Нормальных семей не бывает, стр. 41

— Да, пошли.

Уэйд вспомнил, что забыл спросить про Хауи.

— Надо купить маме вкладыш под пятки. Она жалуется, что у нее болят пятки.

— Знаю, знаю.

— Этот немец здорово тебя разозлил. Сдается мне, вы друг друга хорошо знаете. А что за дело? Ты на него работал?

..введение дефибрилляторов дельфинам, для доставки их контрабандой в Северную Каролину...

— Уэйд?

...Уэйд, самое тяжелое в шлюпке, чтобы тело пошло ко дну, это якорь...

— Меня не проведешь — ты действительно его знаешь.

...Да, ей шестьдесят, Уэйд. Так что закрой глаза и подумай о Форт-Ноксе...

— Ладно, сдаюсь. Я когда-то работал на этого парня. Так, по мелочам.

— Что делал?

...Кит пролил этот чертов жидкий азот себе на руку. Выкинь его из грузовика, прежде чем Джентльмены Удачи нападут на наш след...

— Ничего не делал. Тебе-то что до этого, Брайан?

...Оставалось только проглотить пакеты или провести следующие тридцать лет в исправительном заведении в Монтегю-Бэй. Поэтому мы схавали пакеты...

— Это что-то очень нехорошее, иначе бы ты мне сказал.

— Брайан, я должен...

— Ничего ты не должен, Уэйд. Пойдем лучше поищем маме стельки и забудем про этот разговор.

Братья направились в аптеку, находившуюся дальше, чем они предполагали. Уэйд был озабочен мыслями о Саре, терзался тревогой о том, что забыл в гостинице свое лекарство, и гадал, насколько пропущенная доза ускорит медленный, но верный распад его тела. Он вспомнил, как в детстве сдирал с мячей для гольфа гладкую белую кожуру, чтобы посмотреть, как, нервно дергаясь, будут разматываться резиновые ленточки под ней. Дурак, дурак, дурак. Как я мог забыть его.

Поднявшись на двенадцатый этаж, они вошли в номер, и Уэйд начал было: «Мы купили тебе твои...» — и тут заметил родителей, спавших рядышком, как две пожилые овчарки.

Дженет открыла глаза.

— Привет, милые.

Уэйд понял, что не в состоянии подобрать подходящие слова для сложившейся ситуации.

— А ты чего ждал, Уэйд, — спросила его мать, — что мы будем лупить друг друга по голове дверцей от шкафчика в ванной? Мы люди, а не персонажи из мультика.

Тед все еще спал, похрапывая в такт сокращениям и расслаблениям влажных тканей в груди.

— Но...

— После всего, что ты повидал в жизни, тебе это кажется удивительным?

— Уэйд звонил тому немецкому пижону, — сказал Брайан, — и оказывается, Уэйд делал для него всякие гадости.

— Я от своего не отступлюсь, — сказала Дженет. — Значит, можно годами вытворять невесть что, а когда мать с отцом лежат в одной постели, его это, видите ли, шокирует.

Резко дернувшись, Тед проснулся.

— Он что, опять тебе покоя не дает? — По выражению его лица Уэйд почувствовал, что драки, скорей всего, не избежать.

— Отвяжитесь вы все от меня. Черт побери, я словно на суде.

— Скажи, какую самую большую пакость ты сделал в жизни? — спросил Брайан.

— Заткнись, Брайан.

— Нет уж, почему ты не хочешь отвечать, дорогой, — сказала Дженет. — Давай, смелее — последние двадцать лет нас всех одолевает любопытство.

— Я женатый человек! У меня жена, и скоро будет ребенок, а с прошлым я покончил!

— Ха! — сказал Тед, и Дженет ему подхихикнула.

— Что? Что тут такого смешного?

— Дорогой мой, — сказала Дженет, — от прошлого так легко не уйти. Твое прошлое становится тобой.

Родители приподнялись на подушках. Брайан удобно расположился в кресле.

— Ты по-настоящему кого-нибудь убивал? — спросил он.

— Да что вы тут затеяли?

— Итак? — спросила Дженет.

— Ладно. Да, убивал, но непреднамеренно. Это был несчастный случай, к тому же в нейтральных водах, так что я чист пред Богом и людьми.

— А что случилось? — спросила Дженет.

— Этому тупице Рону проломило башку стеньгой, когда мы плавали на Кубу.

