Розовая гавань, стр. 36
Ошеломленная Гастингс повернулась к мужу, а тот смотрел на леди Марджори, будто увидал призрак. Наконец он произнес:
— Это ты, Марджори?..
— Я, Северн. Теперь уже дважды вдова. Помнишь, как отец силой выдал меня замуж за старого развратника барона Липуэйта? Он умер, а братец заставил меня выйти за барона Аутбрайта. Тот был помоложе и не такой противный.
— Мне сказали, что опекуншей Элизы назначили вдову рыцаря, который спас жизнь королю Эдуарду.
— Да, король Эдуард обязан жизнью моему покойному мужу и заплатил этот долг, сделав меня опекуншей дочки Ричарда де Лючи. Я неплохо устроилась в Седжвике и рада тебя видеть, Северн.
— Леди Марджори, почему вы не сказали, что знакомы с моим мужем, когда приезжали сюда в первый раз? — воскликнула Гастингс.
— Я не сочла это столь важным, миледи. — Марджори ослепительно улыбнулась. — Я заботилась только о благополучии ребенка. Элиза, поздоровайся с леди Гастингс и лордом Северном.
Девочка заметно поправилась, личико округлилось, волосы больше не казались тонкими и редкими. Она вцепилась в руку Марджори, и та что-то шепнула ей на ухо. Элиза улыбнулась Северну, кивнула Гастингс и сделала ловкий реверанс.
Гастингс хотела обнять ее, но девочка мигом прижалась к опекунше.
Из-под туники хозяина высунулся Трист, внимательно поглядел на гостей и протянул лапку в сторону Элизы.
— Его зовут Трист, — засмеялась девочка. — Настоящий красавец.
— Под стать хозяину, — подхватила Марджори. Трист не взглянул на нее, и Гастингс подумала, что ослепительная красота этой женщины нестерпима даже для глаз куницы.
Управляющий Торрик отдал свою комнату леди Марджори с Элизой. Желая убедиться, что у них есть все необходимое, Гастингс поднялась наверх и услышала голос Марджори:
— Милая, я знаю, как тебе противно здесь находиться, как ужасно обращалась с тобою Гастингс. Но теперь я не дам тебя в обиду.
Гастингс остолбенела. Элиза жаловалась, что она дурно с ней обращалась? Дурно с ней обращалась! Да Гастингс чуть не силком приходилось заталкивать в нее еду. Она спасла ее от той ужасной женщины Бил.
— Нет, Марджори, она была ко мне добра…
— Ты не помнишь, детка, — сладким голосом перебила Марджори. — Зато я помню, как ты просыпалась с криком" заплаканная и жаловалась, что все здесь ужасно с тобой обращались. Только я забочусь о тебе, больше никто.
— Да, Марджори. Я тебя люблю.
— И я люблю тебя, милая. Никто тебя не любит, кроме меня.
Гастингс не знала, что и думать. Ясно одно: нужно побыстрее удалить леди Марджори. Зачем только она уверяла мужа, что в Седжвик нельзя возвращаться еще две недели.
Надо спросить у Ведуньи.
Господи, хоть бы Ведунья назвала меньший срок.
Оказывается, Северн и Марджори давно знакомы?
Глава 19
— Почему ты не сказала, что Элизу опекает леди Марджори?
Слова повисли в воздухе, и Северн осушил кубок с элем, не отрывая глаз от ее лица. Он снова казался грозным и чужим, как тот человек, молча и неподвижно стоявший когда-то в зале Оксборо, а потом взявший ее в жены.
— Я говорила, — ответила Гастингс. — Разве ты забыл?
— Ты должна была сказать, что это была молодая и самая красивая леди на свете. Ты должна была сказать, что ее волосы блестят на солнце, как полированное серебро. Тогда я бы понял, кто она такая. Почему ты не сказала, Гастингс?
— По-твоему, я должна была сказать, как блестят волосы этой женщины? — в свою очередь, возмутилась Гастингс. — И тебе не показалось бы это странным? Я отметила ее красоту, но для меня не это было главным.
Северн небрежно отмахнулся. Трист негромко заворчал, и он машинально погладил его по спинке. Недавно он вот так же гладил ее, Гастингс.
— И кто же эта женщина с волосами, словно полированное серебро? Надо полагать, ты с нею знаком?
— Да, я знаю ее с рождения. Когда мне исполнилось семнадцать, я хотел на ней жениться, но был всего лишь вторым сыном, а ее отец желал ей богатого мужа. И когда ее выдали за старика барона Липуэйта, я отправился с крестоносцами в Святую Землю. Там я познакомился с Грилэмом и был представлен королю.
— И это принесло тебе удачу, не так ли? Именно та встреча и то, что они распознали в тебе честного и доблестного воина, сделали тебя одним из самых богатых мужчин в Англии. — Он промолчал. — Значит, вы расстались восемь лет назад. Срок немалый, Северн. Люди меняются. И чувства тоже. Разве ты не изменился?
— Милорд, — раздался голос Бимиса. — Леди Марджори угодно прокатиться верхом. Что вы скажете?
Северн так поспешно вскочил, что волкодав Эдгар поднял голову и зарычал.
— Им нужна охрана. Я сам поеду с ними. Позже Гастингс шила новую тунику из пушистой серой шерсти и рассказывала Агнес:
— Ума не приложу, что делать. Как только Северн увидал эту женщину, он тотчас изменился. — Ее руки двигались неторопливо, голос оставался спокойным, но в душе Гастингс ощутила холодную пустоту, которую некому заполнить, кроме Северна. — Он поехал кататься верхом с нею и с ребенком. Похоже, он без ума от этой Марджори, все твердит, что ее волосы краше полированного серебра, блестящего на солнце. Лорд Северн никогда еще не изъяснялся так возвышенно.
— Ничего не значит, — возразила Агнес. Она успокаивающе похлопала по спине молодую женщину, которую пестовала с того самого дня, как помогла ей покинуть материнскую утробу. С тех пор минуло почти девятнадцать лет, малютка превратилась в настоящую леди, сильную, великодушную. Но сейчас она побледнела и осунулась.
— Ты пропустила стежок, Гастингс. Почему бы тебе не отложить шитье на время нашей беседы?
Гастингс послушно опустила тунику на колени, устремив пустой взгляд в пространство.
— Видела бы ты его лицо. Он влюбился еще мальчишкой, Агнес, но не смог жениться на ней, поскольку был лишь вторым сыном. И он по-прежнему ее любит.
— Сомневаюсь. Возможно, он еще смотрит на нее глазами мальчика, но это продлится недолго, Гастингс. Лорд Северн не такой глупец, как сэр Роджер. Он связан с тобою. Ты стала его женой, будешь рожать ему детей, ты — наследница Оксборо. Без тебя у него не было бы ничего, кроме собственных рук, да и те служили бы другому хозяину. Ты дала ему все: надежду на будущее, деньги на восстановление собственного замка, вернула ему мать. Нельзя сбрасывать это со счетов, Гастингс. А леди Марджори — ха, ничто, лишь воспоминание, химера, детская фантазия.
— Ты говоришь убедительно, и я готова поверить, — вздохнула Гастингс, — но ты не видела, как он чуть ли не вприпрыжку бросился из зала, чтобы отправиться с нею на прогулку. Даже забыл про все дела. А еще я видела лицо Гвента. Он боялся посмотреть мне в глаза, ему было стыдно.
— Увидим. Наберись терпения, гляди в оба и жди.
— Мне всегда не хватало терпения.
— Знаю, но пора научиться. И, кстати, постарайся вести себя обходительно.
— Обходительно? После всего, что эта женщина наговорила про меня Элизе? Боюсь, для меня это слишком трудно, Агнес. А вот и леди Морайна. Входите, миледи. Мы с Агнес как раз обсуждали мое шитье.
— Да, — леди Морайна критически взглянула на новую тунику сына, — сшито так, будто ты думала при этом о чем-то постороннем. Моя нога зажила окончательно. Ты заметила, что я уже не хромаю? Мы с Гвентом снова ездили к Ведунье. Альфред прыгнул к нему на руки. Я боялась, что Гвент упадет в обморок, но он все же устоял на ногах и даже удержал кота. Ведунья передала тебе вот это, — сказала леди Морайна, протягивая Гастингс флакончик с густой беловатой жидкостью. — Велела, чтобы ты добавила чуть-чуть мужу в вино, и он начнет испытывать к тебе то же, что ты испытываешь к нему.
Значит, ей предложено любовное зелье. Откуда Ведунья узнала про леди Марджори и Северна?
Выходя за леди Морайной из спальни, Агнес бросила через плечо:
— Не забудь мои слова, Гастингс, и не спеши с зельем. По-моему, для этого еще нет повода.
Да разве Агнес представляет, какая нестерпимая боль пронизывает ее тело? Что она знает о женщине с серебряными волосами, при виде которой мужчины начинают изъясняться возвышенно, словно трубадуры?