Крылья Киприды, стр. 28

Но и за трапезой разговор не клеился, напряжение не проходило. Женщины молчали, видя, как все натянуто, точно струна.

— А ты, отец, лучше побудь дома… пока… — Крит сурово взглянул на отца. — А еще лучше, отправляйся с Сириском на судне, завтра… возможно в городе будут суды над врагами народа. Тогда несдобровать и тебе. Ведь ты в Совете голосовал против Евфрона…

— Так что же, мы уже рабы все стали? — Гераклид вспыхнул, как бывало.

— Рабы, не рабы, отец, а жизнь твоя в опасности. Спасайся. Я не хотел говорить вам… да и не могу… но другого выхода не вижу.

Крит встал, поблагодарил за еду.

— Спасибо, мама. — Он с тоской осмотрел всех. Казалось, он что-то знает, но не может сказать. Уже у двери Сириск обнял брата.

— Не знаю, свидимся ли?

— Не знаю. — Крит что-то явно не договаривал. Он изменился, не было уже той лихости, что отличала его в последнее время. И недавняя напускная жесткость сменилась смятением. И тут Сириск обратил внимание — он стал огромным, вырос буквально на глазах за этот год, а глаза остались все те же, детские. И панцирь был уже явно мал: он был застегнут уже на последние дырочки, и стеснял движения. И шея и грудь были сверху обнажены. И тут Сириск вспомнил видение.

— Послушай, брат, возьми мой панцирь… послу он ни к чему, а тебе пригодится.

— Ну что ты… — Крит был явно растроган. — Это подарок Агасикла и Евфрона. Его знает весь город. А подарки не дарят, как ты знаешь! Спасибо. И будь осторожен на судне и там, у Амаги. И бойся писаря…

Они обнялись, и Крит вышел — он пошел, почти побежал по улочке, и Сириск смотрел ему вслед так, будто уже никогда не увидит его живым. Но ничего невозможно было изменить. Мать, поняв все без слов, бросилась на грудь сыну, и он долго еще утешал ее. И Гераклид, отец, все ходил вокруг, бессильно опустив руки.

А город кипел весь из конца в конец. В порту стучали топоры и звенели пилы. Это строили два новых военных корабля. Тут же шел ремонт «Парфения». «Калос» и еще три триеры уже были готовы и мирно покачивались в гавани.

В крепости творилось что-то невероятное: часть стены, что примыкала вплотную к морю и уходила на несколько локтей в воду, спешно разрушалась. Здесь же, используя камни от разобранной части стены, сооружались непонятные строения, нечто вроде второй стены, но почему-то внутри города, а не снаружи.

Но и снаружи тоже спешно строилась еще одна стена. Все работали с большим усердием — и мастера, и рабы, и метеки. Все знали — скифы идут. И если не устоит город — всем конец.

Сириск вошел в здание булевтерия. Чтобы попасть к Евфрону, надо было миновать двух воинов в полном вооружении. Точно мумии, они несли в себе такую угрозу, что Сириск невольно остановился перед ними и передал через служителя весть о своем приходе.

Ждал он недолго — его ввели к Евфрону. За огромным столом, заваленным свитками, сидел Евфрон. Он встал, пошел навстречу.

— Отправляйся немедленно, Сириск. — Это был приказ, и тон был соответствующий. — Бумаг никаких я тебе не даю. Людей тоже — только гребцы на корабле и пять человек охраны. Каждый воин на счету. На словах передашь — Евфрон, сын Агасикла, правитель Херсонеса, шлет благодарность и любовь Амаге, царице сарматов, и выражает почтение Мидоссаку, царю и мужу ее. И просит оказать помощь в борьбе против скифов, которые чинят всякие беды херсонеситам и сеют зло и неправды на таврической земле. Евфрон обещает Амаге помощь в любом деле, а также отправит ей три торговых судна пшеницы в качестве дара не позднее двух недель после ответа Амаги. Это все. Судно готово. Припасы и подарки Амаге уже на «Парфении». Да помогут тебе боги, Сириск!

Евфрон привлек к себе Сириска, обнял.

— Ну все! Прощай!

— До встречи, Евфрон. — Сириск задержался…

— Что?

— Объясни, зачем ты разбираешь стены у моря? Они же пройдут по воде, далее — по песчаному пляжу и выйдут прямо в порт, к нам в тыл.

