Подразделение 000, стр. 5
Раздался довольно нехарактерный для подразделения 000 звук, и рычаг включения приемного устройства остался в руках у второго номера.
Объект просвистел мимо и, подняв кучу пыли, с глухим ударом приземлилось прямо в центре неработающего приемного устройства.
Несколько секунд я тупо смотрел на переплетение стоек самой уродливой конструкции во вселенной. Потом перевел взгляд на Боба. На которого, честно говоря, было б лучше не смотреть.
Американец сжимал обломок рычага крепкими американскими руками, которым место на американской ферме. Глаза его были сведены строго в переносице. Шок. Это не по-русски.
И только потом повернулся к Милашке.
Куча железа по выражению моих глаз моментально поняла, кто виноват в случившейся неприятности. Она мгновенно вырубила всю звуковую и световую иллюминацию. (Разобраться: почему все это время она работала и нарушала покой жителей столицы)? Потушила фары и прикинулась компрессором.
В лучшем случае ее ждала переработка в металлолом.
Американец, который так и не получил свою американскую мечту, наконец-то очнулся и отбросил сломанный рычаг в сторону, за что моментально получил внушение о сокрытии вещественных доказательств.
— Командир, а что теперь с нами будет? Ведь он, Объект этот… вниз… как… с такой… скоростью…
Боб рукой показал скорость. И оказался не прав. С такой скоростью только бабочки летают. Наш-то раза в три быстрее просвистел. А что нам будет?… Серьезный вопрос.
— Вычтут из зарплаты за погнутые стойки, — покусывая губы, успокоил я Боба. Правда, я не уточнил, что удерживать из зарплаты будут всю зарплату в течение всей жизни. — Ты бы смотался, проверил. Может, и не слишком погнулись.
Но Боб еще раз рубанул воздух рукой и простонал:
— Объект. Упал. Вдребезги. С шестого уровня.
Ну, упал. Ну, с шестого уровня. Подумаешь. У меня и с десятого падали.
— А может, он жив еще?
О, юность, как ты наивна.
Но лучше подумать о старости.
— Боб. Боб! — привести в чувство янкеля можно только грубым криком. — Быстро в Милашку. Герасима сюда. Живо.
Меня часто спрашивают, для чего в команде третий номер. И я никогда не отвечаю. Потому, что это служебная тайна. Но по секрету. Герасим, именно для таких вот случаев. Непредвиденных. И я не кому не доверю его работу.
Протирая глаза, помятый и небритый, в старой, линялой футболке с изображением старой, линялой певицы, из Милашки появился Герасим. Посмотрел на небо, посмотрел на площадку. Его цепкий взгляд заметил оторвавшуюся деталь.
— Мм?
Я вкратце изложил суть дела, не забыв упомянуть некачественную работу нашей спецмашины.
— Мм!
— Боб, покажи, с какой скоростью.
Боб старательно рубанул воздух.
Герасим почесал щетину. Посмотрел на меня, на американца. Не забыл бросить презрительный взгляд на Милашку.
— Мм.
— Понял, — кивнул я. Вот она, правда жизни. Есть, есть еще умные головы, готовые всегда придти на помощь в трудную минуту. — Боб, быстро разыщи на складе лопаты совковые — две, и метлы березовые обыкновенные — две. Милашка их, кажется, на стеллажи с тазиками запихнула.
Боб выполнил все быстро и без проволочек. Милашка, чувствуя горячее дыхание автогена, выпендрилась, и даже осветила то место внутри себя, где находилось запрашиваемое оборудование.
— Ну что, пошли, — спросил я напарника, примеряясь к несвойственному мне предмету труда. Боб промолчал, потому, что понимал. То, что мы сейчас сделаем — против правил. И против Закона, кстати, тоже. Но так как предложить ничего путное американец не мог, то двинулся вслед за мной в сторону приемного устройства.
— Если делаем все быстро, то даже пятна не останется, — кажется, я говорил сам себе, но Боб жадно впитывал каждое мое слово. — Заровняем, пластиком зальем, а в диспетчерскую сообщим, что Объект не прибыл. Не дрейфь, напарник. Может быть, и обойдется. Ты только метлой аккуратней, чтоб ни кусочка не осталось.
