Расплата, стр. 26

«Прекрати», – сказала она себе, направилась на кухню и поставила чашку в раковину. День уже клонился к вечеру, солнце быстро садилось, и над рекой постепенно темнело. Дождь почти прекратился, но по небу по-прежнему плыли тучи, отчего день казался безотрадным и унылым. Хайри С калачиком свернулся на тряпичном коврике возле задней двери. Он поднял взгляд, забил хвостом по полу, затем широко зевнул и снова положил подбородок на лапы. Чиа негромко свистнула, затем попила воды из своей мисочки.

Оливия взглянула на стул с плетеной спинкой, на котором лишь несколько часов назад сидел Рик Бенц. Здоровяк с лицом человека, уставшего от жизни, до тех пор, пока он не улыбался, и тогда он превращался в красивого, решительного мужчину с умными глазами и острым чувством юмора. Ей это нравилось. Он мог сдержаться, но умел и уколоть в ответ. Интересный мужчина, но неприступный. Он полицейский; его интерес к ней был чисто профессиональным, и он думал, что она ненормальная. Она читала это в его глазах.

Затем был еще отец Джеймс Маккларен. Голливудский красавец с яркими голубыми глазами и достаточным количеством седины на висках, чтобы сделать его интересным. Вот тебе и неприступность! Он ведь священник, преданный богу и давший обет безбрачия. Какая жалость, подумала она, вспоминая, как он спускался по лестнице и как ее взгляд задержался на его бедрах и ягодицах...

«Ты слишком долго была одинока, Бенчет, – проворчала она недоверчиво. В последнее время ее либидо пыталось наверстать упущенное время. Она – женщина, которая после разорванной помолвки поклялась больше никогда не связываться с мужчинами. И вот сейчас ей в голову приходили нелепые сексуальные фантазии о двух мужчинах, с которыми она никогда бы не смогла встречаться и уж тем более строить совместную жизнь. – Бенц прав, ты ненормальная», – пробормотала она.

Хайри С вскочил и зарычал.

– Что?

Пес бешено залаял и бросился к входной двери, подняв такой шум, который поднял бы и мертвых в трех ближайших приходах.

– А ну тихо! – велела Оливия и последовала за ним к двери с некоторой надеждой услышать звон музыкальной подвески. Это, наверное, Бенц, который узнал что-то новое или хотел задать вопрос.

Но, выглянув в окно, она никого не увидела. Пес продолжал лаять, наскакивая на дверь, словно с другой стороны кто-то был.

Оливии стало не по себе. Она встала так, чтобы окинуть из окна взглядом все крыльцо. Но ничего не увидела. Ни малейшей тени. Она вспомнила о бабушкином дробовике в чулане под лестницей.

«На всякий случай, – говорила бабушка. – Никогда не знаешь, чего можно ожидать от людей. Стыдно признаться, но теперь я им не доверяю, как раньше».

«Я тоже», – подумала Оливия. Вспомнив предупреждение Бенца, она отправилась в чулан, вытащила оттуда оружие и, отыскав коробку с дробью на полке, зарядила эту чертову штуку, щелкнув затвором. Затем, сказав себе, что в понедельник утром первым делом она вызовет охрану, Оливия зашагала к входной двери и распахнула ее. Снаружи не раздавалось ни звука. Ни малейшего дуновения ветра, кваканья лягушки-быка или жужжания насекомых. Царила полнейшая тишина. Словно все вдруг остановилось. Она вышла на крыльцо, и Хайри С, стараясь держаться к ней поближе, принялся негромко рычать, словно ему было страшно.

– Все в порядке, – сказала она псу, но даже ей самой собственные слова показались фальшивыми. Обнадеживающими. Необоснованными.

Пес заскулил.

– Иди сюда. – Взяв пса с потертых досок крыльца свободной рукой, Оливия устремила пристальный взгляд в сумерки. Тени, казалось, перемещаются, или это была иллюзия, вызванная угасающим светом. Воздух был прохладным и неподвижным, в небе едва виднелись неподвижные облака. Она запустила пальцы в загривок Хайри С, и он, вздрогнув, заскулил. – Пойдем в дом, – прошептала она и, войдя внутрь, заперла за собой дверь, раздумывая, хватит ли у нее смелости по-настоящему выстрелить из дробовика.

Она была не из пугливых. Жизнь в одиночестве обычно не представляла никаких проблем, но сегодня вечером ей хотелось, чтобы рядом с ней кто-нибудь был. Кто-нибудь большой, сильный и бесстрашный. Перед ее мысленным взором мелькнуло лицо Рика Бенца. Он был большим. Сильным. Решительным. И у него было оружие. А еще был Джеймс Маккларен. На его стороне был господь. Несомненно, это лучше, чем оружие.

«Дура», – пробормотала она, качая головой от такого поворота своих мыслей. Неужели она настолько отчаянно нуждалась в мужчине, думала она, убирая дробовик в чулан. Ни за что. Она не собиралась соглашаться с теорией о том, что необходимо полагаться на сильный пол. Ей нужно было лишь вспомнить о мужчинах в ее собственной жизни – об уголовнике-отце или мошеннике-женихе. Иногда попадались и другие парни, и у всех у них имелся какой-нибудь серьезный недостаток, с которым она не могла мириться. Нельзя сказать, что все мужчины, с которыми она встречалась, заявляли о своей вечной любви к ней, – что ж, за исключением Теда. Но ее это совершенно не интересовало.

А сейчас?

Ну, как насчет полицейского и священника? Тебе Оливия, нужен серьезный совет. Серьезный. Она бросила взгляд на свое отражение в зеркале над книжным шкафом возле входной двери. Она снова это почувствовала.

Тот же самый сильный холод. Как обманчиво-доброжелательный тонкий лед на асфальте, это увлекало, создавало ложное чувство безопасности. Она вгляделась в темноту за своим отражением... услышала звуки ночи, ощутила пульсацию... боль... зов крови, которая пробежала по ее венам...

– О господи, – прошептала она, вздрагивая, узнав запах охоты, мрачный всплеск адреналина при мысли об убийстве. Ее сердце бешено заколотилось, и его биение стало отдаваться в ушах. – Нет... нет... – Колени у нее начали подгибаться, и она, схватившись за шкаф, почувствовала кончиками пальцев потрепанные края бабушкиной Библии. Но ее глаза устремились глубже в зеркало и увидели лишь мрачную ночь.

Глазами чудовища.

Он снова вышел на охоту.

Глава 13

– Ублюдок, – прошипела Кристи, глядя на часы в комнате. Семь сорок пять – и ни малейших признаков Брайана. Она была одета в черные, обтягивающие бедра джинсы и красный свитер, который лишь немного приоткрывал ее живот, если она поднимала руку над головой. А еще она потратила почти час, чтобы накраситься и сделать прическу, на что обычно у нее уходило на пятьдесят минут меньше. А он ее динамит.

Сердито глядя на телефон, она внушала ему, чтобы он зазвонил.

– Ну давай же, ну.

В комнату вошла Лукреция с кока-колой и белым пакетом из местного мексиканского ресторанчика быстрого питания, расположенного лишь в квартале от кампуса. Черные вьющиеся волосы рассыпались у нее по лицу.

– Ты еще здесь? – спросила она, снимая куртку, с которой на ковер уже капала вода. – Я думала, у тебя страстное свидание.

– Я тоже.

– Так и не пришел?

– Пока нет.

– Может, тебе стоит позвонить ему и узнать, в чем дело. У него есть сотовый? – Она открыла пакет, заглянула в него и вытащила оттуда тако [16], завернутое в яркую бумагу.

– Не знаю. У меня нет его номера, – ответила Кристи, нахмурившись. Она уже успела проверить номер звонившего, но последний звонок Брайана был зарегистрирован как анонимный, что делало услугу, на наличии которой настоял ее склонный к паранойе отец-полицейский, совершенно бесполезной.

– Вдруг он заболел, – предположила Лукреция, разворачивая мягкое тако и откусывая кусочек.

А может, он просто сделал из тебя дурочку. Вероятно, он догадался, что ты запала на него, и решил поиграть с тобой – глупенькой первокурсницей, которая интересуется тридцатилетним аспирантом, находящимся на пути к докторской степени. Смирись с этим, Кристи, он не появится.

– В таком случае он мог бы позвонить.

– Ну, еще не так поздно. Вдруг его просто что-то задержало. Пробки или... не знаю... – Лукреция сделала глоток кока-колы и села на стул.