В ловушке, стр. 39

Она стояла в моей комнате спиной ко мне. Телефон был прижат к ее уху. Я слышала, как она говорила тихим, странным голосом.

— Я перезвоню тебе позже. — Она захлопнула телефон.

— Сэл, я….

Я не могла придумать что сказать. Я посмотрела мимо неё на свою кровать, и увидела, что не очень-то хорошо застелила постель.

Она медленно повернулся ко мне, на лице было выражение ужаса. Ее шепот был едва слышен,

— Что ты сделала?

— Ладно, слушай, это не так плохо, как кажется. Просто спустимся вниз и поговорим об этом.

Я протянула руку, чтобы попытаться взять ее за руку, но она не далась.

— Боже, Грейс! Посмотри!

Она взяла мой халат и сбросила его на пол, показывая, худшее пятна крови. Это действительно выглядит плохо, даже хуже, чем мне помнилось.

— Все не так плохо, как кажется, честно. Я просто… ну, прошлая ночка не задалась.

Сэл медленно качала головой, разглядывая мой видон.

— Сэл, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь?

Она не стала ничего мне отвечать, а вместо этого схватила меня за рукав и попыталась задрать его до предплечья.

Я отдернула руку.

- Что ты делаешь? Перестань!

— Давай, показывая, — её голос был неестественно спокойным.

Я покачала головой.

— Ну же, давай просто поднимемся по лестнице.

— Я никуда не пойду, пока ты мне не покажешь свои руки.

— Я ничего тебе не собираюсь показывать. Всё проехали. Прошу тебя.

Мы стояли молча несколько секунд. Никто из нас не собирался уступать.

— Я хочу увидеть, что ты с собой сделала. Покажи мне свои руки. Живо!

Я никогда не видела её такой. То её зрелище. Она выглядела такой грозной.

Я сделала то, о чем она меня просила, и засучила рукава. Она осмотрела каждую руку, но было не на что смотреть, все шрамы старые. Сэл выглядела сбитой с толку.

Я заговорила очень тихо.

— Ноги… я порезала ноги.

На её лице мелькнуло выражение отвращения.

— Да что с тобой?

— Слушай, не велика проблема. Я просто ничего не могу с собой поделать, ты ведь это знаешь.

— Но это? Похоже на то, что кто-то умер или что-то типа того.

Я села на край кровати. Сэл стояла, не в силах отвести глаз от сцены перед ней. Я отчаянно пыталась придумать, что бы сказать — ну хоть что-нибудь, что могло бы довести этот разговор до конца.

— Я не мог остановить себя. Я просто срываюсь и режу себя.

Сэл всё еще качала головой, явно надо придумать что-то по-лучше.

— Мне становиться от этого лучше… Мне жаль.

— Тебе жаль?! Жаль?! Господи Иисусе, ты хоть представляешь как это звучит? Как можно наносить себе порезы, оставляя ужасные шрамы по всему телу…как от этого можно чувствовать себя лучше? — голос Сэл звучал громче, когда она продолжила. — Ты имеешь хоть малейшие представление каково мне? Я же всё время переживаю за тебя.

Я была ошарашена её вспышкой гнева. И подумала, что получила скопом за все свои шрамы. Это было просто то, что я делала. Для меня это было нормальным, ну, как почистить зубы или пройтись пилочкой по ногтям.

— Здесь не о чем беспокоиться. Я возьму всё под контроль.

Сэл фыркнула с усмешкой.

— Ага, ну конечно. Я прямо-таки это вижу. Это самая наглядная картина, как ты берешь всё под контроль.

Она взяла окровавленную подушку и поднесла её так близко к моему лицу, что я на долю секунды подумала (просто сумасшествие какое-то), что она меня сейчас попытается задушить этой самой подушкой.

Теперь уже я начала злиться — мое настроение медленно, но верно менялось в сторону гнева. Я выхватила подушку из её рук.

— Сэл, дай мне отдохнуть. Сарказм тебе не идет.

Она удивилась. Очевидно, она не ожидала, что я сделаю подобный выпад в ответ. А ведь должна бы знать меня лучше.

Она сделала глубокий вдох.

— Ах, вот оно что. Я должна идти.

— Что? Почему? у-ну, продолжай! Не надо так. Подумаешь, ляпнула чушь — сарказм тебе в самом деле к лицу.

Я попыталась улыбнуться.

— Грейс, я не шучу. Я ухожу. Я просто не знаю, что тебе сказать прямо сейчас.

Она повернулась ко мне спиной.

Я спрыгнула с кровати и встала между Сэл и дверью.

— Слушай, мне жаль. Прошу, не уходи. Мы можем поговорить об этом?

— Мне тоже жаль. — Сэл покачала головой и аккуратно обошла меня. — Но здесь больше не о чем говорить. Ты больше не можешь продолжать в таком духе. И ты ведь знаешь это, не правда ли? Если с тобой что-то случиться, я себе этого никогда не могу простить. Попробуй поставить себя на мое место…Я старалась понять…но это? Это свыше моего понимания.

— Сэл, я…

— Просто подумай над этим. Обещай мне, — сказала она, снова став прежней, нежной как прежде. Я кивнула. — Я позвоню тебе завтра, ладно?

Она осторожно прикоснулась к моему плечу, прежде чем выйти из комнаты.

Еще один немой кивок от меня, и затем она ушла. Второй раз меня бросили за последние двадцать четыре часа. Я кинулась на кровать, и вновь у меня из глаз полились слезы. Через минуту или около того, и раздался пожарный сигнал тревоги. Что-то горело. Бекон. Блять.

Я лежала в постели, ночью, под свежим пододеяльником, размышляя над колоссальной кучей дерьма, которой стала моя жизнь. Пытаясь сообразить, как (или если) я могу все исправить, чтобы всё стало в порядке.

В конце концов я схватила телефон с тумбочки и настрочила два сообщения подряд:

Я сожалею. Отныне все будет по-другому — обещаю. Люблю тебя.

Я сожалею (снова!). Я хочу всё исправить. Я люблю тебя.

Небольшое различие, но в принципе одно и то же сообщение двум дорогим мне людям.

Спала я плохо, то и дело снились какие-то кошмары и в голове роились постоянно какие-то мысли. Каждый раз когда я просыпалась, то смотрела на сотовый, на предмет каких-нибудь сообщений, чувствуя себя всё более и более несчастной. Наконец, около трех часов ночи, я была вынуждена признать, что никто из них не собирался отвечать — по крайней мере, до утра. Я старалась не думать о том, что всё это может означать.

День 28

Кожа Итана на ощупь холодная и липкая. Его кожа бледнее обычного, у неё почти серый оттенок. Это не хорошо. Прошлой ночью я легла рядом с ним, натянув одеяло на нас обоих. Я положила свою руку ему на грудь, так что я чувствовала, как его грудь вздымается и опускается, вздымается и опускается, стараясь убедить себя, что всё будет ХОРОШО, пока он дышит.

Сегодня утром я проснулась с ясной головой, а моя рука, так и покоилась у него на груди. Его дыхание не изменилось. Я встала и потянулась. Я чувствовала себе…нормально, даже хорошо. Сильной и полной жизни. Я не ела уже два дня, но я не была голодна. Даже чуть-чуть. Но это не может быть нормальным.

Я знаю, что мне нужно делать. Я никогда ни в чем не была так уверена.

Я должна закончить то, что начала.

Я просто надеялась, что у меня достаточно времени.

Сэл сдержала своё слово. Она позвонила в обед и сказала, что получила моё сообщение только утром — что-то насчет того, что она вырубила свой телефон, потому, что была очень уставшей. Мы говорили друг с другом, постоянно замирая на полуслове, будто пытались извиниться друг перед другом. Я пообещала, что не буду больше себя резать. Я села и глядела на себя в зеркало — смотрела на себя, как я лгу ей. Сэл была расстроена, она даже один раз заплакала. Она продолжала настаивать, что именно ей следует извиниться. Это было странно, но я подумала, что это просто её гормоны.

Нэт не отвечал на телефон первые пару моих звонков. Я позвонила снова. Сообщения я не оставила. Я посмотрела какую-то хрень по MTV, стараюсь сосредоточиться на тяжелых испытаниях, которые выпали на долю несчастных блондинистых цыпочек: Хейди/Лорен/Бла/И не помню как там последнюю звали.

Через час, я сделала глубокий вдох и позвонила Нэту еще раз. Один звонок, второй, третий, четвертый, а затем он ответил. Я не смогла много понять из его "привет", кроме того, что он похоже слегка запыхался.