Лорд-дикарь, стр. 7

Каслтон весь просиял:

— Расчудесно, мисс Холлидей! Пенроуз даст вам столько времени, сколько потребуется. Не так ли, Пенроуз?

— Ну… возможно… да, да, конечно, — пролепетал Пенроуз, впервые осознав, что вовлечение Ариэл в этот проект затронет и его интересы. Девушка хорошо знала, что творится в душе ее начальника.

— Тогда решено! — провозгласил граф. — Давайте вернемся в гостиную и обговорим все детали.

Леон Николас Дюванн молча наблюдал, как за его посетителями закрывается дверь, прислушиваясь к ставшим уже привычными звукам запираемых замков и убеждая себя в том, что ему совершенно безразлично, будет эта глупая девчушка Холлидей натаскивать его или совершенно исчезнет с лица земли. Последнее предпочтительнее — одним бриттом станет меньше.

Если он и испытал нечто похожее на беспокойство, ожидая ее ответа на предложение Каслтона, то только потому, убеждал он себя, что ему хотелось знать, кто же первым осмелится заняться приручением дикого зверя.

Что же касается других чувств, которые вызвал в нем ее короткий визит, то тут все ясно и просто — обычный рефлекс, естественная реакция тела на присутствие женщины, хотя и неожиданная для него.

Леон нахмурился, вспомнив, как отреагировало его тело при соприкосновении с мягким телом женщины, которая, дрожа от страха, лежала под ним. Он и сейчас испытывал еще томительное напряжение внизу живота. Просто рефлекс, убеждал он себя. Рефлекс и ничего более. После долгих недель одиночества и воздержания его тело реагировало бы точно таким же образом на любую юбку.

Однако это плохой признак. Если они и дальше будут подвергать его такому суровому испытанию, он может не выдержать.

Обходя стороной кусочки разбитого фарфора, Леон подошел к двери и впервые за все время пребывания в заточении попытался через неплотно задернутые занавески на дверном окне рассмотреть, что делается снаружи. Коридор был пуст, и он представил, как мисс Холлидей и вся компания сидят сейчас в гостиной и пьют за успех их совместного предприятия. От этой мысли его и без того мрачное настроение еще более ухудшилось.

Женщина была, вне всякого сомнения, смелой, дерзкой и рисковой. Ему еще никогда не приходилось встречать таких. Но она мало чем отличается от других, о которых Леон был самого невысокого мнения. Только безмозглая женщина может войти одна, без всякого сопровождения в комнату к мужчине, который давно пребывает в одиночестве. Как она не побоялась остаться с ним наедине в запертой комнате? Совершенно безоружная, если, конечно, не считать подноса с этим пресловутым английским чаем. А ее сообщники, эта жалкая кучка трусов, как они могли впустить ее одну, а сами остаться за дверью?

Леон улыбнулся, представив себе, как он легко мог перерезать ей горло, возникни у него в тот момент такое желание. Он взял бы одной рукой ее белую шейку, а другой вытащил бы из-под матраса нож, и дело с концом. Этот нож забыл на подносе дурак лакей, когда приносил ему обед, и он заточил его до опасной остроты, воспользовавшись каркасом, поддерживающим решетку на окнах его тюрьмы.

Если бы он только захотел, то смог бы легко расправиться с этой полной амбиций мисс Холлидей, в то время как ее спасатели так бы и топтались под дверью. Если бы они тогда пробудили в нем зверя, то он мог легко убить всех четверых.

К счастью мисс Холлидей, убийство глупых отважных девиц не входит в его планы. Однако, на ее несчастье, в его планы не входит также и то, чтобы она или кто-то другой из этих англичан принуждали его к чему-то.

Лорд-дикарь — чуть не сорвалось у нее с языка, но она быстро поправилась и сделала вид, что не знает этого прозвища, которое он часто слышал на борту судна от матросов, затащивших его туда, или от служанок, приносивших ему каждый день постельное белье только для того, чтобы он в очередной раз сбросил все на пол. Один только Таннер, ничтожный человек, не побоялся открыто назвать его так. Леон снова улыбнулся, решив, что прозвище ему нравится. Лорд-дикарь. Звучит чудесно и очень подходит ему, так как то, что он собирается сделать, мало чем отличается от повадок дикаря.

Правда, его намерения пока еще не совсем выкристаллизовались. Как можно что-то планировать, если до конца не знаешь, что замышляют Каслтон и компания? Как они собираются использовать его? Пока он понял одно: они хотят потребовать для него титул, доставшийся в наследство от недавно скончавшегося отца, которого он не имел счастья знать.

Сейчас он понял и другое, весьма важное для себя обстоятельство: мисс Холлидей была на его стороне. Что-то в ее взгляде подсказывало ему — она отличается от всех других и понимает, как трудно ему здесь, в этой закрытой на все замки комнате, изолированной от всего мира.

Да, это было в ее глазах, таких голубых и сверкающих, в которых помимо неподдельного удивления он увидел и сочувствие к его положению.

А может, это все ему только показалось? Леон, сжав кулаки, что есть силы ударил в дверь так, что задребезжало стекло. Как такое могло прийти ему в голову? Это против него организован заговор, и мисс Холлидей — его участница. Это она согласилась играть роль его… тренера. Маркиз презрительно фыркнул.

Прислонившись к двери, Леон скрестил на груди руки, очень недовольный собой. Как мог он, человек, который всегда гордился иммунитетом против женщин, пусть даже самых прекрасных, пойти на поводу у одной из них, поддавшись минутной физической слабости. Почему он позволил себя обмануть? Наверное, всему виной ее ласковый тихий голос, нежный взгляд и доброта, от которой он давно отвык. Ему казалось, что она заглянула ему прямо в душу и увидела все хорошее, что там было. Нет, скорее всего он ошибается, этого не могло быть.

Что это он так разволновался? Она не лучше, чем другие. Такая же самонадеянная и уверенная в своей непогрешимости. С внезапным отвращением Леон вспомнил выражение ее лица, когда она уговаривала его выпить этот мерзкий английский чай.

«Вам придется полюбить чай», — вспомнил он ее слова, и еще большая злость охватила его. Сжав кулаки, он принял исходную стойку, как бы приготовился бороться с невидимым противником, словно в нем вдруг проснулся настоящий зверь. Полюбить чай! Да ни за что на свете! Он никогда и ничего не полюбит в этой мерзкой стране, в которой не нуждается и которой не доверяет. Да и чему мисс Холлидей или кто-либо из англичан могут научить его? Скорее он преподаст им урок, который они никогда не забудут. А пока и ему придется притворяться.

Доведенный своими мыслями до крайнего возбуждения, Леон вернулся в кровать. Скорее бы начались его занятия с мисс Холлидей. Вот уж когда он поразвлечется, наблюдая, как она впустую тратит на него свои силы. Он постарается быть самым примерным ее учеником. Заложив за голову руки, Леон весело улыбался.

В конце концов, если она принимает его за дикаря, то он им и станет.

Глава 3

— Я должен вам сказать, мисс Холлидей, что вы чуть не провалили все дело.

Плотнее закутываясь в накидку, чтобы спастись от холодного, пронизывающего до костей ветра, который принес серый февральский день, Ариэл едва сдержалась. Ей хотелось напомнить Пенроузу, что это он втянул ее в столь сомнительное дело, а поэтому не имеет никакого права упрекать ее, но вслух смущенно сказала:

— Я рада, что мы в конце концов пришли к соглашению, приемлемому для всех заинтересованных лиц.

Мисс Холлидей осторожно ступала по скользким ступеням и не надеялась на поддержку своего начальника, следовавшего за ней. Они шли к ожидавшей их карете. Как случалось уже не раз, она подавила желание достойно ответить мистеру Пенроузу и лишь печально улыбнулась, забиваясь подальше в уголок экипажа. Карета красного дерева с бронзовой отделкой и школьным гербом на дверце соответствовала скорее амбициям мистера Пенроуза, чем его положению в обществе.

— Еще бы вам не радоваться, — заметил Пенроуз, усаживаясь напротив. — Не каждый день случается оказать услугу самому пэру. Нам это совсем не повредит. Вы же прекрасно знаете, что в кругу друзей Каслтона многие имеют детей, которые со временем могут стать учениками нашей школы.