Мозаика жизни, стр. 2
Можете вы сказать, сколько вам лет? — спросил доктор.
Она отрицательно покачала головой.
— Как называется наш город? Она снова покачала головой.
В каком штате вы живете?
Она даже и не пыталась отвечать. Закусив нижнюю губу, Дженни изо всех сил старалась сдержать слезы. Почему она ничего не помнит?
А что вы знаете об этих негодниках? — Доктор кивком головы показал на двух мужчин, стоявших у ее кровати. — Вы узнали их?
У нее перехватило дыхание. Возникла уверенность, что она теряет контроль над собой. Используя каждую унцию силы воли, какую удалось собрать, она подавила тревогу.
Я знаю их имена. Люк и Чад, — медленно прошептала она. — И Люк сказал мне… — Дженни замолчала, чтобы прийти в себя. Потом начала снова: — Люк сказал, что он мой муж…
Хорошо. — Доктор Портер одобряюще потрепал ее по плечу и обратился к мужчинам: — Начало положено. Я хочу оставить Дженни в больнице еще на ночь. Мне надо еще понаблюдать за ней. — Лицо его расплылось в улыбке. — Я рад сообщить и хорошие новости. Рентген не показал признаков сотрясения мозга. И при падении вроде бы не пострадал ребенок.
В комнате наступила мертвая тишина.
Что?! — Лицо Люка выражало неподдельное изумление.
Дженни широко раскрыла глаза. Она беременна? Это уж слишком!
Ее зовут Дженни Прентис, медленно повторяла она. Она замужем. И в ней растет ребенок. От этой ошеломляющей новости все вокруг закружилось.
Ребенок. Инстинктивно Дженни положила руку на живот, словно защищая его. У нее будет ребенок!
Бог мой, Дженни! — В глазах Люка явно сверкала досада. — Почему ты не сказала мне?
Ей оставалось только беспомощно смотреть на него. Для нее это тоже новость.
Может быть, я не знала… — Она сама заметила, как неуверенно прозвучали слова. Дженни посмотрела на доктора, ожидая подтверждения своих слов.
Дженни, — старик покачал головой, — две недели назад вы пришли ко мне, чтобы провериться. Вскоре вы получили результат.
Не понимаю, — пробормотал Люк.
Темные, как полночь, глаза грозили просверлить в ней дырку. Но она ничем не могла ему помочь, потому что сама ничего не понимала. Не могла ни ответить, ни утешить.
Кажется, я мог бы пролить немного света на эту ситуацию.
Все глаза устремились к Чаду. Все, затаив дыхание, ждали его объяснений.
Прости, Люк, что ты так узнаешь об этом. По-моему, Дженни потому никому не сказала о ребенке… — Он засунул руки в карманы шортов, тяжело вздохнул и закончил: — В общем…! По-моему, отцом ребенка могу быть я.
Дженни Прентис натянула на себя довольно поношенные джинсы. Она могла бы поклясться на Библии, что никогда раньше их не видела. Но она застегнула молнию и металлическую пуговицу. Мягкая голубая ткань обтягивала ее как перчатка.
Все казалось таким странным. Каждое движение она делала будто первый раз, будто оно совершенно ей незнакомо. Мир, окружавший ее, был совершенно чужим.
И в то же время она знала, что джинсы оставил для нее муж. Так сказала санитарка, когда принесла их. И зубная щетка тоже выглядела так, будто ею уже пользовались. И щетка для волос, и расческа. И хотя ей говорили, что это ее вещи, она чувствовала, что пользуется ими первый раз в жизни.
Доктор хотел оставить ее в больнице только на одну ночь, но она пробыла там еще четверо суток. В тот день, когда она пришла в себя после падения, между братьями Прентис разыгралась ужасная сцена. И Дженни попросила доктора Портера дать ей какое-то время, чтобы побыть одной. И, слава Богу, старый доктор согласился.
По правде говоря, она жутко испугалась ссоры между Люком и Чадом. Все началось после того, как им стало известно о ее беременности. Дело чуть не дошло до драки. Обвинения, которые они бросали друг другу, нарисовали в ее сознании ужасающую картину.
Какой же надо быть женщиной, чтобы вступить в связь с братом мужа прямо под его носом!..
