Магия лета, стр. 49

— Хотелось бы знать, как ты намерена справиться со мной. В тебе ведь нет и половины моей силы.

— Уж я найду способ!

И Хок поверил. Эта своенравная шотландка вполне мог-ла отомстить за унижение. Он напряг воображение в поисках любой возможности запугать ее, поставить на место, раз и навсегда отведенное Богом для женщины. Вскоре его осенило, и он усмехнулся отменно похотливой усмешкой:

— Тебя не интересует, почему я вернулся так неожиданно?

— Нисколько. Но я уверена, это не заставит вас промолчать.

— Я вернулся, чтобы обольстить свою жену. Меня привело в Десборо-Холл чувство вины. Кроме того, я намерен увидеть твою грудь.

Лицо Фрэнсис и даже ее шея, к глубочайшему удовлетворению Хока, покрылись краской смущения.

— Любовница посмеялась надо мной, заявив, что можно снять очки, уродливые чепцы и безобразные платья. Именно это я и собирался сделать, направляясь сюда, но ты лишила меня этого удовольствия. Что ж, я готов проделать то же самое с твоим элегантным туалетом.

Фрэнсис облизнула внезапно пересохшие губы.

— Нет, — сказала она тонким, почти жалобным голосом, медленно качая головой.

— Ты моя жена, Фрэнсис. Ты должна повиноваться мне и в постели, и вне ее.

Хок был доволен тем, что привел ее в ужас, но глубоко в душе это его беспокоило. Ни один мужчина, считающий себя отличным любовником, не обрадовался бы ужасу женщины при мысли о близости с ним. А Хок считал себя великолепным любовником.

— Лучше возвращайтесь к своей любовнице!

— Чего ради?

— Я не желаю иметь с вами ничего общего!

— Чертовски забавно… — сказал Хок, растягивая слова, чтобы успеть придумать выпад почувствительнее. — Серая мышка лежит покорно, как великомученица, позволяя мне поступать с ее телом как заблагорассудится, а красивая женщина намерена отказать мне в супружеских правах?

Фрэнсис промолчала. До сего дня ей ни разу не пришло в голову, что ее новая внешность может подогреть постельную активность мужа. Как он собирался поступить впредь? Так же, как и раньше, проделывая все в считанные минуты и в полной темноте?

— Я не знаю, что ответить вам, милорд, — наконец сказала она, поникнув впервые за все последние педели.

Хок усмехнулся, подумав: победа, полная и окончательная! Теперь он мог поступать так, как считал нужным! Он понял, что хочет подняться в спальню прямо сейчас, сорвать с Фрэнсис одежду и бросить ее на кропать. Он хотел целовать ее тело от макушки до пяток, он хотел…

— Пожалуй, Фрэнсис, я дам тебе время привыкнуть к этой мысли. Не очень много времени: до сегодняшней ночи. Раньше я как-то не задумывался о том, какие возможности сулит наличие жены. Возможно, мне захочется оставаться в твоей постели всю ночь, иногда будить тебя, чтобы заняться любовью, а утром…

— Замолчите! Я не желаю выслушивать ваши непристойности!

— Заниматься любовью с женой — это, по-твоему, непристойность?

— Заниматься любовью? — пронзительно крикнула Фрэнсис, теряя контроль над собой. — Вот как вы теперь предпочитаете это называть? Значит ли это, что теперь вы видите но мне ровню вашей распрекрасной светлости? Значит ли это, что я больше не прокаженная, одно прикосновение к которой может осквернить вас? Вы отвратительны, милорд!

— Должен признать, что все вышесказанное (кроме заключительного эпитета) сущая истина.

Хок был несколько обескуражен этой вспышкой, но предпочел пропустить мимо ушей оскорбительный подтекст. Он поднялся.

— У меня много дел, милорд, и я должна покинуть вас, — сказала Фрэнсис, отступая к двери. — Мы ожидали к ужину Джона и Алисию Буршье. Мне нужно сделать распоряжения, нужно… э-э…

Хок не стал ее удерживать ни жестом, ни словом. Он прекрасно знал, что только что услышал очевидную ложь и что Фрэнсис бросилась послать лакея в Сэндбе-ри-Холл с приглашением на ужин.

Что ж, он совсем не против, думал Хок. Фрэнсис не подозревает, что званый ужин неминуемо превратится во второй акт водевиля, только на этот раз дурак муж одурачит умницу жену.

Выходя из гостиной, Хок улыбался в предвкушении предстоящего развлечения.

Глава 16

— Алисия, это несправедливо! Зачем, ну зачем ему было возвращаться? Я так надеялась, что он не вернется раньше Рождества! Все мои надежды, все планы пошли прахом!

— Для начала, Фрэнсис, тебе не помешает успокоиться, — примирительно сказала Алисия, потрепав подругу по обнаженному локтю. — Меня радует, что ты не забилась снова в свою унылую раковину. Напротив, ты выглядишь обворожительно. Я даже не могу определить сейчас цвет твоих глаз… должно быть, иссиня-серый и на редкость выразительный. Еще немного — и я начну всерьез ревновать: Джон не сводит с тебя глаз, как дома с особенно изысканного десерта.

— Хок, увы, ведет себя непристойно, — буркнула Фрэнсис голосом столь же унылым, сколь беспросветным было ее настроение. Она ударила кулаком по туалетному столику, так что щетка для волос подпрыгнула и свалилась на ковер. — Представь себе, он сказал, что его заставило вернуться чувство вины. Как же, так я и поверила!

Что за странная причина для возвращения, подумала Алисия. Что за интригующая ситуация! И похоже, чем дальше, тем больше у этих двоих все запутывается…

— Нам пора спуститься в гостиную, Фрэнсис. Джентльмены, наверное, заждались. Ты же не хочешь, чтобы твой муж поднялся сюда и насильно поволок тебя вниз?

— С него станется! Перестань хихикать, Алисия! Я не вижу ровным счетом ничего смешного. Ладно, раз деваться некуда, придется спуститься к джентльменам, чтоб им пусто было!

Джон Буршье, хрупкий и немного близорукий молодой человек, стоял у камина, объясняя Хоку какие-то подробности устройства Сэндбери-Холла. Как настоящий джентльмен, он и глазом не моргнул, когда увидел происшедшую с Фрэнсис перемену, и тем более ни словом не обмолвился на этот счет хозяину дома. Однако это не мешало ему сгорать от нетерпения увидеть супругов Хоксбери вместе.

Пока же он монотонно перечислял назревшие проблемы мелиорации, а Хок изнывал от скуки и досады на друга детства. Чтобы хоть как-то отвлечься, он то и дело подливал себе шерри.

— Еще раз добрый вечер, — оживленно защебетала Алисия, появляясь на пороге гостиной (она не была уверена, что Фрэнсис последует за ней, но очень на это надеялась). — Джон, дорогой, не нальешь ли ты мне и Фрэнсис по стакану шерри?

— С удовольствием, — ответил тот, не решаясь бросить взгляд на лицо Хока.

Фрэнсис выглядела так ослепительно, что смотреть на нее — все равно что смотреть на солнце невооруженным глазом. Хок почувствовал неуместное возбуждение, но легко сумел подавить его, заметив яркие пятна раздраженного румянца на щеках жены. Ее глаза поблескивали, как глаза рассерженной кошки, вот только они были не зеленые, а синие… серые? иссиня-серые? Так или иначе, они были чудесны.

— Вы очаровательны, дорогая, — проворковал он голосом сладким, как патока.

Фрэнсис неохотно подала ему руку, на которой Хок запечатлел продолжительный поцелуй, беззастенчиво разглядывая при этом ее часто вздымающуюся грудь. Фрэнсис, без сомнения, заметила это, потому что скованно кивнула, не говоря ни слова, и бросила из-под ресниц ненавидящий взгляд.

— Да-да, очаровательны, — подтвердил Джон смущенно, адресуясь к обеим леди сразу.

— Однако Фрэнсис явно перещеголяла меня сегодня, — поддразнила Алисия, поглядывая в сторону Хока.

— Она нас всех перещеголяла, — сказал тот с некоторой сухостью в голосе.

У Фрэнсис неприятно вспотели ладони. Она постаралась незаметно обтереть их о юбку, но Хок заметил и дал ей это понять легкой усмешкой и движением бровей. Она подумала, что если бы могла, то убила бы его сейчас же.

— Кушать подано! — провозгласил дворецкий, появляясь в дверях столовой.

— Отис! — вскричала Фрэнсис с таким облегчением, словно то был ангел-хранитель, спустившийся на арену, где ее вот-вот должны были растерзать львы.