Зажги меня, стр. 55

— Фичино? Тот самый Фичино, который служил у Медичи? Человек, который написал «De triplici vita»?

— «Три книги о жизни» [34]— да, тот самый Фичино Он создал этот амулет, но сейчас он мне не нужен. Не теперь, когда я нашел ее.

Дьёрдь с тоской посмотрел в сторону парковки. Я не обратила на это особого внимания — мысли мои были поглощены амулетом; я рассматривала его, поворачивала на ярком солнце, пока не нашла едва заметные, почти невидимые знаки. Это были два круга, увенчанные пентаграммами, внутри и снаружи их тянулись строчки с заклинаниями. Пентакли Венеры — такими они описаны и изображены в древней магической книге, «Ключе Царя Соломона». Я уже видела их в одном из переводов книги, но никогда не держала в руках предмета с такими знаками. Одного пентакля было достаточно, чтобы сделать обладателя амулета неотразимым для противоположного пола, но два… ничего себе! Неудивительно, что смертные мужчины штабелями укладывались к моим ногам.

В голову мне пришла странная мысль, и я, нахмурившись, взглянула на Дьёрдя. А почему он не потерял голову от любви ко мне? Оба раза на мне был амулет, но отшельник на меня даже не посмотрел, ни вчера, ни сегодня. Я сжала кусок хрусталя в пальцах.

— Ну что ж, Дьёрдь, наверное, мне лучше уйти. — Я придвинулась к нему поближе. Он кивнул, не сводя взгляда с Тиффани, садившейся в машину. — Очень приятно было с вами познакомиться. Если вы не возражаете, я еще на день-два оставлю у себя амулет, но, разумеется, потом верну.

Отшельник обернулся, глядя буквально сквозь меня:

— Да-да, хорошо. Оставь его себе. Он не нужен мне теперь, когда я нашел ту, которая меня спасет.

Я сложила губы трубочкой и слегка подула на его щеку. Он начал переминаться с ноги на ногу. И собрался уходить.

— Я этого сделать не смогу, но очень рада, что вы мне его одолжили. Кстати, у меня есть одна мысль! А почему бы вам не поехать с нами в отель? Там замечательный сад, да вы, наверное, и сами знаете. Может, немного там погуляем? Только вы и я? И вы мне расскажете о прекрасных птицах, цветочках и прочем?

— Нет, нет, это запрещено.

— Что?

Он обернулся и дружелюбно улыбнулся мне:

— Правила ордена отшельников, к которому я принадлежу, запрещают разгуливать в местах, которые не являются моей территорией. Парк — часть из моих земель. Сады на острове Маргит — чужие.

— Но вы же побывали там сегодня ночью, — напомнила я.

— Я не посещал сады. Я был только в отеле. Правила моего клана строги, но раз в день нам разрешается общаться с посторонними.

— Ага.

Я сделала глубокий вдох и, пользуясь тем, что внимание Дьёрдя было поглощено Тиффани, сомкнула веки и открыла свое сознание миру и заключенным в нем возможностям. Передо мной замелькали ослепительные цвета; деревья, окружавшие поляну, оказались одетыми в миллионы оттенков зеленого и коричневого, они танцевали замысловатый танец, и я поняла, что это своего рода язык. Деревья наклонялись и скрипели, как будто разговаривали друг с другом! Это было занимательное зрелище, но меня интересовало не оно; и я, с сожалением отведя взгляд от рощи, сосредоточилась на Дьёрде. Он выглядел… как человек.

— Проклятье.

— Ты что-то сказала? — спросил он, не глядя на меня.

— Ничего-ничего. — Я осмотрела его с головы до ног, обутых в потрепанные сапоги. В нем не было ничего такого, что отличало бы его от других смертных мужчин, какими я видела их своим сверхъестественным зрением Стража. Тогда почему же на него не действуют чары амулета?

— Да, я полностью с тобой согласен. Ты совершенно права. А кто там в машине рядом с Тиффани?

— Рене. Это мой друг. Он таксист, и на всякий случай, если ты волнуешься, я скажу, что он к ней совершенно равнодушен. Ей нечего бояться.

В этот момент Дьёрдь обернулся ко мне. Я моргнула и снова обрела нормальное зрение.

— А я не волновался. Совершенно ясно, что он не представляет угрозы.

— Ах так. Прекрасно.

Говорить нам было больше не о чем, и я снова заверила отшельника, что через пару дней верну амулет, а потом направилась к машине; в голове у меня кружился вихрь самых разных мыслей, ни одна из которых не была толковой.

Глава двадцать третья

— Что тебе известно об амулетах Венеры? — спросила я у Джима, когда мы вышли от Норы.

Она уже встала, оделась и завтракала в компании Пала, который, как я заметила, был необычайно любезен. Нора выглядела как солдат, вернувшийся с поля боя; волшебная слюна Габриэля сотворила чудеса, но все равно было ясно, что женщине пришлось несладко. Опухоль спала, порезы превратились в ярко-красные полосы, но красноречивые синяки остались.

Нора заверила нас, что хочет отдохнуть, и мы оставили ее. Пал клятвенно пообещал охранять ее, хотя я подумала, что в этом нет особой необходимости — инкубы нападали на женщин только по ночам. Но Нора, казалось, была довольна его предложением. К ней постепенно возвращалось обычное приподнятое настроение, и мне, в свою очередь, тоже стало лучше.

— Это такие амулеты. Предположительно созданные с привлечением чар Венеры. Якобы делают обладательницу неотразимой для мужчин. А у тебя именно такой амулет?

— Ага. Дьёрдь сказал, что на нем изображены третий и пятый пентакли Венеры.

Джим присвистнул:

— Неудивительно, что мужчины бросаются на тебя.

— А его силы достаточно, чтобы привлечь инкуба без моего ведома? — спросила я, когда мы выходили из лифта. Мы направлялись к участку парка, предназначенному для выгула собак.

— Ну, это ты и сама видишь! Если, конечно, ты намеренно не вызывала тех, которые прыгали к тебе в постель в ту ночь, когда ты переселилась к Дрейку.

— Нет, я не про то. Обладает ли он достаточным могуществом для того, чтобы привлекать инкубов, но не в мою постель? Ну, понимаешь, как бы… — Мы вышли на залитую солнечным светом лужайку, и я сделала неопределенный жест. — …Инкубов на свободном выгуле.

Джим уставился на меня круглыми глазами.

— В чем дело? — спросила я.

— Инкубов на свободном выгуле?

— Ой, ну не будь таким занудой. Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Ага, понимаю, но только потому, что я демон высшей категории.

— Как же, как же. Отвечай на мой вопрос, демон высшей категории.

— Не могу. — Джим остановился, чтобы обнюхать красивую кремовую розу, и его задняя лапа автоматически поднялась.

— Не торопись, — предупредила я его. Джим фыркнул и прошествовал к невысокому кустарнику. — И я отдала тебе прямой приказ, друг мой. Так что придется ответить.

— Я не могу. То есть я не в состоянии ответить на твой вопрос не потому, что не хочу, а потому, что не знаю ответа Мне неизвестно, как далеко простирается твое могущество, Эшлинг. Откуда мне знать — ты можешь оказаться ходячим Стражем с турбокомпрессором, который бессознательно призывает в этот мир всевозможные потусторонние существа. Я всего лишь твой слуга. Я не могу судить о твоих способностях, пока ты их не продемонстрируешь.

— О, — произнесла я и, поддав ногой охапку травы, зашагала по подстриженной лужайке к пихтам, где на меня напали в день приезда в Будапешт. — Дерьмо собачье.

— Спасибо. С удовольствием этим займусь. Я помахала поводком:

— Нет, не займешься. У меня нет пакетика, к тому же ты недавно облегчался. Пойдем. Если ты покончил с поливом сада, мне нужно повидаться с призраками.

— С призраками монахинь? А я думал, ты о них давно забыла.

Я прошла под деревьями, отбрасывавшими прохладную тень, и выбралась на другую сторону, моргая на солнечном свете; Джим трусил следом.

— Я пообещала помочь им; черт побери, я всегда выполняю свои обещания. В основном. Когда могу. В какой стороне монастырь?

— На севере.

Мы направились через сад, который я до сих пор видела только при лунном свете. Сейчас здесь было полно людей: они катались на велосипедах, ели и пили, сидя на траве, загорали; дети бегали за собаками, мячами, летающими тарелками, воздушными змеями и шариками. Джим, остановившись у киоска с мороженым, попытался выклянчить трубочку, но я отказала ему, помня наставления ветеринара. Я пообещала себе, что, справившись со всеми проблемами, вернусь полюбоваться водяными лилиями в японском саду, великолепными розами в цветнике и тенистыми беседками в английском парке. Когда мы добрались до северо-восточной части острова, где находились живописные руины доминиканского монастыря Святой Маргариты, я под впечатлением от красоты окружающей природы почти позабыла обо всех тревогах и о том, зачем мы сюда пришли. Почти.