Когда боги спали, стр. 72

19. Возвращение Протаруса

Сафар еще до начала первого представления почувствовал неладное.

Толпа приветствовала их с восторгом, как и солдаты, направлявшие зрителей через главные ворота к близрасположенному полю. Чейз и чернорабочие спустили оборудование в рекордный срок, установив цирковые конструкции раньше, чем на место встала будка билетера.

Добрые граждане Сампитея настолько изголодались по зрелищам, что терпеливо выстроились в очередь, ожидая, пока разгрузится воздушный корабль. Труппа Мефидии торопливо готовилась к первому представлению, стремительно провела его, сокращая время выходов на поклоны, чтобы дать возможность второй череде зрителей побыстрее насладиться зрелищем.

Чтобы доставить им удовольствие, особых усилий не требовалось. Они разражались хохотом от малейшей клоунской ужимки, замирали от ужаса, стоило лишь чуть поскользнуться акробату, восхищенно стонали от любого магического действа, представленного Мефидией и Сафаром.

Однако же труппа осталась недовольной.

— Я еще ничего не делаю, а они уже смеются, — жаловался Бинер.

— Я лишь свистну сквозь клыки, а они уже потрясены, — говорил Илги.

— Их так легко расфевелить, сто хосется плюнуть, — говорила Арлен. — А боги знают, сто слусится, если я плюну!

Даже такой новичок, как Сафар, чувствовал, что аплодисменты чересчур бурные, едва он выпускает в воздух небольшой лиловый дымок. Он ощущал истерическую ноту в настроении толпы.

Во время номера с чтением мыслей Сафар объявил, что некая девица по имени Синта скоро венчается и что ее возлюбленный будет ей верен. Эта молодая женщина так радостно завопила от услышанного, — а Сафару об этом рассказал подслушавший новость чернорабочий — что вся аудитория прослезилась.

— Да что с ними такое? — спросил он Мефидию в перерыве между представлениями.

Мефидия тонко улыбнулась. Она расстроенно наносила грим внезапно потяжелевшей рукой.

— Ты настолько привык к аплодисментам, — спросила она, — что уже начинаешь ставить их искренность под сомнение?

— Ну при чем тут я, — сказал Сафар. — Я не один. Илги говорит, что, когда в последний раз выступал перед такой вот аудиторией, их труппа оказалась посреди эпидемии чумы.

— Страх смерти, — сказала Мефидия, — действительно обостряет у людей вкус к жизни.

— Ты хочешь сказать, что знаешь больше, чем мы? — спросил Сафар, начиная раздражаться.

— Только это, — сказала Мефидия, передавая ему большую разукрашенную карточку с золоченой восковой печатью. — Нам приказано сегодня вечером дать представление перед королевой Армой и ее двором.

Сафар посмотрел на карточку, во все времена считавшуюся проявлением почетного приглашения, и сказал:

— Что же в этом плохого?

— К карточке прилагался сундук с шелком, — сказала Мефидия. — И этот шелк, согласно сообщению доставившего его курьера, является авансовой платой за недельные представления перед подданными королевы.

— Им так нужна моральная поддержка? — спросил Сафар.

— Я говорю о дюжине штук прекраснейшего сампитейского шелка, — сказала Мефидия.

Сафар, проведший начало жизни рядом с караванным маршрутом, прекрасно осознавал стоимость такого товара.

— Какая же мощная моральная поддержка им нужна? — сказал он.

— Не знаю, — ответила Мефидия. — Курьер был предельно вежлив, но старательно избегал ответов на вопросы. Складывалось впечатление, что он ждет, будто мы сразу же соберем вещи и сбежим при малейшем намеке на опасность. В течение чуть ли не часа он распространялся на тему, какая чудесная правительница королева Арма, о прекрасном здоровье ее детей, о том, как ценят ее подданные, как процветает королевство.

Сафар сморщился. В Валарии он узнал, как за блестящим королевским фасадом таятся страхи.

— Может быть, нам лучше убраться отсюда? — спросил он.

— Я тоже пришла к такому выводу, — ответила Мефидия. — Я сказала посланцу, что нас поджидают дела. И мы не сможем остаться дольше чем на неделю по просьбе ее величества.

Сафар, припомнив происшествие в Кишаате, предложил:

— Не смыться ли нам ночью?

— И я об этом думала, — сказала Мефидия. — За неделю многое может случиться. Но я не думаю, что стоит так уж сокращать свое пребывание здесь. Слишком торопливым отъездом мы навлечем на себя гнев королевы Армы. Я думаю, будет лучше, если мы дадим приказанное королевой представление, а затем тихонько загрузим воздушный корабль. Мы можем даже обойтись без некоторых конструкций. И сделаем вид, что разгружаем корабль, в то время как на самом деле будем его загружать. Проведем здесь не более трех вечеров — и в путь.

— Но королева заплатила вперед, — указал Сафар. — Как же нам быть с этим шелком?

— А я его не возьму с собой, — сказала Мефидия. — Эти деньги дурно пахнут, и мне они не нужны.

Трех дней ждать не пришлось. Уже вечером заказанного представления удача отвернулась от цирка.

Веря, что отъезд из Сампитея произойдет при первой же возможности, Мефидия настроила труппу на самый высокий уровень представления.

Сафар, опираясь на знания, полученные за годы обучения в Валарии, разработал новый вид магической молнии. И именно в вечер представления при королевском дворе цирк решил впервые опробовать его идеи.

Полная луна сияла над королевскими гостями, идущими к шатру королевы, и над зрителями. Сафар превратил луну в светлую точку, выбрав самый кульминационный момент представления, затем сделал ее свет тусклее, нагнав на нее тучи, пока актеры переодевались. Языки пламени вырвались на арену, когда пошел парад-алле, дергаясь в таинственном ритме.

К концу первой половины представления Сафар и Арлен дебютировали с новым номером, над которым недавно начали работу.

Из первоначального простенького номера «распиливание девушки пополам» трюк вырос чуть ли не в целый спектакль. Сафар выступал в роли злого волшебника. Арлен и Бинер составляли причудливую парочку влюбленных — уродливый карлик и прекрасное создание, полуженщина-полудракон.

В этом спектакле Сафар гонялся за возлюбленными по мрачному подземному миру, где крутились огни, вздымались фонтаны дымов и вылетали языки пламени. Наконец он настигал их и вроде бы убивал Бинера и брал в плен Арлен. Она пыталась сражаться, но погружалась в предсмертный транс. В этом состоянии Сафар заставлял ее летать, затем разрубал пополам саблей. Но и сейчас непокорная Арлен изрыгала пламя. Затем огонь исчезал. Внезапно воскресал Бинер. Он исцелял Арлен. Сражение возобновлялось. И в конце его влюбленные сокрушали Сафара и обнимались. Под романтическую музыку в исполнении Илги и Рабика зажигались огни.

Слезы и радостные крики встречали выходящих на поклоны трех артистов.

Несмотря на все тревоги, Сафар с радостным ощущением убегал готовиться к следующему номеру. Но завывание на высокой ноте геральдического горна заставило его остановиться. Он обернулся, пораженный таким внезапным вторжением в цирковое действо.

В королевской ложе королева Арма вскочила на ноги. Перед ней стоял паж в расшитой ливрее придворного герольда. По сигналу королевы он вновь поднес горн к губам, призывая всех присутствующих замолчать и обратить внимание на королеву.

Арма была женщиной среднего возраста, склонной к полноте. У нее было круглое приятное лицо, кажущееся еще более круглым из-за высокой короны. Рядом с нею восседал ее супруг, принц Кроль, красивый седовласый мужчина в сверкающем генеральском мундире. Королева набрала воздуху перед обращением к собравшимся, но перед этим Сафар заметил, как генерал взмахнул рукой и в воздухе запахло магией. Сафар тут же понял, что этот человек является магом и только что сотворил заклинание, усиливающее голос королевы.

— Граждане Сампитея, — зазвучал в шатре высокий голос королевы Армы. — Я уверена, что все вы неплохо повеселились вечером, не так ли?

Разодетая аудитория разразилась громкими аплодисментами. Арма повернула голову, кивая Мефидии, стоящей у входа в гардеробную актеров в царственной позе в сверкающей красной мантии и тиаре, разукрашенной искусно подобранными драгоценными камнями.