Планета шампуня, стр. 38

— Чудесно, — млеет Стефани.

— Телевидение проживет еще десять тысяч лет, — говорю я, — Оно вообще будет всегда.

Прежде чем улечься спать, мы подкрепляемся хлебом из гастрономической лавки для яппи. Он чуточку отдает розами. Мы запиваем его водой из мотельного крана. У нее вкус талого снега.

43

31 октября, канун Дня Всех Святых.

Вечер Хэллоуина, а мы обречены на заточенье в мотеле «Лассо» в Маунт-Шасте, Калифорния, — родном городе Джасмин. Комфортмобиль проходит обследование и курс лечения на местной автостанции. Мой бедный малыш занемог — вдруг закашлял, а потом и вовсе отрубился на заправке «Шеврон» возле федеральной автострады 5 — всего несколько часов назад.

Чтобы размять затекшие ноги, мы со Стефани, оба закутанные в свитера, идем прогуляться по уютным пригородным улочкам и смотрим, как детишки, переодетые кто кем, ходят по домам собирать сладкую дань. Мы разглядываем крошечных панков, и балерин, и нищенок, и суперменов, а тем временем в самые неожиданные моменты раздаются хлопки «римских свечей» — вот уже в кроне дерева рассыпается сноп искр: испуганно срывающихся с места птиц я принимаю за падающие звезды. На земле среди побуревших сухих листьев я нахожу капсулу, используемую в дорожных ограничителях, со светящейся в темноте зеленой «марсианской пылью», и мы, гуляя, перебрасываем ее друг другу.

— Оглянись назад, — говорит Стефани, и я роняю светящуюся игрушку, — какой стильный костюм.

Позади нас идет мальчонка в черных джинсах, черном свитере с глухим воротом и в белом, как у пугала, косматом парике. С ним девочка в таком же белом паричке и в черном платьице — взявшись за руки, они идут посередине притихшей улицы. Мешочки у них уже наполовину заполнены сладостями, а мысли заняты манящей перспективой новых подношений.

— Это Энди и Эди, — шепчу я, и мне радостно оттого, что я вижу Энди Уорхола и Эди Седжвик [29], наконец-то всем довольных, таких, какие они на небесах.

Дети и правда живут словно во сне.

В прошлый Хэллоуин, дома, в Ланкастере, я уговорил Анну-Луизу поиграть со мной в «планеты». Мы с ней обедали в «Свалке токсичных отходов» и заодно изучали все, что написано на бумажных салфетках под нашими тарелками. Анне-Луизе досталась салфетка «Американские коктейли» (Тайлер, пять долларов, если ты скажешь, из чего смешивают «Роб Рой»). У меня оказалась салфетка «Планеты» со столбиками чисел — любопытная астрономическая статистика.

И на обратном пути, на шоссе Три Шестерки я купил у фермера, поставившего на обочине свой торговый лоток, тыкву и несколько стручков гороха. Со всем этим я выехал прямо в чисто поле в сторону Завода и, произведя кое-какие вычисления на вмонтированном в мои ручные часы калькуляторе, опустил тыкву на землю и велел Анне-Луизе стоять рядом и ждать. Потом я отошел на расстояние крика, вскрыл стручок и положил на сухой ком земли у себя под ногами одну-единственную горошину.

— Ты солнце, — заорал я что есть мочи Анне-Луизе, — а я Земля. Тыква и горошина — относительные размеры этих небесных тел. Расстояние между нами — относительное расстояние между ними.

— Игра мужская, — крикнула мне в ответ Анна-Луиза. — Дальше-то что?

— Не знаю. Свети. Стань сверхновой звездой. Будь черной дырой.

Анна-Луиза схватила тыкву, прижала ее к груди и, пыхтя как паровоз, сердито зашагала ко мне и моей зеленой горошине на серой сухой земле. Тут она грохнула тыкву на горошину — горошина всмятку, тыква вдребезги.

— Тайлер, — сказала она мне, выгребая из тыквенного нутра семечки и рассовывая их по карманам своей жилетки, чтобы впоследствии высушить и высадить, — назови мне хотя бы еще один возможный исход этой игры. Всего один.

Да, я думаю об Анне-Луизе.

Я тормошу Стефани.

— Тайлер, зачем ты меня трясешь? Я спала.

— Я хотел убедиться, что ты жива. Всего только девять часов.

— День был трудный. Хо—шшу спать.

— Да меня же не было в номере каких-то пять минут — сгонял за газировкой и обратно. Как ты ухитряешься так быстро засыпать? А мне что делать?

— Не хнычь. Сядь напиши письмо. На красивой фирменной бумаге нашего отеля. Телевизор не включай. Не хо—шшу шума, хо-шшу покоя. — Она шлепает меня подушкой. Я ухожу.

Пожилой дядька за стойкой регистрации, когда я прошу его дать мне еще бумаги, спрашивает, не хочу ли я воспользоваться услугами бизнес-центра, имеющегося у них в мотеле «Лассо».

— Бизнес-центра?

— Компьютер с матричным принтером. Факсовый аппарат. Ксерокс. Надо же чем-то завлекать этих яппи. Народу у нас сегодня мало. И мне веселее — все лучше, чем одному тут сидеть.

— Ну, если вы не против, — говорю я, — спасибо. Вообще-то мне правда нужно написать одно важное письмо.

— Сейчас организую вам удобный стул, — говорит он, подхватывая офисный стул на колесиках и важно кивая на спинку с подушкой, — Специально под поясницу.

Компьютер — мечта: «макинтош» с «Майкрософт-вордом», удобная клавиатура и эргономичная мышь. Я с головой ухожу в письмо, а за спиной у меня покряхтывает не первой молодости телевизор марки «Зенит» — разгоряченный, раздраженный, то недовольно потрескивает, как пузырящийся креозот, то сердито шипит и трещит, как дрова в костре. Будто мост горит за спиной.

44

Уважаемый Фрэнк Э. Миллер!

Во-первых, спасибо Вам за Ваш автобиографический бестселлер «Жизнь на вершине». Книга мне так понравилась, что я перечитывал ее три раза. Самые удачные выражения я отметил желтым маркером, и, кроме того, я давал читать «Жизнь на вершине» моим друзьям (нам всем по двадцать), которым Ваши слова также проникли в душу. Вы теперь наш кумир!

Но приступим к делу, мистер Миллер: у меня есть для «Бектола» предложение, которое принесет Вашей компании хорошую прибыль. Буду краток.

А именно: я считаю, что у нас в стране наблюдается дефицит исторических предметов — у людей в их личном пользовании мало старых вещей. С другой стороны, у нас наблюдается явный избыток захороненных в земле свалок, и плюс вечная угроза нехватки топлива. Исходя из этого, я и говорю, мистер Миллер: Что, если соединить эти три фактора с любовью наших соотечественников к тематическим паркам — и добиться в этом деле новых успехов?

Мое предложение, мистер Миллер, состоит в следующем: «Бектол» создает национальную сеть тематических парков под общим названием «Мир истории»™, где посетители (в респираторах и специальных костюмах, предоставленных военно-промышленным сектором «Бектола») могли бы вести раскопки на месте захороненных свалок, которые никак не использовались в течение нескольких десятилетий (и приобретены «Бектолом» практически за бесценок), в поисках исторических предметов, как то: бутылки из-под газировки, старые телефонные аппараты и мебель. Чем глубже посетители копают, тем дальше они путешествуют во времени, а значит, тем больше они готовы заплатить.

Девиз «Мира истории»™: ИСТОРИЯ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.

На ночь посетители смогут остановиться в специально построенных «Бектолом» непосредственно на территории тематических парков гостиницах сети «Мир истории»™, где предусмотрены музейные программы, знакомящие с историей истории. (Юй, милый, ты смотри — снова пласт телефонных справочников: еще год прошел!» Чмок-чмок.)

Но все это — только начальная стадия развития «Мира истории»™, на самом деле потенциал его доходности намного выше. Судите сами:

• Как подтвердят овдовевшие во время Второй мировой войны жительницы Лондона (Англия), антиквариат — отличное топливо. На любой свалке огромные запасы топлива, особенно газет и дерева. Посетители «Мира истории»™ не просто вели бы раскопки в поисках любопытных предметов, но и вносили бы свой вклад в разработку альтернативных топливных ресурсов. Добытое на свалках топливо «Бектол» мог бы с выгодой для себя сбывать, а возможно, это дало бы толчок к созданию нового, хронотопливного направления в деятельности корпорации «Бектол». Став в этой области первопроходцем, «Бектол» автоматически обеспечил бы себе лидирующие позиции в новой индустрии. Отличный шанс!