— Плавали на Кубу? — спросила Дженет.

— Ну да. У нас было около пяти тысяч лифчиков «уондербра», которые мы обменивали на сигары. Это было еще до падения Берлинской стены, и Советы были начеку во всем, что касалось контрабанды дамских принадлежностей, потому что их очень трудно отслеживать. Дружок Флориана купил набросок да Винчи с прибыли от греческого траулера, груженного «котексом». А другой парень, Райнер, вообще отошел от дел, после того как доставил судно с диетическим рапсовым маслом в частную резиденцию к югу от Гаваны. С этих денег он купил себе «корд» тридцать шестого года. — Больше Уэйду не захотелось углубляться в свое прошлое. — Не пора ли нам ехать за Пшш?

— Думаю, да, — сказала Дженет. — Давай-ка вставай, Тед, оп-па!

Тед распрямился и неверной походкой отправился в ванную блевать.

Дженет надела туфли и размяла запястья.

— Хочу позвонить Саре.

— Думаю, лучше не надо, — пробурчал Уэйд. — Сейчас неподходящее время.

— Разве? Почему?

— Я только что говорил с ней снизу, из автомата. Она, хм, хм, — ну, соображай скорее, — загружает головастиков в специальный контейнер. — А неплохо придумал.

Дженет не стала настаивать.

— Ах так? Ну, тогда ладно. Тед, вылезай, поехали искать мать твоего внука.

Усевшиеся в оранжевый фургон Драммонды выглядели как сонные мухи, разморенные, придавленные прессом послеполуденного солнца. Все птицы попрятались, и движение на дороге приближалось к нулевой отметке. Гостиницы выглядели потусторонне, не гостиницами, а какими-то мумиями. Уэйд не уставал дивиться тому, как люди вообще поселились во Флориде с ее колючими зарослями, ядовитыми насекомыми и топями; с ее прогорклой водой; ее хищниками, — без кондиционеров и автострад, — Флориде мачете и Библий. Флорида представлялась ему не столько местом, где человек может заново возродиться, сколько местом, куда человек отправляется, чтобы его больше никогда и никто не увидел.

— Поверни вон там, — Дженет указала на улицу впереди. — Это должно быть налево, посередине. Да, вот он — 1650.

— Это машина Пшш! — Брайан на ходу выпрыгнул из раздвижной двери фургона.

— Брайан, идиот чертов!.. — рявкнул уже окончательно оживший Тед.

Уэйд выскочил из машины, догнал Брайана на подъездной дорожке и сцепился с ним.

22

Жизнь куда как проще, если мы проживаем ее экспромтом. И может быть, если экспромт удачный, мы можем исхитриться и экспромтом пережить и смерть тоже? Или это слишком простая тактика?

Из окна фургона Дженет следила за тем, как Уэйд сцепился с Брайаном на мощенной терракотового цвета кирпичом дорожке у дома флоридского короля глушителей. Дженет подумала о короле глушителей и о том, что она прочла о нем по интернету в библиотеке. Не стоит считать его королем глушителей per se [5]. С гораздо большим основанием можно считать его королем одноразовых зажигалок, или королем винилово-оконных-рам-и-прочих-причиндалов-самых-разнообразных-расцветок, или королем стандартизированных самодвижущихся таратаек, которые производят в одной из крохотных экваториальных стран, где не признаются права человека и не существует отчетливо выраженной национальной кухни. Глушители? Но производить исключительно такую однообразную продукцию, как глушители? Как это архаично. Как сентиментально. Готовый рецепт — как потерпеть неудачу.

Между тем Тед с равным рвением тузил обоих своих отпрысков. Разве это не здорово — что бы потом ни случилось?

А потом — как из пушки — вылетела немецкая овчарка и впилась в ногу Брайана всеми своими клыками и когтями, похожими на зубья большущей пилы. Вслед за собакой на верху лестницы, которой нежно касались своими листьями пальмы, появилась Пшш в белом махровом халате и накрученном на голове тюрбане из белого полотенца. «Кимба! Фу!» Кимба отцепилась от бедра Брайана и уселась, умильно, по-собачьи улыбаясь, не обращая внимания на свою жертву, превратившуюся в корчащийся сгусток боли. Вид боли, однако, не привел Пшш в сочувственное расположение духа. Она спустилась по лестнице, бросила Кимбе искусственную косточку и сказала: