В подарочной упаковке, стр. 1

Шарлин Харрис

В подарочной упаковке

Был канун Рождества. И я была совсем одна. [1]

Разве это звучит не достаточно грустно и трагично, чтобы заставить сказать: «Бедная, бедная Сьюки Стакхаус»? Но это совсем не обязательно. Я и так испытывала к себе бесконечную жалость, и чем больше я думала о своем предпраздничном одиночестве, тем сильнее мои глаза увлажнялись, а подбородок дрожал.

Большинство людей проводят праздники с родными и друзьями. На самом деле у меня есть брат, но мы с ним не разговариваем. Недавно я выяснила, что имею живого прадедушку, но я очень сильно сомневаюсь, что он знает, что сейчас Рождество (не потому что он впал в маразм, а потому что он не христианин). Вот и вся моя семья — раз, два, и обчелся.

Безусловно, у меня есть и друзья, но, похоже, у них у всех в этом году другие планы. Амелия Бродвей, ведьма, которая живет на втором этаже моего дома, вернулась в Новый Орлеан, чтобы встретить Рождество вместе со своим отцом. Мой друг и работодатель Сэм Мерлот уехал домой в Техас, чтобы повидать мать, отчима и прочих родственников. Мои друзья детства Тара и ДжейБи отмечали канун Рождества с семьей ДжейБи, к тому же это было их первое семейное Рождество. Кто бы стал бы к ним напрашиваться? Были у меня и другие друзья… друзья, достаточно близкие, чтобы в случае, если бы я изобразила щенячий взгляд, когда они говорят о своих планах на праздники, они из сердобольности включили бы меня в свой гостевой список. Но в приступе упрямства я не хотела жалости к своему одиночеству. Я решила, что справлюсь с ним сама.

Сэм взял бармена на замену, но Мерлот закрывался в Канун Рождества в два часа дня, и оставался закрытым до двух часов дня, следующего после Рождества, так что у меня даже не было возможности разбавить работой свое бесконечное страдание.

Все было постирано. Дом был убран. Неделю назад я достала рождественские украшения для дома, которые унаследовала вместе с домом от своей бабушки. Острая боль тоски по бабуле пронзила мое сердце, когда я открывала коробки с украшениями. Она покинула нас почти два года назад, и мне все еще хотелось поговорить с нею. Не только развлечения ради — бабуля была на редкость проницательна, и могла дать дельный совет — если он действительно был вам нужен. Она воспитывала меня лет с семи, и играла очень важную роль в моей жизни.

Она была так счастлива, когда я начала встречаться с вампиром Биллом Комптоном. Это показывало, насколько отчаялась моя бабушка увидеть меня с кавалером — даже вампиру Биллу она была рада. Когда ты телепат, сложно встречаться с обычными парнями — думаю, вы сами понимаете почему. Люди думают о всяких разных вещах, о которых не хотели бы сообщать даже своим самым близким и дорогим людям, и тем более — женщине, которую ведут на ужин или в кино. Резким контрастом с ними мозг вампиров радовал своей тишиной, и мозги вервольфов были им сродни, поскольку лишь мощный поток эмоций да случайные мысли я могла уловить от своих иногда-мохнатых знакомцев.

Как и следовало ожидать, после того, как я вспомнила о том, как моей бабушке нравился Билл, мне захотелось, чтобы Билл пришел. Я закатила глаза от собственной глупости. Полдень, солнце на дворе. Билл спит где-нибудь в своем доме, который располагался через кладбище к югу от моего дома. Я порвала с Биллом, но была уверена, что он с радостью примчался бы, если бы я ему позвонила — разумеется, когда стемнеет.

Черт, если бы я могла позвонить ему. Или кому-нибудь еще.

Я ловила себя на том, что пристально вглядываюсь в телефон с отчаянным желанием позвонить всякий раз, когда проходила мимо. Мне нужно срочно сбежать из дома, иначе я начну кому-нибудь звонить. Кому угодно.

Мне нужна цель. План. Задача. Что-нибудь, на что можно отвлечься.

Я вспомнила, что просыпалась секунд на тридцать перед рассветом. Когда я работала в ночную смену в Мерлоте, я просто падала в глубокий сон. Но я оставалась в бодрствующем состоянии достаточно долго, чтобы осознать какой-то неприятный звук, который вырвал меня из сна. Кажется, я слышала что-то в лесу. Звук был повторяющийся, и я вновь упала в дремоту как камень в воду. Я выглянула в кухонное окно, которое выходило в лес. Ничего неожиданного — вид как вид, все нормально. «Лес снежный тёмен и глубок…», [2]сказала я, пытаясь вызвать в памяти стихотворение Фроста, которое мы учили в старших классах. Или там было «мАнит, тёмен и глубок»?

Конечно, мой лес никогда не был манящим или снежным — снега в Луизиане на Рождество не бывает никогда. Даже в северной Луизиане. Но было холодно (это значит, что было градусов тридцать восемь по Фаренгейту). [3]Но лес был определенно темен и глубок — и весь в тумане. Я обула свои рабочие ботинки на шнуровке, купленные годом раньше, когда мы охотились на пару с моим братом Джейсоном, и накинула на плечи тяжелую «не-парься-что-с-ней-что-то-случится» куртку, в добавок к толстому стеганному жакету. Она была бледно-розовой. Куртка уже давно сносилась, она была куплена несколько лет назад; мне двадцать семь, и я уже давно выросла из бледно-розового. Я упаковала свои волосы под вязаную шапочку, и натянула перчатки, которые обнаружила в одном из карманов. Я не надевала эту куртку очень, очень давно, и была удивлена, обнаружив в кармане пару долларов, корешок какого-то билета, и квитанцию за небольшой подарок, который я дарила на Рождество Олси Хервексу, вервольфу, с которым я весьма недолго встречалась.

Карманы подобны краткому взгляду в прошлое. С тех пор, как я покупала Олси сборник судоку, его отец погиб в борьбе за место вожака, и после ряда трагических событий он сам взошел на пьедестал лидерства. Я понятия не имела о том, что происходило в шревпортской стае. Я уже два месяца не общалась ни с кем из вервольфов. Фактически, я даже потеряла счет полнолуниям. Когда было последнее? Прошлой ночью?

Теперь я думала уже о Билле иОлси. Хоть я и пыталась чем-то отвлечься, но все же начала размышлять о своем последнем утраченном бойфренде, Квинне. Всё, пора двигаться.

Моя семья жила в этом скромном доме более ста пятидесяти лет. Мой много повидавший дом располагался на поляне в небольшом лесочке у шоссе Хаммингбёд в стороне от небольшого городка Бон Темпс округа Ренард. Самый дремучий кусочек леса располагался к востоку от дома, пока, к счастью, не был вырублен лет пятьдесят назад. Реже всего деревья росли на юге, где располагалось кладбище. Земля там была холмистой, и когда-то давно там тек ручеек, но я уже тысячу лет не прогуливалась к нему. Вся моя жизнь была полна дел и забот, как то: распространение алкогольных напитков в баре, телепатирование (есть такое слово?) для вампиров, участие (не по собственной воли) в борьбе за власть у верови вампов, и другая сверхъестественная и светская ерунда вроде того.

В лесу было хорошо, несмотря на то, что воздух был сырой и насыщенный туманом, но было так приятно размять свои мышцы.

Полчаса я пробиралась через подлесок, зорко оглядываясь в поисках источника ночного шума. В северной Луизиане водились дикие животные, но большинство из них были тихими и пугливыми: опоссумы, еноты, олени. Были чуть более шумные, но все же осторожные млекопитающие, вроде койотов и лис. Но водились и некоторые действительно опасные существа. В баре я постоянно слышала разные охотничьи истории. Пара восторженных спортсменов мельком видели медведя в частном охотничьем заказнике в двух милях от моего дома. И Терри Бельфлер клялся мне, что видел пантеру меньше двух лет назад. Большинство страстных охотников замечали свирепых диких кабанов-секачей.

Я надеялась, что не столкнусь с чем-нибудь подобным. Я закинула в карман свой сотовый на всякий случай, хотя и не была уверена, что поймаю сигнал в лесу.

К тому времени я уже направлялась через чащу к ручейку. Мне было тепло в куртке. Я склонилась вниз на минуту или две, пока обследовала этот участок мягкой от влаги почвы. Уровень ручейка, который никогда не был высоким, существенно поднялся после недавнего ливня. И пусть я не была следопытом, но могла с уверенностью сказать, что здесь были олени, енот, и собака. Или две. Или три. Что-то тут нечисто, подумала я с намеком на беспокойство. Стая собак всегда грозит превратиться в опасность. Я не была достаточно опытна, чтобы сказать, как давно были оставлены эти следы, но могла предположить, что они выглядели бы суше, если бы были оставлены более дня тому назад.