Южная Африка. Прогулки на краю света, стр. 99

Позже я услышал еще одну историю. Жил себе в глубине вельда один старый бурский фермер, который очень любил разъезжать на автомобиле, но не умел его чинить. А поскольку тормоза часто отказывали, то он обычно ездил кругами по вельду до тех пор, пока бензин не кончится и машина сама не остановится. И вот однажды в тех краях появился аэроплан. Он с ревом пролетел над домом, описав несколько кругов. Служанка, чернокожая девчушка, с криком бросилась на кухню к хозяйке: «Миссус, миссус, идите скорее, поглядите, куда забрался наш мастер!»

И вот третья история.

Как-то раз один фермер взял себе в помощники непонятного туземца — тот появился невесть откуда и попросился на работу. Через день хозяин и сам уже был не рад. Туземец и вправду оказался на редкость странным: он в два счета выполнял всю порученную работу, а затем возвращался и требовал нового задания. Фермер пребывал в удивлении — никогда прежде он не встречал таких чернокожих работников. Тот в рекордные сроки переделал всю работу, какая только нашлась на ферме. В конце недели фермер решил, что парню не грех и передохнуть. Поэтому, уезжая по делам, он дал помощнику лишь одно задание. Велел разобрать кучу картофеля: посадочные клубни отложить в одну сторону, а все остальные в другую. Вернувшись в конце дня, он увидел, что работа не сделана, а туземец сидит, тупо уставясь на картофельную кучу.

— Какого черта здесь происходит? — вскричал удивленный фермер.

— Сижу, баас, — отвечал работник. — Боюсь перепутать.

Когда мы вернулись в дом моих знакомых, чернокожие слуги разводили костер во дворе.

— Сегодня вечером у нас будет барбекю! — сообщили мне довольные хозяева.

С наступлением темноты начали прибывать первые гости. Через полчаса лужайка перед домом превратилась в декорации для вечернего приема в саду. Дамы в легких шелковых платьях расположились вместе со своими мужьями и отцами вокруг огня и с удовольствием наблюдали за подготовкой этого любимого южноафриканского развлечения, когда содержимое целой мясной лавки — в виде стейков, отбивных и прочих конфигураций — жарится на шампурах и на специальной решетке. Очень скоро соблазнительный запах жареного мяса затмил все цветочные ароматы.

Страшно даже подумать, как должен себя чувствовать вегетарианец на подобной вечеринке! Ведь здесь плотоядные инстинкты южноафриканцев достигают апогея. Когда все жарится, шипит и брызгает аппетитным жиром, тут уже не до высокоморальных рассуждений. Вы попросту засучиваете рукава (в прямом и переносном смысле), приближаетесь к огню и, подцепив изрядный кусок мяса, жадно поедаете его без помощи ножа и вилки. Уж не знаю, почему, но мясо, которое держишь просто руками и ешь на свежем воздухе, кажется более вкусным, нежели тот же кусок, сервированный на блюде с гарниром. Во всяком случае могу засвидетельствовать, что мясо, съеденное нами в тот вечер под покровом южной ночи, было выше всяких похвал.

Больше всего на свете южноафриканцы любят выезжать на природу и устраивать там пикники. Возможно, под воздействием воспоминаний о Великом Греке действо это приобретает особое, сакральное значение. Так или иначе, но южноафриканские барбекю надолго остаются в памяти у иностранцев — особенно у тех, кто прибыл из стран с ограниченным потреблением мяса.

Глава десятая

Львы, золото и водопад Виктория

В незапамятные времена великая река текла через всю Африку на юг и впадала в огромное озеро. Озеро это располагалось примерно там, где сейчас находится месторождение Витватерсранд. Воды реки переносили с собой крупицы золота, вымытые из горных пород. Они осаждались на дне моря, покрывались слоями грязи, земли и песка, которые со временем превратились в сланцы, кварциты и конгломераты. Затем море пересохло, и дно его, содержащее золотоносные слои, обнажилось. В течение многих столетий оно подвергалось различным геологическим деформациям — то вспучивалось горными хребтами, то вновь опускалось. В результате вожделенный золотой сандвич оказался упрятанным в недрах Трансвааля.

