Герцог, стр. 37
Фелисити завопила, как молодой сержант на подчиненного:
— Пора бы вам знать, мисс Робертсон, что семья Кармайкл имеет очень знатных и благородных предков. Они чистокровные англичане, без примесей каких-то там чужих кровей.
— Да, быстро ты забыла про графа и графиню де Во, — сказал Джилз ласковым голосом, пронявшим всех до костей.
— Джилз! — закричал герцог в гневе.
Брэнди уставилась на него и не смогла сдержаться:
— Кто они были, эти де Во?
— Нет уж, пускай теперь Ян отвечает на этот вопрос.
Фелисити трагически произнесла:
— Какая разница, Джилз, что они сделали, однако не добавили ни капли французской крови к линии Портмэйнов.
— Почти что, моя дорогая, — согласился Джилз и достал из кармана коробочку с нюхательным табаком.
— Брэнди, — сказал герцог приказным тоном, — поиграйте нам, пожалуйста. Я хочу услышать шотландскую балладу.
Она подняла глаза и увидела, что герцог смотрит на Джилза и явно недоволен. Ей не следовало спрашивать.
Брэнди спела балладу Роберта Бернса и, едва успев допеть, сразу же услышала критику Фелисити:
— Как трудно оценить балладу, когда не понимаешь слов.
Брэнди не терпелось узнать побольше об этих загадочных де Во и о семье Яна, но тут поднялась Фелисити и очаровательно попросила Яна проводить ее до комнаты.
— Коридоры здесь, такие темные, ваша светлость, я боюсь заблудиться. А еще гнилые доски в полу, вдруг я провалюсь в какое-нибудь мрачное подземелье. Здесь, должно быть, повсюду торчат ржавые гвозди. Пожалуйста, проводите меня.
— Хорошо бы она сломала себе лодыжку, — злобно прошептала Констанция на ухо Брэнди.
— Нет, Конни, — прошептала та в ответ, — если она сломает лодыжку, то черт знает сколько еще здесь проторчит, и нам придется прислуживать ей.
Клод неуклюже поднялся на ноги и деликатно поцеловал руку леди Фелисити.
— Перестань, Клод, — сказала неожиданно леди Аделла, да так, что все подпрыгнули, — леди Фелисити не нуждается в твоих артрических знаках внимания.
Однако Фелисити так не считала и улыбкой королевы отблагодарила Клода, который ей, несомненно, понравился. Затем она пожелала всем спокойной ночи и, опираясь тоненькой ручкой на руку Яна, вышла.
Герцог был оскорблен. Оскорблен настолько, что даже не стал, как он это обычно делал, смягчать свой голос, говоря с Фелисити.
— Я рад видеть тебя, дорогая, — сказал он резко, — но сегодня вечером тебе следовало быть повежливее.
Леди Фелисити тоже чувствовала себя оскорбленной до глубины души и сжала зубы, бормоча ругательства, недостойные быть произнесенными женским ротиком. Это было трудно, но она прикусила язык и промолчала. Герцог продолжал:
— Может быть, тебе это и неприятно слышать, но придется заставить себя быть доброжелательной к этим людям. Ты не умрешь от того, что будешь держать свои замечания при себе и мило улыбаться. Мы ведь здесь ненадолго, и я прошу тебя, приложи усилия к тому, чтобы оставаться вежливой.
Это было уже слишком. Фелисити в момент забыла все, чему ее учила мать.
— Вежливой?!
Она повернулась к огромному человеку, который должен был вскоре стать ее мужем, и горькие слова начали капать, будто яд, с языка девушки:
— Ты требуешь, чтобы я оставалась вежливой в этой Богом забытой дыре, после того как вы, ваша светлость, грозите населить Суфсролк такими ужасными детьми, вроде Фионы? Да, и я должна оставаться вежливой после того, как поняла, что меня ждет судьба породистой лошади-производительницы, запертой в золоченой клетке Кармайкл-Холла? Если вы думаете, что я брошу светскую жизнь, то жестоко ошибаетесь, ваша светлость.
— Ты хочешь сказать, Фелисити, что не будешь любить наших детей?
Ее взгляд скользил по нему, и Ян чувствовал, как она ненавидит его. Да, он был много сильнее и крупнее Фелисити, но ни за что бы не ударил ее и не причинил ей боль, особенно в постели. Он был так нежен с Марианной. Может быть, Фелисити стоит знать это? Нет, незачем. Она боится его, как любая девушка, еще не побывавшая в постели с мужчиной.
— Ладно, вы достаточно сказали, — объявил Ян, не зная, чего ему больше хочется — спустить ее с лестницы или обнять и сказать, что все уладится. Нет, она должна ответить.
— Ты не хочешь родить мне детей, Фелисити?
Она не была дурой. Девушка успокоила дыхание и протянула руки вперед.
— Что за дурацкий вопрос, конечно, да. Просто я устала, надо отдохнуть.
— Да, конечно, — согласился Ян и открыл дверь спальни. Он был слишком груб, резок с ней этим вечером и сожалел об этом. И вся та чепуха, которую Фелисити молола за ужином, просто из-за того, что она слишком устала. Да, ему следовало бы раньше догадаться. Он улыбнулся ей, но не взял ее руки.
— Увидимся утром, — сказал Ян и вышел.
Глава 21
Брэнди стояла и наблюдала из окна детской, как герцог и его невеста выезжают на прогулку. Фелисити была одета в зеленый вельветовый костюм для верховой езды и величаво, во весь рост восседала на спине Кантора, будто лучшая наездница в мире, уверенная в себе и элегантная, настоящая английская герцогиня, а не какая-то там дочь захудалого шотландского графа. Брэнди с ума сходила от ревности и страстно хотела сделать что-нибудь, лишь бы прекратить это, ведь чертова англичанка ехала на ее любимом Канторе. Осознав, что устраивать скандал неуместно, Брэнди отвернулась от окна, продолжая учить с Фионой уроки.
Сегодня утром Брэнди достала из шкафа старый том шотландской истории Бранденстона, развернула карту Англии и дала Фионе задание: найти на этой карте Суффолк. Девушке нравилось мучить саму себя.
— Суффолк, — сказала Фиона, совершенно по-шотландски. — Где это, Брэнди?
— Это местность в Англии, малышка, где живет Ян, когда уезжает из Лондона. У него там замок, называется Кармайкл-Холл, и озеро. Ян плавает в этом озере.
Воображение Брэнди сразу же нарисовало картинку: Ян, нагой и прекрасный, выходит из воды и отряхивается, точно так же, как он сделал это тогда, в своей спальне. Такой красивый… нет, стоп, хватит.
— Ох, — воскликнула Фиона, — где же это его герцогская резиденция. — Девочка водила пальчиком по западной части Англии.
— Господи, Фиона, где ты это услышала?
— У бабушки, — ответила та быстро, не отрывая пальчика от карты, — а что значит «герцогская»?
Брэнди подняла голову и засмеялась.
— Как тебе объяснить, малышка, просто ты та смешно произнесла это. Слово «герцогский» обозначает то, что принадлежит Яну, пока он является герцогом. Понимаешь?
Это было не лучшим определением, но Фиону казалось, оно устроило. Она кивнула.
В конце концов, маленький пальчик остановило на карте, где было написано «Суффолк», а затем она подняла глаза на сестру:
— А когда от нас уедет эта противная леди?
Брэнди вздохнула.
— Не знаю, малышка. На этой леди Ян собирается жениться.
— Но почему? Ведь он так много смеется, когда с нами, даже когда Перси здесь. Не думаю, что Ян будет смеяться, когда она станет его женой. Может быть, ты сможешь его отговорить?
— Я? Нет, я не смогу, он не послушает меня. Сейчас ничего уже не изменишь.
— А почему она приехала? Она ведь не любит нас?
— Хороший вопрос. Но я не смогу на него ответить, Фиона.
— Ну и ладно, лишь бы она Яна не увезла с собой. Может, ей подложить жабу в постель…
Брэнди схватила Фиону и подняла со стула.
— Не стоит. Но знаешь что, если ты сделаешь это… Да, хотелось бы увидеть ее лицо. Одну из тех жирных жаб, что прыгают в окрестностях Перран-портского болота. Нет, не стоит. Яну это не понравится. Ведь она его будущая жена. Нужно прилично вести себя, даже если это нам не нравится.
«О чем они сейчас разговаривают?» — подумала Брэнди.
Ян ехал следом за Фелисити по дороге, идущей вдоль крутого берега моря. Герцог не мог понять, что держит его в Пендерлиге. Он купил овец, вложил деньги в производство, и вроде бы не было особых причин оставаться здесь дольше. Ян никак не мог признаться себе, что остался в Шотландии из-за Брэнди. Он вспомнил, как она смотрела на него, долго, пронзительно, так смотрят только на самых близких и дорогих сердцу людей.