Притворяясь мертвым, стр. 21

Через минуту новый план готов. Он не сильно отличается от первого. Четвертый пункт — попить воды, очень много воды. Пятый — собрать дрова. Шестой пункт — разжечь огромный костер, костер, который будет видно издалека.

С мыслью об этом я засыпаю.

В сумерках я просыпаюсь. Потягиваюсь. Стряхиваю с себя прилипший мусор. Боль просыпается, несмотря на то, что я был осторожен. Чувствую, как острые как шило когти впиваются в затылок и в спину. Я сжимаюсь, приседаю от боли, пытаюсь привыкнуть. «Живот», — думаю я. Давно он не давал о себе знать. То, что я съел, должно сейчас быть в желудке. Я жив. Я — маленький раненый лесной зверек.

Вскоре я выбираюсь из своего укрытия и медленно тащусь вниз по склону. Я ползу тем же путем, по которому полз раньше, — по едва заметной тропе между каменных блоков и пней, высоких сосен и густых зарослей черники. Иногда я останавливаюсь, принюхиваюсь, погружаюсь в звуки. Сегодня вечером в лесу тихо. Лишь ветер раскачивает надо мной кроны деревьев.

До болота уже рукой подать, на лес давным-давно опустилась ночь. В темноте я чувствую себя увереннее. Я тихо ползу между кочек и камней, пока мои руки не погружаются в воду. Я наклоняю голову и долго пью вкуснейшую болотную воду.

Я выбираюсь на твердую землю. Облизываюсь. Сворачиваюсь калачиком на камне и ненадолго засыпаю.

Вернувшись в свое укрытие, я опять чувствую голод. Я нюхаю воздух вокруг, чтобы вспомнить, где я оставил свою добычу. Нахожу ее под остатками навеса, впиваюсь зубами в заячью лапу и дочиста обгладываю ее.

Я вздрагиваю, заметив дым. Пячусь в испуге и скрываюсь за навесом. Спустя некоторое время я с опаской выглядываю из-за укрытия. Вижу круг из камней. Вот откуда идет дым.

Костер! Это же мой костер!

Он потух. «Вот черт, — думаю я. — Чем это я тут занимаюсь? Нужно взять себя в руки! Пытаться думать ясно, быть логичным».

Я снова вспоминаю о плане и понимаю, что четвертый пункт выполнен. Я напился вволю. Пора заняться пятым — собрать дрова.

«О, боже, — бормочу я. — Как же мне это сделать?»

Я ползу собирать дрова и бормочу себе под нос: «Ветки, хворост и дрова — вот тебе тепло и еда. Ветки, хворост и дрова — вот тебе тепло и еда». Нужно оставаться в реальной жизни. Я чувствую, что чудовищно близко подошел к границе. Я раскачиваюсь над ней. Я иду по ней, нет, вернее, ползу. Ползу по границе между человеческим и звериным.

Я нахожу и методично складываю в кучки палки, шишки и все, что может гореть.

Внезапно я останавливаюсь. В мое сознание пробивается воспоминание и захватывает меня врасплох своей болезненностью. Оно буквально врубается в мой мозг, словно острое сверло, сверлит изнутри. Я сажусь, хватаю ртом воздух, чувствую, как что-то рвется наружу, что-то наваливается на меня. Странное воспоминание. Как ни стараюсь, я не в силах понять его содержание. Не знаю, касается ли оно меня, связано ли с моей жизнью. Я вижу отдельный кадр из фильма о себе. Он четкий, почти раскаленный добела. В кадре люди. Темные фигуры на выцветшем фоне. Я не вижу, что они делают. Я не слышу, о чем они говорят. Но фигуры кажутся знакомыми. Да, теперь я вижу их. Я бросаюсь на гору.

— Туве! — кричу я. — Филип! Вернитесь! Туве, почему вы бросили меня?!

Я ору изо всех сил. Но с моих губ не срывается ни звука.

Я падаю в изнеможении. Сворачиваюсь калачиком и закрываю голову руками. Трясусь от холода.

Я слышу, как горит костер. Я швырнул туда все ветки, которые только смог содрать с навеса.

Я чувствую, что теперь точно конец, и удивляюсь, как ясно я это осознаю. Да, это так. Я умру, и я чувствую это. Я не вижу красок. Я думал, что они будут здесь, эти фальшивые краски. Я думал, что все станет красным. Все окрасится в красный цвет. Красный цвет окутает меня и унесет прочь. «Так это неправда, — думаю я. — Смерть — это просто покой. Словно расслабление после напряжения».

Как будет прекрасно, когда я исчезну отсюда и где-нибудь хорошенько отдохну. Я так хочу спать и чувствую, что тело мое начинает сдаваться. Я больше не мерзну. Все меняется к лучшему. «Да, — думаю я. — Представь себе, это просто покой».

До меня доносится навязчивый звук. Он знаком и одновременно нов для меня. Я не могу определить, откуда он исходит. Могу поклясться, что раньше я его уже слышал. «Цикады, — думаю я. — Вот что это такое». Я снова слушаю. Монотонный звук почти оглушает. Я мертв и не понимаю, почему этот звук доносится до меня. Тут я вспоминаю его. Это вертолет! Bell 205. За рычагами управления сидим мы с Джимом. Джим осторожно трясет меня за руку. Я киваю. Джим серьезно смотрит на меня. Качает головой. Я вижу, что мы основательно потеряли высоту. Я хватаю рычаг управления, тяну его на себя, и вертолет с готовностью повинуется. Я выжимаю газ, и звук усиливается.

— О'кей, Джим, — говорю я. Нужно держать себя в руках.

Мы скинем все это дерьмо на деревню, расположенную на окраине джунглей. Джим кивает, но ничего не говорит. Для этого не существует никаких слов. Это приказ. Его нужно исполнить. Не спрашивай почему. Я не знаю.

Внезапно я вижу, как впереди появляется деревня. Группа домов. Домашние животные — в основном куры и свиньи. Несколько собак играют с чем-то между домами. У ручья на окраине деревни сидит на корточках женщина.

— Окей, Джим?

Он снова кивает.

Я кладу руку на рычаг бомбового люка.

Я вот-вот должен дернуть за рычаг, но тут замечаю ребенка, бегущего по деревенской дороге. Это девочка. У нее черные волосы, на вид ей пять-шесть лет.

Джим кладет ладонь на мою руку. Кивает на девочку. Но я уже узнал ее.

— Дерьмо, — шепчу я. — Это ведь Ким, да?

— Да.

— Что нам делать?

— Делай, что надо.

— Нет! — кричу я. — Я не буду!

— Это приказ! — твердым голосом говорит Джим.

— Нет! — кричу я. — Нет!

Шум вертолета внезапно затихает, как только я от удивления открываю глаз. Я тщательно принюхиваюсь. Здесь кто-то есть? Я чувствую незримый след. Волоски на моем теле встают дыбом. Я прислушиваюсь, но ничего не слышу в оглушительной тишине. Я снова принюхиваюсь, пытаясь определить, откуда идет запах. Кажется, кто-то лезет на гору. Думаю, мне нужно спрятаться, прокрасться в свое убежище, но я не успеваю.

Вместо этого я подползаю ближе к краю горы. Выгибаю спину, упираюсь ладонями в землю, напрягаюсь. Издаю низкий рык. Показываю зубы. Я готов броситься на того, кто поднимается сюда.

Как только я встречаюсь взглядом со зверем, я сразу же узнаю его. Кажется, это подтверждение того, что я давно предчувствовал, хотя не могу вспомнить, почему.

Зверь тихо стоит и пристально смотрит на меня. Я смотрю на него. Вижу густой серый мех, заостренные уши, поворачивающиеся то ко мне, то назад. Зверь словно выжидает. «Скоро придут остальные, — думаю я. — Целая стая». Я чувствую, как колотится мое сердце. Я снова рычу и медленно пячусь подальше от зверя. Против целой стаи у меня нет шансов. Зверь понимает, что я собираюсь удрать. Поворачивает голову и лает. Его лай словно скатывается с горы вниз. Ему отвечает другой зверь, новый лай поднимается по склону обратно и долетает до моих ушей.

Волки пришли. Целая чертова стая.

Часть III