— Так-так, — сказала всеведущая Судьба, — предвижу я, что место это может принести в мир множество бед. Припрячу-ка я его от всяких халдеев, вавилонян, финикийцев, египтян, греков и римлян. Пусть пока полежит, отгороженное со всех сторон морями и горами, а с севера еще и защищенное от непрошеного вторжения злыми москитами…

И надо же было такому случиться, чтобы из всех мест на земле именно это — с богатейшими залежами золота — избрали в качестве пастбища для своих быков бурские фермеры! Ведь, если помните, они затеяли Великий Трек для того, чтобы сбежать от ненавистной цивилизации и укрыться в каком-нибудь тихом, спокойном месте. Вот она, ирония судьбы! Земля Обетованная неожиданно обернулась легендарным Эльдорадо, где о покое оставалось лишь мечтать. Ибо здесь, в Трансваале, земные недра разверзлись и выпустили одного из самых беспокойных и могущественных демонов современности — Золото!

Йоханнесбург представляет собой огромный город с шумными улицами и небоскребами, с крупными компаниями и целыми кварталами гостиниц, с трамваями, неоновыми огнями, модными магазинами и тысячами лимузинов, за рулем которых сидят люди без жалости (или без тормозов, что по большому счету одно и то же). В конце многих улиц возвышается сверкающие на солнце золотые пирамиды. Это отвалы золотых шахт.

Вернее сказать, золотыми они кажутся лишь при определенном освещении. Но и этого хватает детям, чтобы всерьез поверить в утверждение, будто город построен на золотой пыли. Затем солнце зайдет за тучи, лучи его будут падать под другим углом, и золотые пирамиды превратятся в грязно-белые, серые, порой почти голубые. Ранним вечером отвалы эти явственно выделяются на фоне прозрачного неба — видна каждая эрозийная складка на их склонах. Наверное, корнуолльские горняки, которые приехали в Йоханнесбург поколение назад, не раз глядели на них и вспоминали каолиновые отвалы, которые украшают окрестности Сент-Освелла.

Эти отвалы являются визитной карточкой Йоханнесбурга. Они компенсируют недостаток архитектурных достопримечательностей, которым страдает город. Для Йоханнесбурга они играют ту же роль, что и собор Святого Павла для Лондона, Столовая гора для Кейптауна и Акрополь для Афин. Они видны отовсюду и неотвратимо притягивают взгляд прохожих, являясь как бы символом города, его настоящим гербом.

Что больше всего удивляет в Йоханнесбурге, так это его молодость, я бы даже сказал, юность. Каких-нибудь шестьдесят лет назад здесь не было ничего, кроме голой безлесной пустыни с кучкой грязных палаток. Еще и сейчас живы люди того поколения, что укладывалось спать под холщовыми навесами. Если зайдете в музей истории страны, расположенный на верхнем этаже Центральной библиотеки, то сможете по фотографиям проследить недолгую историю города. В 1886 году на месте Йоханнесбурга стояло около пятидесяти убогих палаток, три года спустя их количество слегка увеличилось, и к ним добавилось несколько жестяных навесов. На фотографиях тех лет мы видим бычьи повозки на пыльных проселочных дорогах, а рядом с ними толпы мужчин в котелках — это вновь прибывшие шахтеры (судя по всему, женщин в ту пору здесь почти не было). Так выглядел Йоханнесбург шестьдесят лет назад.

Мое внимание привлекли толпы на улицах города. Они в равной степени состояли из белых и чернокожих. Здесь можно увидеть представителей туземных племен, англичан, африканеров, евреев, латинян — и все живут более или менее изолированными сообществами. Эксперимента ради можно зайти подряд в несколько магазинов на улице. В одном вас будет обслуживать шотландец, в другом еврей, в третьем ирландец или грек и так далее. Чернокожий мальчишка продает газеты на улице, а пожилой басуто, чьи предки наверняка размахивали ассегаями, распахнет перед вами двери гостиничного лифта. Пожалуй, мир не видел более космополитичного города со времен Древнего Рима.