Срочно требуется муж!, стр. 8
— Неверный ход, девушка. Вы прослушали объявление, мысленно прикинули заявленные проблемы на себя и пришли за книгой. Значит, надеетесь, что с ее помощью сможете эти проблемы разрешить. Скажите, вас заинтересовало бы рекламное объявление типа: «Не можете самостоятельно заварить швы на трубах теплоцентрали? Заморозили котельную? Потеряли любимую метлу? Мечтаете о карьере мусоросжигателя? Обо всем этом в новой книге магистра домоводства, почетного траншеекопателя, профессионального истопника и любимого ученика личного дворника Сталина, Алоизиуса Хны!»..
— Но ведь это же бред! Правда, довольно смешно…
— Совершенно верно! Вы еще не потеряны для мира, я смотрю. Девушка, не валяйте дурака и не тратьте деньги на эту абракадабру.
— Шестьсот шестьдесят шесть рублей — лучше сходите в «Макдональдс» и купите на эти деньги гамбургеров для бомжат.
— Вообще-то я впервые вижу, чтобы товар рекламировали таким образом.
— То есть честно?
— Ну… да!
Анфиса Бромберг удовлетворенно кивнула.
— Заметьте, я вас ни о чем конкретном не спрашивала. Вы сами добрались до истоков своих проблем.
Она вдруг наклонилась вперед и страшным шепотом произнесла:
— Сегодня вы сами себе признались, что большую часть жизни прожили во лжи. На работе, дома, с родными, с мужчиной — везде. Вы всегда это знали, но успокаивали себя тем, что так поступают все. А это не так. Ложь — как радиация. Она имеет свойство накапливаться. И однажды достигнет критической массы. Единственное лекарство — назвать все вещи своими именами и прекратить заниматься ерундой. Все, идите. Мне надо обслужить еще пару идиотов, получить бабло и отвалить из этого Вавилона.
Анфиса Бромберг сердито замахала на Ольгу руками, и та торопливо покинула зал с книгами. В голове у нее царила полная неразбериха, но настроение, как ни странно, значительно улучшилось.
Дома она решительно принялась за уборку и с особой мстительностью выбросила в мусоропровод пластиковый мешок с забытыми Петечкой одеколонами, бритвенными станками, носками и прочей ерундой. Потом влезла в компьютер и удалила все Петечкины файлы, не читая, сбросила в корзину всю почту, потом послала по «мылу» заявку на отключение абонента Ркйг и только в самом конце устыдилась и перенесла все уничтоженные материалы из корзины на диск. Завтра отправит по почте Тиребекову, он передаст.
Уже засыпая, Ольга еще раз попыталась вспомнить фамилию сбежавшего Петечки.
Бесполезно. Тьма. И уже совсем на пороге сна Ольга вдруг поняла, что не помнит, какого цвета у него глаза…
4
НЕЖДАННЫЙ УДАР. ДРУГ — ЭТО ТРЕТЬЕ МОЕ ПЛЕЧО…
Неделя пронеслась стремительно, словно норовистый конь, и Ольга почти пришла в себя. Объективности ради следовало сказать, что по большому счету в ее жизни ничего не изменилось — все те же контракты, встречи, поездки, телефонные переговоры, дизайн-макеты, ругань с исполнителями и улещивание заказчиков…
Да, ее теперь никто не ждал дома, но и в этом обнаружились плюсы: можно было ходить голой и слушать не клавесин с органом, а АС/DС и Queen. Питалась она и при Петечке в кафе и ресторанах, ну а чай могла вскипятить и заварить сама.
Одним словом, образ тихого придурка Петечки тускнел и бледнел, уходя вдаль, и Ольга Ланская действительно почти забыла о бывшем будущем муже, но тут…
В пятницу с утра пришлось вспомнить все. А вдобавок убедиться, что не такой уж он был и тихий, ее Петечка, и тем более — не придурок. Умный мальчик! И шустрый.
В пятницу с утра в офис доставили наконец официальное приглашение в круиз. Тот самый, по матери, которая река и издалека долго.
Г-жу Ольгу Ланскую с нетерпением ждали на борту белого парохода, к ее услугам была каюта люкс, мини-бар, ол инклюзив, бла-бла-бла-бла-бла… Все это было бы не так плохо, но душу кольнуло неприятным воспоминанием официальное «приглашена с супругом».
К полудню выяснилось, что простым покалыванием не отделаться. Секретарша Катя принесла письмо в дорогом конверте из рисовой бумаги и, почему-то пряча глаза, сказала, что на имейл пришли новые сообщения. Ольга рассеянно покивала и отпустила секретаршу, но та ушла не сразу. Остановилась у дверей и вдруг выпалила:
— Вы не берите в голову, Ольга Александровна! И слава богу, что избавились. А то и не знали бы…
Ольга подняла недоумевающий взгляд, секретарша испуганно охнула и вылетела за дверь. Ольга вернулась к конверту.
Это было полуофициальное письмо от тех самых деловых партнеров, которые, собственно, и затеяли эту историю с круизом. Помимо традиционных, ничего не значащих комплиментов и многочисленных заверений в том, что ее, Ольгин, приезд страшно всех обрадует, в письме сообщалось — тоже вполне традиционно, — что, конечно, надо чаще встречаться, это главное, но ведь и пользы от круиза будет немало, потому как именно там можно подписать страшно выгодные соглашения, потусоваться, а заодно — как хорошо, что есть такой понятный, по-человечески душевный повод! — отпраздновать официальную помолвку нашей дорогой и любимой Элеоноры Константиновны Бабешко с Петром Васильевичем Збарским! Целуем, ждем, твои партнеры. Дата, подписи.
Абзац.
До нее даже не сразу дошло, до идиотки. Зато когда дошло — накрыло по полной программе. И в пустой, противно звенящей голове билась назойливой осенней мухой одна, совершенно неуместная и дурацкая мысль: «Ну точно же! Збарский! Збарский его фамилия. Петр Васильевич Збарский».
Тихий, скромный, безобидный ее Петечка. И главная Ольгина противница и конкурентка, акула бизнеса Элеонора Константиновна Бабешко. Жених — и невеста.
Полный абзац.
И холодная, сильная, целеустремленная, как стальной клинок, Ольга Ланская сломалась. Прорыдала три дня, впервые в жизни не пошла на работу просто так, напилась — правда, абсолютно неумело, вермутом, поэтому никакого забытья не вышло, зато долго тошнило.
Потом — это уже в понедельник ближе к вечеру — опухшая, непричесанная, в растерзанном халатике и с узкими щелочками вместо глаз, Ольга бросилась к компьютеру сочинять приличный повод для отказа от поездки. Выходила какая-то глупость, и она в тоске полезла в почту, а там накопилось столько, что она чуть не взвыла от ужаса.
В курсе были абсолютно все. И все, как один, осуждали Элеонору и выражали солидарность с Ольгиной секретаршей в отношении подлеца Петечки — очень, стало быть, хорошо, Ольга Алексанна, что вы так быстро раскусили этого кошмарного афериста. Пусть теперь дура Элеонора — на самом деле мы все очень любим нашу Элеонорочку! — тратит на него свои деньги, а Он за это пусть мучается. В смысле, спит с ней. Не приведи нам, Господи…
Такие вот письма поддержки от коллег и товарищей.
И главное, хоть бы одна женщина была в списке адресатов! Нет, исключительно мужики. Самое удивительное, что в некоторых письмах совершенно явственно чувствовался проснувшийся азарт охотника — ведь брошенная Ольга автоматически переходила в разряд богатых невест. Поэтому даже кое-кто из совсем уж непримиримых противников и конкурентов, более того, уже давно и счастливо женатый — как, скажем, упоминавшийся уже Бэзил Белорыбкин, — недвусмысленно намекал: эх, Ольга, столько лет с тобой рядом молча страдает мужик — всем мужикам мужик, ого-го, а не мужик… Может, одумаешься?
Читая эти послания, удивительные по силе страсти, красоте и вычурности стиля, а также по неграмотности изложения, Ольга даже плакать перестала на время, искренне пораженная таким количеством идиотов, существующих в природе. Нет, они вполне имели право хотеть на ней жениться, но так искренне рассчитывать на свой безоговорочный успех могут только идиоты…
Потом навалилась тоска и свинцовая депрессия. Она представила, как в течение недели вокруг нее будут виться потенциальные женихи, как будут наперебой приглашать ее потанцевать, попить водки, попариться в бане, искупнуться безо всего — тут ее затошнило. Ольга мрачно разглядывала экран компьютера и мечтала заболеть дизентерией. Или чумой. Бубонной, и прямо на работе, чтоб при свидетелях. Впрочем, не поможет. Все равно скажут, что она симулянтка и просто испугалась…