Наследство Валентины, стр. 54
– Трудно сказать, – наконец объявил он, нагибаясь, чтобы прикусить мочку ее уха. – Ты еще не так много знаешь, но орешь просто оглушительно. Мои барабанные перепонки до сих пор дрожат. Но мне нравится, как ты визжишь.
– Я не визжала.
– Ты никогда не умела лгать, Джесси. Так что помолчи. Мне приятно чувствовать тебя рядом. Каждый день, каждую ночь, возможно, после пятичасового чая, перед обедом и еще...
«Прекрасное начало», – подумала Джесси.
– Ты нарочно подпоил меня, верно?
– Ты слишком быстро трезвеешь. Да. Я хотел, чтобы ты растаяла в моих объятиях, Джесси, и добился своего. То, что я растаял вместе с тобой, означает... скажем, что мы созданы друг для друга. И еще мне нравится слушать, как ты смеешься. И я рад, что могу доставить тебе удовольствие в постели.
– Ты пересолил суп.
– Да.
– Утром мне опять захочется умереть?
– Нет, ты выпила совсем не так много. На этот раз я был очень осторожен.
– Ты все еще во мне.
Джеймс вздрогнул, ощущая, как мгновенно затвердела его плоть, и проник немного глубже. Джесси пошевелилась и подняла бедра.
– Джесси, ты снова хочешь меня?
– Наверное, Джеймс. Завтра я заставлю тебя пожалеть о том, как ты меня обманул.
– Зато у меня есть вся сегодняшняя ночь, – шепнул он и, наклонив голову, начал целовать Джесси, казалось, пронзая ее насквозь напряженной, налившейся кровью плотью.
Он проснулся от крика и, поднявшись, ошеломленно тряхнул головой. Снова вопль. Джесси опять мучают кошмары.
– Джесси, – окликнул он и легонько тронул ее за плечо.
Рассветный луч уже пробрался в комнату, и Джеймс увидел лицо жены. Она закричала.
– Джесси, проснись.
Но Джесси упорно не открывала глаз, перекатывая голову по подушке, и неожиданно произнесла ровным, спокойным тоном:
– Нет, убирайтесь прочь. Прекратите, мистер Том. О Боже, не смейте этого делать!
Джеймс не узнал голоса жены. Вернее, так она говорила много лет назад, будучи еще совсем маленькой. Испуганный насмерть ребенок. Что с ней произошло? О том же она молила в ту ночь, когда впервые на памяти Джеймса видела этот сон.
– Джесси!
Он тряс ее, пока она не очнулась. Жена подняла ресницы и взглянула на него, но тут же в ужасе попыталась отпрянуть, явно не понимая, кто перед ней.
– Джесси, все хорошо, успокойся. Это я, Джеймс.
– Конечно, ты, Джеймс. Считаешь меня совсем дурочкой?
Слава Богу, пришла в себя.
– Ты опять видела тот же сон. Нет, просыпайся, мы должны поговорить об этом. Кто такой мистер Том? Ты плакала, как малышка, которой причиняют боль. Он пытался изнасиловать тебя, Джесси?
– О Джеймс, – пробормотала она и в следующее мгновение уже спала.
Джеймс посмотрел на нее, разгладил нахмуренные брови пальцем и поцеловал безвольные губы.
– Завтра, – пообещал он, – завтра я все узнаю об этом ублюдке.
Но назавтра Бертрам лягнул Эсмеральду, которая укусила его в шею, а потом они вместе превратили в щепки перегородки стойл. Джеймс выскочил из постели и помчался в конюшню, оставив Джесси поспешно натягивать одежду.
Джесси, не веря своим ушам, переспросила:
– Кто здесь, миссис Кэтсдор?
– Барон Хьюз, миссис Джеймс. С ним молодая леди.
Предостерегающий тон экономки ясно давал понять, что сцена обещает быть не из приятных.
– Думаю, у нас все равно нет выбора. Впустите их, миссис Кэтсдор. А где мистер Джеймс?
– Я послала за ним Харлоу. Сейчас принесу чай и лимонные кексы, оставленные мистером Баджером.
Барон Хьюз стоял в дверях гостиной, глядя на Джесси так, словно был готов пристрелить ее на месте. Изобразив что-то вроде поклона, он провозгласил:
– Добрый день, миссис Уиндем. Познакомьтесь с моей племянницей, Лорой Фротинджилл, дочерью моего младшего брата.
Лора оценивающе оглядела Джесси, по-видимому, считая, что та не стоит ее внимания.
– Вы из колоний, – бросила она вместо приветствия.
– Да, как и Джеймс.
– В жилах Джеймса течет кровь одного из знатнейших семейств Англии, он потомок аристократов, а не какая-то безродная дворняжка, – прорычал барон.
– Вы уверены, что хотите находиться в одной комнате с дворняжкой, сэр?
– Не смейте издеваться надо мной, барышня!
– Хорошо. Может, вы все-таки войдете и объясните, почему взяли на себя труд приехать в Кендлторп?
– Я хотел, чтобы Лора своими глазами увидела, что заняло место моей Алисии.
В эту минуту барон выглядел совсем, как Галлен, отцовский чистокровный жеребец, глаза которого наливались кровью каждый раз, когда рядом появлялась другая скаковая лошадь.
Значит, она даже не «кто», а «что». Пусть будет так.
Джесси улыбнулась и протянула загорелую руку Лоре, которая уставилась на нее, как на конечность прокаженного. Пришлось убрать руку и мягко заметить:
– Вы очень милы, мисс Фротинджилл.
– Если бы Джеймс встретил ее раньше, она стала бы его женой.
– Сомневаюсь, – все так же безмятежно откликнулась Джесси, – особенно если бы он сейчас увидел выражение ее лица.
– Что вы хотите этим сказать? Я красива!
– Но не в эту минуту. Сейчас вы похожи на злобную кобылу, которая однажды на моих глазах ударила копытом в забор, сломала ногу, так что пришлось ее пристрелить.
– Замолчи, проклятая потаскуха.
– Мне почему-то кажется, – продолжала Джесси, не повышая голоса, – что это мой дом. Вы оба непозволительно грубы, и я прошу вас немедленно удалиться.
– Только после того, как Джеймс увидит мою милую Лору.
– А, теперь я поняла. Хотите, чтобы он пожалел о женитьбе на мне?
– Он и так уже жалеет, черт бы тебя подрал! Может, он наконец захочет от тебя избавиться?
– Возможно, сэр. И что же он предпримет? Разведется со мной или просто удушит?
Барон скрипнул зубами. Лора Фротинджилл внезапно смущенно поежилась.
– Дядя Линдон, – попросила она, дернув его за рукав, – давай уйдем. Она права. Ничего уже нельзя сделать.
– Черт возьми, ты его не получишь, мерзкая шлюха! Я не позволю, слышишь! Лучше сам прикончу тебя!
Он ринулся к Джесси, расставив руки. Лора взвизгнула. Джесси отпрянула, но, по всей видимости, недостаточно быстро.
«В собственной гостиной, – смутно подумала она, когда его пальцы сомкнулись у нее на горле. – Меня душат в собственной гостиной».
Но Джесси вряд ли можно было назвать беспомощной. Он стар, хотя и силен. Лора продолжала вопить.
Джесси обмякла. Ужасная хватка чуть ослабла. Тогда Джесси вскинула руки и с силой хлопнула его по ушам. Барон взвыл, прижимая ладони к голове, и отшатнулся, однако злоба на мгновение пересилила боль. Старик саданул костлявым кулаком в висок Джесси, и она рухнула, ударившись головой о каминную полку.
Джеймс услышал жуткие вопли, от которых холодела кровь. И тут из гостиной донесся крик миссис Кэтсдор:
– Да тише же, дурочка! Что вы сделали с моей деткой?
– Какая еще детка? О Господи, Джесси!
Глава 24
Ворвавшись в гостиную, Джеймс увидел, как миссис Кэтсдор бьет по щекам незнакомую молодую леди. Расправившись с гостьей, она набросилась на барона.
Какого черта здесь нужно его бывшему тестю?! И кто эта девица, вопящая так, словно ее режут?
– Это вы, сэр, – шипела миссис Кэтсдор, потрясая кулаками перед лицом барона, – вы во всем виноваты! Не стоило вас на порог пускать! Вы просто злобный негодяй, сэр, негодяй и подлец! Моя хозяйка не виновата в смерти вашей дочери, ничуть не виновата, а вы пытались убить ее! О Иисусе милостивый, взгляни на нее! Что с моей маленькой хозяйкой?
– Сука проклятая, – дрожащим от боли и злобы голосом рычал барон. – Она ударила меня по голове, подлый трюк, какого только и можно было ожидать от уличной девки! Да я...
Но тут Джеймс заметил Джесси, беспомощным комочком лежавшую у камина, и в мгновение ока очутился перед ней на коленях, обнаружив набухавшую шишку у нее на затылке. Нащупав пульс, он выяснил, что сердце бьется сильно и размеренно. Джеймс быстро согнул и разогнул ее руки и ноги. Ни одного перелома, слава Богу. Он на секунду закрыл глаза, пытаясь держать себя в руках и понять причину яростного нападения бывшего тестя на жену, и, наконец, медленно поднялся. Миссис Кэтсдор, благослови Господь ее верное сердце, продолжала наступать на барона – их разделял лишь изящный серебряный чайный поднос, свадебный подарок Хьюза дочери.