде, и должен сказать, наша армия производит весьма внушительное впечатление, — опять встрял Ламбург, — да-с, весьма внушительное…

Молодой адъютант поднял бокал с вином и пылко воскликнул:

— Мы все с нетерпением ждем начала боевых действий и в первом же сражении покажем французам, чего стоят русские воины! Да здравствуют битвы, подвиги и победы!

Юные барышни заахали, с восхищением взирая на столь отважного офицера, а умудренные опытом генералы насмешливо переглянулись.

— Война — это не парад, — только и сказал Палевский.

Адъютант выглядел сконфуженным, Вольдемар же настойчиво возразил:

— Учения, я слышал, также проходят весьма успешно. Сам великий князь Константин Павлович лично показывает солдатам, как надлежит оттягивать носок, поворачиваться и подымать локоть, держа оружие…

Докки стало неловко за Ламбурга, говорившего откровенные глупости. Некоторые генералы рассмеялись, а Палевский чуть изогнул бровь, вскользь посмотрел на Докки и заметил:

— Очень важные и необходимые вещи в бою.

— Но, позвольте, — пробормотал Ламбург. — Учения — это почти как настоящий бой…

— Только без неприятеля, — уточнил генерал Кедрин.

— Мне приятельница пишет из Петербурга, что в столице скучно и малолюдно, — неожиданно объявила Сандра. — Я ей ответила, что в Вильне, напротив, очень весело и оживленно, и звала ее ехать сюда.

Докки с трудом скрыла усмешку и, не удержавшись, покосилась на Палевского. В это мгновение он также взглянул на нее — в глазах его Докки почудилась улыбка.

— Очень весело, — сказал он, — даже слишком. Сплошные праздники и маневры. Но когда Бонапарте выедет из Дрездена к своей армии, что сосредотачивается в нескольких десятках верст от Вильны, здесь станет еще веселее.

Княгиня рассмеялась словам графа, будто тот сказал нечто очень смешное, но по серьезным лицам генералов можно было заметить, что они вовсе не разделяют это веселье и что Палевский вслух высказал то, что было у всех на уме.

Глава VIII

На следующее утро переживания из-за Палевского показались Докки смешными и не стоившими тех волнений, которые ей довелось испытать накануне в его присутствии.

«С чего я решила, что он может быть увлечен мной? — удивлялась она. — Палевский услышал разговор сплетниц, ему стало любопытно узнать, что я из себя представляю, потому захотел со мной познакомиться. Станцевал со мной один танец, а я умудрилась из этого придумать целую историю. Он занят службой, у него нет времени и желания обхаживать дамочек, приехавших сюда развлечься, но делающих вид, что вовсе к этому не стремятся».