Не думай об этом! — приказала себе Дженни. Но беда в том, что в голове было пусто. На чем еще она могла сосредоточить мысли? Ее память просто… исчезла. Поэтому разум все время возвращался к ссоре братьев в палате.
Каждый день приходил доктор. Он осматривал ее царапины, шишки и ссадины. И каждый день спрашивал, есть ли у нее вопросы о себе и о своей жизни до несчастного случая. И каждый раз она решительно отвечала, что вопросов нет.
Дженни просто была не готова. Она не хотела знать, кем была, чем занималась, как произошла авария. Больше всего на свете она боялась узнать правду.
Дженни вытащила из своей сумки белую майку без рукавов и надела ее. Воздух наполнился слабым запахом жимолости. Когда она запихивала майку за пояс джинсов, нежный аромат окружил ее.
Та, прежняя Дженни пользовалась этими изысканными цветочными духами? Капельку за уши и на запястья? Этот аромат привлекал Люка?
Наверно, не стоит так беспокоиться, что именно Люк находил привлекательным. Во всяком случае, не теперь, когда на нее обрушилось столько вопросов. Вопросов, на которые нет ответов. Она вдруг обнаружила, что, не сознавая того, словно лунатик, подошла к окну и уставилась на открывшийся пейзаж.
Вдали на горизонте виднелись горы, поросшие густым зеленым лесом. Дженни даже не знала, как они называются. Она знала только одно: вид гор ее успокаивает. И она часами стояла у окна без единой мысли, находя утешение в прекрасной картине.
Сегодня утром ей сказали, что больше нет смысла оставаться здесь. Она прижала ладонь к животу, стараясь унять растущую панику. Перед мысленным взглядом возник доктор Портер. В своей ласковой, отеческой манере он пожурил ее за то, что она использует больницу как убежище. Доктор настойчиво рекомендовал ей вернуться в «Прентис-Маунтин». Он полагал, что знакомая обстановка лыжного курорта поможет вернуть память. Конечно, он ничего не мог обещать. Кто знает, как поведет себя ее амнезия? Последствия травм мозга, объяснял он, непредсказуемы. Они часто ставят в тупик современную медицину.
Таким образом, Дженни Прентис, за последние несколько дней ты только узнала, как тебя зовут, как зовут твоего мужа и его брата. И что у тебя будет ребенок.
Одно из утверждений доктора особенно заинтриговало ее.
— Дженни, вы никогда не прятали голову под крыло. — С этими словами он оставил палату, чтобы закончить обход.
Итак, прежняя Дженни не была трусихой. И теперь, глядя в окно, она думала об этом. Но куда завела ее смелость? Что обнаружилось? Что она изменяла мужу? Была женщиной, лгавшей и обманывавшей мужчину, которого выбрала на всю жизнь?
Вопросы пугали ее. Почти так же, как и страдальческое выражение лица Люка, когда он смотрел на нее во время их последней встречи. И через сто миллионов лет она не сможет забыть обиду, которая застыла в черных ошеломленных глазах мужа, когда доктор выпроваживал братьев из палаты. С тех пор она не видела их.
Неважно, что она ничего не помнит. Остались поступки, за которые кому-то надо держать ответ.
В одном Дженни не сомневалась: Люк не придет забирать ее из больницы. Невероятно, чтобы мужчина даже заговорил с ней после такого…
Дженни!
Она узнала голос. Обернулась и увидела мужа.
Сюрприз номер один.
Сюрприз номер два — он не выглядел сердитым или обиженным. Никто бы и не предположил, что всего четыре дня назад он пережил из-за нее страшное унижение.
Сюрприз номер три — он улыбнулся ей!
В чем дело? — спросила она, заметив, что он уставился на ее ноги.
Доктор сказал, — темные глаза нашли ее взгляд, — что твоя травма головы может не оставить и следов от прежней Дженни. Но я надеюсь, что дело вскоре пойдет на лад.
Почему ты так говоришь? — не в силах сдержаться, тихо спросила она.
Твои босые ноги. — Его улыбка стала шире, теперь сияло все лицо. — Мне никогда не удавалось заставить тебя носить туфли, — продолжал он. — В особенности летом.
Дженни ошеломленно молчала, определив свое состояние как неподдельное физическое влечение к этому мужчине. Откуда оно появилось? Почему ее так сильно тянуло к Люку? Ведь предполагалось, что она завела связь с его братом?..