Нежный плен, стр. 9

— Такой уж она уродилась. — И тут вдруг поняла, с кем разговаривает, и даже подпрыгнула на своем сиденье. — Не придвигайтесь ко мне, сэр, — важно изрекла она. Но Дункан не смог бы этого сделать, даже если бы карета загорелась. Однако, услышав сей приказ, он развеселился и ответил с серьезным видом:

— Ваша воля для меня закон, мадам.

— Мисс, — чопорно поправила его Сильвия.

— Я так и думал, — тихо отозвался Дункан, вновь погружаясь в забытье.

Сэмюель провел рукой по волосам — у него была густая, волнистая, посеребренная сединой шевелюра. «Да, от старости никуда не денешься», — думал он, меряя шагами маленькую комнату, расположенную в башне. Она сказывалась не только в болях, возникающих то тут, то там в его тощем теле, но и в перемене характера: теперь он беспокоился по всякому поводу.

Пятнадцать лет назад за ним не водилось такой слабости. Тогда он был слишком полон жизни, чтобы беспокоиться о неприятностях, которые могут произойти, а могут и не произойти. Тогда его не интересовало ничего, кроме очередной пирушки, попутного ветра и женщин. Теперь же тревога грызла его постоянно, как корабельные крысы, грызущие снасти и припасы.

Во всем этом был виноват Дункан, и только он один. Он вырвал Сэмюеля из привычной стихии, да и всех остальных — тоже. Потому что Дункан с ранней молодости умел командовать, как никто другой.

Сэмюель глубоко вздохнул. От этого проклятого дождя у него еще сильнее начали болеть кости, и еще больше испортилось настроение!..

Ах, как же давно они не выходили в море! Тогда они зарабатывали на жизнь, захватывая неприятельские суда, а их судьба зависела только от Нептуна. Сэмюель оплакивал то незабвенное время. Он любовно погладил гладкий, округлый ствол подзорной трубы, как тело любимой женщины.

Увы, все это кануло в прошлое…

А суша изменяет человека, приучает его к цивилизации. Само слово «цивилизация» оставляло дурной привкус на языке Сэмюеля. Суша заставляет думать о таких вещах, как урожай и налоги. А в море они признавали один только урожай — тот, который собирали на захваченном в бою корабле. Единственный налог с них взимала судьба, а не обычный обыватель из плоти и крови, чье брюхо переполнено пирогом из требухи и неумеренно потребленным джином.

Старик плюнул на грязный деревянный пол, затем растер плевок ногой и выглянул в узкое окно. Порывы ветра обдали его лицо брызгами дождя.

Черт возьми, да где же этот мальчишка?

Непогода разбушевалась настолько, что теперь было трудно разглядеть что-нибудь вдали — даже сквозь подзорную трубу. Обхватив ее своими костлявыми пальцами, старик напрасно всматривался вдаль: пелена дождя застилала горизонт. Дункан обещал приехать домой к полудню, а теперь давно уже полночь, но его все нет!

Сэмюель взглянул на карманные часы, которые в прошлом году подарил ему Дункан на Рождество. Тогда, держа в руках этот подарок, старик, усмехнувшись, назвал часы символом сухопутной жизни. Но, честно говоря, его приводил в восторг блестящий золотой корпус этих часов и то изящество, с которым был исполнен циферблат.

Сэмюелю всегда нравились красивые вещи.

Осторожно закрыв часы, он спрятал их в карман своих мешковатых штанов. Касаясь этих часов, Сэмюель вспоминал о многом, тоскуя о своей прежней жизни, жизни морского бродяги, — полной приключений и опасностей. Ах, как же вольно тогда дышалось!

А еще раньше он и члены его шайки промышляли на лондонских улицах, находя свое благополучие там, где другие его теряли. Но Сэмюелю больше всего нравилось все-таки море, хотя именно там, на лондонских улицах, он и нашел Дункана — злющего мальчишку-молокососа, которого в любой момент мог прикончить кто-то из многочисленных бандитов, грабивших и убивающих тех, кто был слабее, чем они сами.

Сэмюель любил Дункана как сына, ведь именно он дал этому парню жизнь. Правда, не он его зачал, но он спас его, когда мальчишка чуть было не отправился к праотцам. Нападавших было четверо против одного. Против Дункана. Но, когда Сэмюель пришел ему на помощь, их стало двое, той четверке пришлось ой как несладко.

Старик добродушно улыбнулся, вспоминая прошлое. В те дни он владел шпагой как никто. Тогда он мог срезать пушок с персика, не оставив и следа на его кожице. Сэмюель опять вздохнул, глубоко и печально. Да, это было тогда, когда у него было острое зрение. Теперь же, подстригая волосы Дункана, он втайне боялся порезать ему шею.

Старость — это тот же вор, который исподтишка, безжалостно крадет у людей все, чем они обладают, не оставляя им даже самого малого.

Сэмюель вздохнул еще глубже и вновь поднес к глазу подзорную трубу, пытаясь рассмотреть дорогу, ведущую к поместью Шалотт.

«Какое глупое название», — мимоходом подумал старик, напрасно надеясь увидеть на дороге лошадь и всадника. Шалотт… это звучит так, будто здесь живет какой-нибудь светский хлыщ, а не Дункан, еще недавно считавшийся грозой всех омывавших Англию морей. Конечно, имение это не принадлежало самому Дункану: он только управлял им по просьбе законного владельца Син-Джина Лоуренса, покинувшего пределы Англии. Но условия, на которых Лоуренс заключил договор с Дунканом, были самыми выгодными. Фицхью и вся его компания получили пищу, кров и самое щедрое жалование. Естественно, скоро все обленились и изнежились. И Дункан тоже.

Старик вздохнул, раздумывая о превратностях жизни, однако вскоре все печальные мысли разом выветрились из его головы: он разглядел на дороге что-то большое и темное, быстро приближающееся к усадьбе.

Вздрогнув, Сэмюель нагнулся вперед, но капли дождя застилали линзу его подзорной трубы, и он почти ничего не сумел рассмотреть. К дому двигалась странная расплывчатая тень.

— Боже, да это же привидение! — воскликнул старик, и сердце его замерло. Однако вскоре тень приобрела отчетливые очертания, и Сэмюель разглядел экипаж, мчащийся так, словно за ним гнался сам дьявол. Впряженные в него лошади летели к замку, и земля содрогалась под их копытами.

«Господи Иисусе!» — пробормотал старик. Так всякий раз делала и его мать, когда ей случалось нечаянно помянуть имя Божие вслух.

Дыхание замерло в груди, когда Сэмюель разглядел женскую фигуру на козлах. Мокрые волосы женщины, подстегивавшей лошадей, развевались по ветру.

Нет, это что-то невероятное!

Сэмюель машинально отступил от окна на шаг. Подзорная труба чуть было не выскользнула из его одеревеневших пальцев: теперь он уже мог видеть экипаж.

Но через секунду, придя в себя, старик стремительно выбежал из комнаты.

Глава 6

«Я становлюсь похожим на суеверную старуху», — бранил себя Сэмюель, сбегая вниз по узкой лестнице, ведущей на второй этаж. Конечно же, к замку подъезжала не призрачная колесница, а обыкновенный экипаж, и правила лошадьми женщина, мокрая, но очень привлекательная, живая женщина. Это дождь сыграл с его зрением злую шутку. Дождь и его собственная проклятая нервозность!

Беда с этим Дунканом! Наверное, развлекается сейчас с какой-нибудь шалавой, не в силах оторваться от того, что у нее под юбкой…

Сэмюель подумал о женщине, которая правила экипажем. Хорошо бы познакомиться с нею поближе нынче ночью. Потому что в этом доме все особы женского пола либо уже помолвлены, либо еще не вышли из пеленок, либо на них страшно смотреть — такие они дряхлые, беззубые старые ведьмы. Этому дому необходима горячая молодая кровь. И ему, Сэмюелю, — тоже.

— Сюда кто-то едет! — крикнул Сэмюель обитателям замка.

Через длинную, погруженную в сумрак прихожую он поспешил к парадной лестнице, которая вела в просторную гостиную.

Схватившись за перила, чтобы скорее спуститься с лестницы, старик увидел, что внизу двое из их компании сидят за столом и играют в карты. Хэнк, с копной рыжих волос, падавших на глаза цвета гальки, не проявил к словам Сэмюеля ни малейшего интереса.

— Что, Дункан вернулся? — спросил он равнодушно и снова обратился к картам. — Не везет мне сегодня в игре. Ясно, что Джейкоб выиграет и эту партию.