Сентябрьские огни, стр. 42

Дориан, сидевший рядом с комиссаром Анри Форе, первым заметил золотистое сияние, пробивавшееся из-за деревьев. За лесом угадывался силуэт Кравенмора — гигантской призрачной карусели, тонувшей в тумане.

Комиссар нахмурился, наблюдая явление, какого не видел ни разу за пятьдесят два года жизни в городке.

— Скорее! — взмолился Дориан.

Комиссар покосился на мальчика и, прибавив скорость, задался вопросом, есть ли в истории о несчастном случае хоть доля истины.

— Может, ты нам не все рассказал?

Дориан не ответил, неподвижно уставившись вперед.

Комиссар дал полный газ.

Тень обернулась и, увидев Лазаруса, выпустила Исмаэля из рук, как ненужный предмет. Юноша сильно ударился об пол и приглушенно вскрикнул от боли. Ирен бросилась ему на помощь.

— Забирай его отсюда, — велел Лазарус, медленно наступая на Тень, которая пятилась от него.

Плечо пронзила острая боль, и юноша застонал.

— Ты цел? — спросила девочка.

Исмаэль пробормотал нечто невразумительное, но кивнул и встал. Лазарус бросил на ребят непроницаемый взгляд.

— Поднимите ее и уходите отсюда, — сказал он.

Тень шипела перед ним, словно разъяренная змея. Вдруг она метнулась к стене, и портрет поглотил ее снова.

— Я сказал, уходите отсюда! — закричал Лазарус.

Исмаэль с Ирен подхватили Симону и повлекли ее к порогу. Перед тем как покинуть комнату, Ирен повернулась посмотреть на Лазаруса. Кукольник приблизился к ложу под балдахином и раздвинул занавеси с бесконечной нежностью. За пологом обозначились очертания женского тела.

— Подожди… — прошептала Ирен. Сердце у нее сжималось.

Там, на постели, наверняка лежала Альма. Девочка вздрогнула, заметив слезы на щеках Лазаруса. Кукольник обнял Альму. Никогда в жизни Ирен не видела, чтобы кто-то обнимал другого человека так бережно. Выражение лица, каждое движение Лазаруса были исполнены любви и трепетной ласки, источником которых может служить лишь глубокое и чистое благоговение. Руки Альмы тоже обняли его, и на один волшебный миг они застыли, слившись в объятии в темноте, и казалось, находились далеко-далеко от этого мира. Неизвестно почему, Ирен захотелось плакать, но новое видение, кошмарное и угрожающее, моментально осушило слезы.

Пятно мрака, извиваясь, ползло от картины к ложу. Девочку охватил ужас.

— Лазарус, осторожно!

Кукольник повернул голову и спокойно наблюдал, как Тень воздвигается перед ним, рыча от ярости. Мгновение Лазарус бесстрашно смотрел в лицо злобной твари. Потом он перевел взгляд на молодых людей. Его глаза словно пытались донести до них послание, которое им не удавалось расшифровать. Внезапно Ирен догадалась, что задумал сделать Лазарус.

— Нет! — закричала она, вырываясь из рук Исмаэля.

Кукольник шагнул к Тени.

— Ты не отнимешь ее снова…

Тень занесла лапу, собираясь ударить хозяина. Лазарус сунул руку в карман пиджака и достал блестящий предмет. Револьвер.

Смех тени прокатился под сводами комнаты, как вой гиены.

Лазарус нажал на курок. Исмаэль смотрел на хозяина Кравенмора, не в силах уловить смысл происходящего. Кукольник слабо улыбнулся юноше, и револьвер выскользнул у него из пальцев. На груди Лазаруса расплывалось темное пятно. Кровь.

Тень испустила вопль, от которого содрогнулся весь дом. Вопль животного ужаса.

— О Боже! — простонала Ирен.

Исмаэль подбежал, чтобы помочь раненому, но Лазарус поднял руку, останавливая его.

— Нет. Оставьте меня с ней. И уходите… — с трудом произнес он. Из уголка его рта вытекла струйка крови.

Исмаэль поддержал Лазаруса и довел до кровати. Приблизившись к ложу, он увидел бледное печальное лицо, и это зрелище сразило его, как удар кинжала. Перед ним была Альма Мальтис. Ее скорбные глаза смотрели на него застывшим взглядом, погруженные в сон, от которого человеку не дано пробудиться.

На постели лежал робот.

Целых двадцать лет Лазарус жил с механической куклой в память о любимой женщине, которую Тень отняла у него.

Исмаэль, глубоко потрясенный, отступил на шаг. Лазарус посмотрел на него с мольбой.

— Оставь меня с ней наедине… пожалуйста.

— Но… Она всего лишь… — начал Исмаэль.

— Она — это все, что у меня есть…

И тогда юноша понял, почему так и не нашли тело женщины, утонувшей у берегов островка с маяком. Лазарус спас его из воды и вернул к жизни — жизни несуществующей, механической. Не в силах вынести одиночество и потерю жены, он создал ее подобие, печальный фантом, с которым разделил двадцать лет жизни. И, глядя в глаза, исполненные мукой, Исмаэль понял также, что в глубине сердца Лазаруса незримо, но Александра Альма Мальтис продолжала жить.

Кукольник в последний раз с болью посмотрел на юношу. Исмаэль медленно поклонился и вернулся к Ирен. Девочка испугалась — выражение его побелевшего лица было таким, будто он встретился лицом к лицу со смертью.

— Что…

— Уходим отсюда. Немедленно, — прервал ее Исмаэль.

— Но…

— Я сказал, мы уходим!

Вдвоем ребята вытащили Симону в коридор. Дверь с силой захлопнулась за ними, замуровав Лазаруса в спальне. Ирен с Исмаэлем торопились, как могли. Они проделали длинный путь по галерее до площадки главной лестницы, пытаясь не слушать нечеловеческий вой, доносившийся из-за двери той комнаты. Это звучал голос Тени.

Лазарус Жан поднялся с постели и, пошатываясь, встал напротив призрака. Тень взирала на него с отчаянием. Крошечное отверстие, проделанное пулей, увеличивалось с каждой секундой, уничтожая ее. Тень снова прыгнула к стене, чтобы найти убежище в картине, но на сей раз Лазарус выхватил из камина горящее полено и поджег портрет.

Огонь пробежал по холсту, словно рябь по поверхности озера. Тень взвыла. В сумраке библиотеки страницы старинного фолианта начали истекать кровью, а потом вспыхнули.

Лазарус побрел обратно к ложу. Но Тень, охваченная гневом и пламенем, бросилась за ним, оставляя за собой шлейф огня. Занавеси балдахина занялись мгновенно, языки пламени взметнулись к потолку и распространились по полу, яростно пожирая все на своем пути. За несколько секунд спальня превратилась в адское пекло.

Пламя вырвалось из окна, и от жара вылетели немногие уцелевшие стекла. Возникла тяга — огонь поглощал ночной воздух с ненасытной алчностью. Дверь комнаты, объятая пламенем, вывалилась в коридор, и медленно, но необратимо пожар, словно эпидемия чумы, охватил весь дом.

Ступая среди огня, Лазарус вынул флакон, в котором Тень обитала много лет, и высоко поднял его. Издав вопль отчаяния, Тень спряталась в сосуд. Хрустальные стенки тотчас покрылись заиндевелым кружевом. Лазарус заткнул флакон пробкой и, посмотрев на него в последний раз, бросил в огонь. Флакон разлетелся на тысячу кусков. Как утратившее силу проклятие, Тень прекратила существование. А вслед за этим Лазарус почувствовал, как жизнь покидает его, медленно вытекая из смертельной раны.

Когда Ирен с Исмаэлем показались в проеме портала с бесчувственной Симоной на руках, огонь уже бился в окнах третьего этажа. Не прошло и нескольких секунд, как витражи стали взрываться один за другим, обрушив на сад ураган расплавленного стекла. Ребята бежали до опушки леса и, лишь оказавшись под спасительной сенью деревьев, остановились, чтобы оглянуться назад.

Кравенмор пылал.

13. Сентябрьские огни

Одно за другим изумительные создания, обитатели вселенной Лазаруса Жана, погибли в огне пожара в ту ночь 1937 года. Стрелки стекли с циферблата говорящих часов струйками расплавленного свинца. Балерины и оркестры, волшебники, ведьмы и шахматисты — неполный список чудес, которым не суждено было увидеть завтрашний день. Пламя не пощадило ничего. Этаж за этажом, комната за комнатой, дух разрушения навсегда стер с лица земли все, что было в этом доме прекрасного и ужасного.

Сокровища фантазии и плоды воображения, создававшиеся десятки лет, исчезли как дым, оставив по себе лишь горстку пепла. В одном из уголков разверзшегося ада только огонь был свидетелем, как пылали фотографии и вырезки, которые бережно хранил Лазарус Жан. И пока полицейские машины прибывали к месту грандиозного пожара, что зажег зарю среди ночи, глаза несчастного ребенка закрылись навсегда в комнате, где никогда не было и уже не будет игрушек.