Боб кивнул, но неожиданно отбросил в сторону метлу, схватил лопату и принялся, остервенело, скаля от бессильной злобы, закидывать котлован грунтом из отвала. Ни слова больше не говоря, я присоединился к скорбному нашему долгу.
Вот так всегда. Душу выкладываешь ради дела. А тебе раз, и неожиданные сюрпризы. И весь послужной список в мусорную корзину. Черт с ней, с зарплатой, можно и на леваках прожить. А ведь могут и медали отобрать.
От перекидывания земли меня оторвал истошный крик Боба. Он таращился в сторону полу зарытого приемного устройства, старая привлечь мое внимание к чему-то, чего я еще не видел.
А когда увидел, мне стало плохо.
Цепляясь за погнутые стойки (погнулись таки), уклоняясь от летящих комьев земли (чего это я?) из приемного устройства вылезал Объект. И Объектом был никто иной, как Директор Службы 000. Собственной персоной.
Я стал медленно сдирать с комбинезона шевроны и знаки отличия. Боб же упал на колени и стал обливаться слезами умиления. Дурак. Директор еще не до конца вылез. Вот когда совсем вылезет, посмотрим, какими слезами плакать.
— Товарищ Директор! — я попытался изобразить на лице приветливое выражение, но подрагивающая от волнения щека явно портила все впечатление. — Товарищ Директор, докладывает командир спецмашины за номером…
Директор махнул рукой, останавливая меня.
Я замолчал.
Боб прекратил плакать и теперь просто простирал сложенные руки к Директору.
— Ну, вот что, молодцы…
Директор закашлялся землей. Кашлял долго, выплевывая чернозем с бетоном вперемешку.
— …Основание заложили на “отлично”. Приемное устройство развернули точно в срок и как положено…
Кашель скрыл слова Директора.
— …сам наблюдал. Ваши действия одобряю и поздравляю вас с очередным…
Очередная порция кашля. На сей раз щебень.
— …и впредь Родине-Матери. Контрольная проверка завершена.
Директор закончил, и, пошатываясь, побрел к ближайшей остановке аэрочастников. Потом что-то вспомнил, остановился.
— И вот еще… Там, на дне котлована, подарок для американца. Банка с клубничным вареньем. Сам на даче собирал. Разбилась, наверно.
Ничего больше не сказал Директор. Посмотрел на нас каким-то особенным, внимательным взглядом, от которого сердце запросилось в неоплачиваемый внеочередной отпуск с последующим увольнением, развернулся и ушел выполнять дальше свой нелегкий долг по сохранению порядка и спокойствия.
Я провожал его глазами, сколько мог. И даже тогда, когда его чуть сутулая фигура стала неразличима, я не мог остановиться, и все шептал и шептал сухими губами: — “Когда такие люди в стране любимой есть!”
А Боб в это время лежал на покрытом толстым слоем земли дне котлована и, стуча сжатыми кулаками горячую землю, рыдал уже без всякого стеснения.
Сзади подошел Герасим, который все это время скрывался вместе с Милашкой за ближайшим поворотом.
— Мм!!!
— Ты прав, друг мой. Этот американец очень любит свою работу. И не его беда, что люди не летают словно птицы. Ну что, команда. На базу? На базу!
Эпизод 2.
— Диспетчерская вызывает тринадцатую машину. Тринадцатая машина! Срочно ответьте диспетчерской.
Боб отлип от стекла, по которому текли грустные капли двухчасового дождя. Он всегда становился грустным во время двухчасового дождя. Странно. Девятичасовой утренний и двадцати часовой вечерний его не заводили. Сам Боб говорил, что это ностальгия.
Я его не понимал. Как может десятиминутный, запрограммированный машинами дождь вызывать грусть по родине. Все он врет. Скорее всего, у Боба портилось настроение оттого, что в дождь он не мог сбегать в магазин. Да его никто и не отпустит. После случая с Директором я решил подстраховаться и отработать оставшийся день честно.
— Тринадцатая!
Я отложил в сторону только что купленный журнал для мужчин преклонного возраста под названием “Садоводство в экстремальных условиях семьи”, переключил рацию на громкую связь и возвестил о своем присутствии: