Ларец Самозванца (СИ), стр. 67
— Ты у меня — хитрый! — похвалила она, и Яцек ощутил, как ладонь сжимает рукоять ножа. У неё! Зарина сказала — у неё!
Он не удержался — заглянул в узкую щель между дверью и косяком. Увиденное добавило гнева в его душе. Зарина и Марек, совершенно обнажённые, насколько можно было увидеть в щель, лежали на каком-то ложе и разговаривали. Рука Марека лежала на бедре Зарина и та нисколько не возражала. Как не возражала и против поцелуев, которыми юный оруженосец одаривал её увенчанную острыми навершиями сосков грудь.
— Яцек вообще — балда! — прерывая своё сладкое занятие, сообщил Марек. — Я ведь думал, ты его мне предпочитаешь!
Зарина почему-то долго молчала, когда же ответила, в голосе её не было веселья.
— Яцек безобиден, как младенец! — тихо сказала она. — Вот он бы никогда не смог меня взять в жёны. Хотя, возможно, он и был бы более удачным исходом, чем ты, Мариус!
Марек, явно обиженный, даже руку убрал… на пару мгновений.
— Это вряд ли! — сердито сказал он. — Яцек же увалень! Медвежонок с одной извилиной, проделанной в мозгу паном Анджеем!
— Он же твой друг! — удивилась Зарина.
— Конечно, друг! — согласился Марек. — А про друзей всегда надо либо правду, либо ничего! Нет, правда, Зарина! Ты только подумай, ЧТО он упустил, пока был раненный и несчастный! А?!
— Ты бы не упустил своего шанса! — криво усмехнулась Зарина.
— Да уж, пожалуй! — не заметив или не пожелав заметить её опасного тона, согласился Марек. — Я и не упустил!
— Да, ты и не упустил! — спокойно сказала Зарина. — Вот поэтому я и говорю, что Яцек — куда как более безопасен!
Далее слушать Яцек не пожелал. И так уже его лицо пылало, а ушами, наверное, можно было подсвечивать дорогу вместо факелов. В душе клокотала ненависть, а на том месте, где недавно пылала божественная любовь к Зарине, теперь была выжженная пустыня. Все бабы — блудницы и шлюхи! — решил для себя Яцек. И ещё он решил, что никогда более не влюбится и не женится…
Впрочем, сейчас главное было сделать так, чтобы ни Марек, ни Зарина не поняли, что он слышал их разговор… На цыпочках отойдя к лестнице, Яцек нарочито громко прошёлся там, ударил ногой о стену и громко выругался.
— Марек! — громко позвал он. — Марек, чтоб тебя, где ты там?! Тебя пан Роман зовёт! Срочно!
Марек, собака, не отзывался довольно долго. Не иначе, штаны натягивал в спешке.
— Я здесь! — наконец донёсся его искажённый расстоянием голос.
— Где — здесь? — сам удивляясь внезапно прорезавшемуся у него актёрскому таланту, вопросил Яцек. — Я не умею ходить на голос, покажись!
— Ты у лестницы? Иди налево до конца! — Мареков голос можно было назвать весёлым, если бы Яцек не ожидал услышать в нём явное напряжение. Марек боялся? Ну, это вряд ли…
Дойти обратно до двери в келью было для знающего дорогу Яцека делом мгновений. Пинком ноги распахнув дверь — ведь предполагалось, что он не ожидал увидеть здесь никого, кроме Марека, Яцек ввалился внутрь.
— Марек, пан Роман велел тебе… О! А! Зарина?!
Зарина — бледная, напряжённая, сидела на ложе — уже одетая. Впрочем, ни рубаха, ни распущенные смоляные волосы не могли укрыть кроваво-багряного засоса, занимавшего всю правую сторону шеи. И уж тем более ничто не могло укрыть распухших от долгих и страстных поцелуев губ. Не ошибёшься.
Так значит, я — увалень! — горько подумал Яцек. — И дурак… Ну, что ж…
— Зарина, а что ты здесь делаешь? — изумлённо спросил он, с удовлетворением отметив, как покраснела девушка, как опустил глаза Марек. — Ой, а вы что…
Он как бы случайно наткнулся взглядом на развороченное ложе, потом уставился на засос…
Зарина, несомненно, чувствовала себя неуютно, она поспешно перекинула волосы направо, закрывая синяк.
— Ну, Марек! — радостно завопил Яцек. — Ну, сукин ты сын!!! Ты всё же добился своего?! Вот тебе и телёнок безмозглый…
Быстрый взгляд, который Марек бросил на Зарину, был полон обиды.
— Я никогда не говорила, что он — безмозглый, Яцек! — сердито сказала Зарина. — Нечего вымещать свою досаду на нас. Марек оказался быстрее и настойчивее, он и получил приз. А ты слишком долго раздумывал!
— Ну, так я его и поздравляю! — весело сказал Яцек, с трудом сдерживая рыдание. Он всё же надеялся, что голос его не дрожал.
Видимо, не дрожал, потому что Марек больше не желал чувствовать вину, и голос его был полон ярости:
— Зачем ты пришёл, Яцек?
— Я-то? — удивился Яцек. — А разве я не сказал? Тебя пан Роман зовёт! А тебя, Зарина, твоя госпожа! И притом — срочно! Оба грозны и гневны!
Удивительно, но оба нисколько не испугались. Наоборот, они, разя Яцека в самое сердце, взялись за руки и, воркуя как голубки, медленно пошли к лестнице. Что оставалось Яцеку? Да только плестись позади. Ларца он так и не заметил…
9
— Госпожа, как ты хороша! — воскликнула Зарина, когда был вылит двадцатый кувшин горячей, почти раскалённой воды и распаренное тело Татьяны проступило сквозь клубы пара.
Она немного покривила против истины, но все недостатки боярыни — синяки и ссадины на самых интересных для мужчин местах должны были когда-нибудь сойти…
На взгляд Зарины, истинной татарской женщины, боярыня была чересчур худощава. Да вроде бы и на Москве больше любили женщин пышных, даже дородных… Но то — на Москве. Видимо, пан Роман был иного мнения… Ну и пусть его!
— Ты где так долго пропадала? — уже вполне добродушно, совсем по-другому, чем вначале, справилась госпожа, потягиваясь и красуясь перед сокровищем из Богемии — большим, в половину человеческого роста, стеклянным зеркалом, найденном где-то в закутке услужливым Яцеком. — Неужто у вас с Мариусом что-то может быть?
— Госпожа… — замялась Зарина. — Госпожа, дозволь мне просить тебя о милости!
— Только не говори, что просишь у меня разрешения выйти замуж! — легко обронила Татьяна. — Не поверю, что Марек настолько прельстил тебя! Сама же его телком безмозглым называла!
— Только при нём этого не говори! — быстро сказала Зарина. — Он обидчивый — жуть просто!
— С каких это пор тебя стало волновать… — боярыня сама оборвала себя и медленно обернулась, изумлённо вскидывая брови. — Что?! Зарина, от кого-кого, но от тебя я никак этого не ожидала!
Зарина с изумлением отметила, что ей совершенно не стыдно и — более того, обидно за Марека.
— А что? — как будто со стороны услышала она свой голос. — Марек — благородных кровей и неглуп к тому же. Я думаю, он подходит мне… А что моложе на три года… Так ведь не на десять же!
Татьяна сокрушённо покачала головой, но когда Зарина вознамерилась поинтересоваться, какими её словами она недовольна, сама жалобно сообщила:
— Пахну! Всё равно пахну грязью! Господи, доколе?!
Зарина виновато развела руками… Ну а что, и впрямь-то, хотела боярыня, если мыться пришлось синей глиной? Отличное средство отчищать грязь, но вот бороться с пропитавшей кожу и волосы грязью ей не по силам. Уж они и песочком пробовали, и воды не жалели… Да Бог с ней, с вонью! Вряд ли нанюхавшийся в болоте пан Роман почует разницу… если вообще в состоянии будет прийти к своей возлюбленной сегодня вечером.
— Так что, ты всерьёз решила связаться с Мареком? — неожиданно вновь сменила тему госпожа. — Хорошо, коли так… В конце концов, это значит, что ты останешься со мной и дальше, а не уедешь куда-нибудь за тридевять земель… Ведь ты — единственная, кому я могу доверять!
Зарина могла бы быть польщена… если бы намерения её госпожи не расходились в корне с её намерениями. Нечего и говорить, что она была крайне молчалива. Татьяна так и не дождалась от неё благодарности… А ведь она на них рассчитывала!
— Зарина, что с тобой? — сердито спросила боярыня. — Я понимаю — любовь… Но не забывай и про свои обязанности!
Зарина, стиснув зубы так, что стало больно челюстям, набрала полную горсть глины и принялась тереть спину госпожи. Четвёртый раз! Боярыня как будто решила удалить запах вместе с кожей… Так и произойдёт, если не остановиться!