— Эх, Сириск, и чему тебя только учил Еврилох! Ты уже все забыл! Впрочем, я не буду раскрывать тебе свой замысел — увидишь, если вернешься. А если попадешь в плен к скифам — лучше тебе не знать. Ну, в путь, мне некогда.

— Евфрон, пожалей пленных. — Сириск даже отпрянул, увидев, как сверкнули глаза Евфрона от этих слов.

— Иди… — Это было сказано так, что Сириск, ни слова не говоря, вышел из булевтерия. Весь путь домой, а затем к судну стояли перед ним эти ледяные, все прожигающие глаза Евфрона.

На «Парфении» его уже с нетерпением ждали. Сириск и Диаф взошли по сходням на судно, и сразу же кибернет дал команду к отплытию. Гребцы, сначала слегка, а затем все сильнее, налегли на весла. Четыре воина охраны были Сириску не знакомы — видимо, это были гераклейцы.

— Здравствуй, Сириск.

Эти слова заставили его обернуться. Из каюты кибернета вышел заспанный Сострат.

— Сострат?! — Сириск явно огорчился… и не смог скрыть этого.

Сириск промолчал. Кибернет указал Сириску и Диафу (Диаф был одет как господин) их места внутри судна.

Вскоре парус был поднят. Он надулся с легким хлопком. Корабль, слегка накренившись, пошел на северо-восток, туда, откуда борей вскоре принесет холодные ветры. Но сегодня ветер был попутный. Сириск бросил прощальный взор на город. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы отметить, как окрепли стены. Все проломы были тщательно заделаны, зубцы и башни укреплены. А в гавани, прямо напротив разобранного отрезка стены, в море, в ста шагах от берега появилось странное сооружение, напоминавшее одиноко торчащую башню с большим столбом в центре.

— Что это, господин? — Диаф удивился не менее Сириска.

— Не знаю, Диаф. — Сириск, не отрываясь, следил, как рабочие подвозили на лодках толстый канат и пытались зафиксировать его на площадке у столба. Но от волн он срывался и падал в море. Его заводили вновь и вновь. Что было дальше, они уже не увидели: корабль зашел за мыс, и город скрылся из виду.

СОУЧАСТИЕ

Ночью Крит и его ополченцы были подняты по тревоге. Все двадцать пять юношей бежали к тюрьме, туда же, по приказу Евфрона, бежало еще столько же воинов под командованием Ахета. Оба эномотарха оказались рядом, с ними был и Пифострат.

— Что случилось? — Крит обратился к начальнику, но тот, после паузы, лишь выдавил:

— Приказ Евфрона… — и еще пробежав немного, добавил: — Похоже, взбунтовались изменники.

Они подбежали к пирсу. Еще не успели выстроиться, а из темноты уже послышался звон цепей. Не менее пятидесяти человек, закованных в цепи, приближались к пирсу.

Пифострат крикнул:

— Разобраться по одному, встать вдоль пирса лицом к лицу, пропустить на судно изменников Родины.

Крит стоял в оцеплении и видел: мимо шли знакомые люди — все они не сдались Евфрону в день переворота и заперлись в булевтерии. При захвате здания погибли четыре воина Пифострата.

— Будьте вы прокляты, изменники демократии! — это крикнул Зенон, один из булевтов, но тут же получил страшный удар бичом. Бил тюремщик. И Зенон, уже ослабленный заточением, упал на землю. Его подхватил какой-то юноша. Крит присмотрелся — да это же их сосед, еще совсем юный Героид. С большим трудом втащил он по сходням Зенона. Вскоре все пленники были погружены на корабль.

— Подняться на судно! — скомандовал Пифострат. Оба оцепления быстро вбежали на корабль, и он отвалил от берега.

Было темно, море волновалось, и брызги от разлетающихся волн падали на палубу корабля. Соленые капли изредка долетали до губ Крита. Он услышал, как тихо подошел к нему Ахет и сказал:

— Не нравится мне это, Крит. Куда мы везем их?

— Не знаю… — Крит тоже почуял недоброе.

В это время судно вышло уже за пределы гавани и уходило в открытое море, в темноту, в холодный ночной мрак.

Когда от берега было уже далеко и одинокие огоньки скрылись из вида, Пифострат сказал начальнику тюремной стражи: «Приступайте!» Затем повернулся к воинам и громко, как в бою, скомандовал: