Королева красоты, стр. 24
— Симона, зачем ты так... — робко начала я.
— Заткнись! — заорала она, оборвав меня. И потрясла окровавленным ножом, угрожая мне. — Мои родители никогда обо мне не заботились. Их волновал только гольф и «мартини». И Джастин тоже не любил меня. Он меня просто использовал. Никто не любил меня. Никто!
Я продолжала пятиться.
— Не понимаю, — пыталась остановить ее я, — зачем убивать подруг? Да, мы все претендуем на звание королевы. Но совсем не похоже, чтобы ты когда-нибудь по-настоящему хотела...
Презрительно фыркнув, Симона сдернула с головы бейсболку и театральным жестом откинула назад свои длинные темные волосы.
— При чем здесь звание королевы? — язвительно парировала она. — Да мне на него плевать, глупые вы курицы! Я убивала тех, кто предал, кто встречался с Джастином за моей спиной...
— Но, Симона...
— Брось, Лиззи, — сказала она. — Не пудри мне мозги.
Пятясь назад, я прошла уже почти всю сцену. Еще шаг — и я окажусь в левой кулисе. В темноте. Но у меня не было выбора. А Симона была неумолима.
— Да, я так хотела, чтобы Джастин любил меня! — продолжала она, снова резким движением отбросив волосы назад. — Когда у меня ничего не получилось, я решила отомстить ему: убить всех его подружек. Пусть испытывает ту же боль, что и я. Думаю, он уже понял, в чем дело. Во всяком случае, я надеюсь. — Симона захохотала. — В бейсболке Джастина я похожа на парня, а? В кинотеатре ты прошла совсем рядом и не узнала меня.
— Но где ты пряталась? — спросила я, пытаясь отвлечь ее разговорами.
— На небесах, — холодно отрезала Симона, выкинув вперед руку с окровавленным ножом.
— Я серьезно спрашиваю!
— И я серьезно, — ухмыльнулась она. — В твоей подсобке! Правда, там тесновато. Еду крала в столовке. Да это уже и неважно, я скоро сматываюсь. Я сделала уже почти все, что хотела. Осталось придумать некую историю с похищением, затребовать выкуп и вернуться домой. Ты же знаешь, Лиззи, какая я гениальная актриса. Мне же все поверят.
Она медленно приближалась ко мне.
— А что тебе надо от меня? — впрямую спросила я. — Я ведь никогда не встречалась с Джастином!
Симона рассмеялась.
— Ври больше! Просто удивительно, как вы все врете, когда вас припирают к стенке. — Ее лицо вновь перекосила злоба. — Ты что, думаешь, я не слышала?! — выпалила она. — Не слышала, как он приглашал тебя на выпускной?
— Он-то приглашал, — сказала я, запинаясь. — Да я-то отказалась!
— Неужели? И ты думаешь, я поверю тебе хоть на секунду? Нет, Лиззи, извини, пришел твой черед. За все надо платить. Я думала, ты мне подруга, а ты такая же, как все. Тебе тоже было на меня наплевать!
Я мучительно пыталась влезть в ее шкуру по методу мистера Мида.
Может, она думает, что у нее уже нет обратной дороги?
— Симона, — сделала я еще одну попытку, — тебя поймают, тебя посадят в тюрьму. Надолго посадят! Неужели ты не понимаешь? Оста^ новись, прежде чем брать еще один грех на душу! Прежде чем ты навредишь себе еще больше!
Симона занесла надо мной нож.
— Меня никто не поймает, — торжественно сказала она. — Потому что единственный человек, который знает мой секрет, сейчас умрет!..
Она сделала еще один шаг вперед. Я — один шаг назад. И... уперлась спиной в цементную стену. Дальше отступать было некуда. И спрятаться было негде.
И тут я нащупала веревки.
Под моей левой рукой оказались крепежные веревки для спуска декораций.
Опустить одну из них — и вниз полетит мешок с песком. Но какую?
Какую?
У меня был только один шанс. С отчаянием смертника я закрыла глаза и изо всех сил дернула за одну веревку из двух.
Глава 23
Симона бросилась на меня. Но в этот момент тяжеленный мешок с песком плюхнулся между нами. Я угадала веревку!
Лицо Симоны вдруг исказилось от боли. Она дико закричала и, выронив нож, упала на пол, корчась от боли.
Мешок угодил ей прямо по ноге. Она выла от боли и не в состоянии была даже дотянуться до изуродованной ступни.
Тогда она откинулась на спину, закрыла лицо руками и замерла. Воцарилась напряженная пугающая тишина.
Переведя дух, я осторожно шагнула к ней. Очередная гениальная роль?
Я подошла поближе и убедилась, что ее крик был неподдельным: нога была явно изувечена.
Я схватила с полу нож и угрожающе потрясла им над Симоной. Меня бил озноб. Я была на грани истерики. Но Симона даже не шевельнулась.
Она подняла на меня глаза. В них были страдание и мольба.
— Как больно! — застонала она. — Как мне больно...
Глаза закрылись. Голова откинулась набок. Видимо, от боли она потеряла сознание.
Какое-то время постояв над ней, я наконец пришла в себя. Симона теперь никуда не денется. С такой-то ногой. Я бросилась в правую кулису.
— Дона! — крикнула я. Ответа не было.
Но когда я приблизилась к ней, мне показалось, что она шевельнулась.
— Дона!
Я опустилась на пол рядом с ней и положила нож, который все еще оставался у меня в руках.
Дона! Опасность позади! Мы свободны, Дона! Нам больше ничто не угрожает. Не умирай, Дона! Пожалуйста, только не умирай! Ты слышишь меня? Дона!
Дона с трудом открыла глаза. Потом шевельнула губами, будто хотела что-то сказать. Но не смогла издать ни звука.
— Я сбегаю за помощью, — сказала я. — Я быстро.
— Я подожду, — вдруг довольно внятно ответила она.
Я в изумлении уставилась на нее. Мне не послышалось? Она не шутит?
— Все будет хорошо, Дона, — сказала я и повернулась, чтобы бежать за помощью.
И тут она настигла меня.
Мы столкнулись с Симоной нос к носу. Она схватила меня за шею и начала душить. Ее длинные ногти впились в мою кожу.
Я даже пискнуть не успела. Она душила меня все сильней, голова моя совсем откинулась назад, и я рухнула прямо на Дону. Симона даже крякала, прилагая все усилия, чтобы задушить меня. Силы мои таяли. Я начала терять сознание.
Вдруг Симона удивленно завопила, а ее хватка мгновенно ослабла. Я стала судорожно ловить губами воздух и бессмысленно растирать горло, но спазм не отпускал.
Продолжая кричать, Симона отшатнулась от меня. И тут я поняла, что произошло. Я увидела кровь на ее ноге. И нож, выпавший из рук Доны. Она вонзила его Симоне в ногу.
Пока я пыталась очухаться, Симона рванулась за ножом.
— Отдай! — прохрипела я.
Но Симона успела цапнуть его и подняла над головой.
Вскочив на ноги, я кинулась на нее. Сцепившись, мы повалились на пол, нож выпал из ее рук и отлетел на полуосвещенную сцену.
Тузя друг друга, мы катались по сцене. Симона вцепилась мне в волосы и стала клочьями выдирать их. Я закричала и на мгновение ослабила хватку. Она изо всех сил пнула меня в живот так, что я совершенно скрючилась от боли.
Пока я приходила в себя, Симона, кое-как поднявшись, заковыляла к ножу. Собрав последние силы, я одним прыжком накинулась на нее сзади.
— Нога! Моя нога! — заверещала Симона. На сей раз в ее крике слышалось подлинное
страдание. Но я, заломив ей руки за спину, больше не отпускала ее.
А уж на помощь я звала что было сил.
Я все еще крепко держала ее, когда в зал наконец вбежал испуганный мистер Сантуччи.
Потом прибыли вызванные им полицейские и врачи, а я все еще боялась отпустить Симону.
В конце концов меня осторожно оторвали от нее. Моя рубашка была в крови, но не в моей.
Я подошла к Доне, все еще лежавшей на полу. Она была в моей кожаной куртке. Один из врачей быстро расстегнул молнию, осмотрел Дону и поднял на меня глаза.
— Думаю, это не опасно, — сказал он. Дона облегченно вздохнула.