Срочно требуется муж!, стр. 25
Поцелуй был долгим, ужасно долгим, но Ольга не замечала времени. Все ее чувства расплавились в горниле страсти и так и не утоленной нежности, мир вокруг расплылся и превратился в ничто, в розовый туман… Остались только жадные губы да сильные руки, обнимающие ее так трепетно, словно она — хрупкая фея.
Она с трудом заставила себя отстраниться.
— Ты думаешь, этого достаточно, чтобы заставить меня поверить в твою сказочку?
— Леля, я очень изменился. Эти семь дней изменили меня. Я думал… все это время я думал о тебе, и вот теперь я знаю…
— Да? И что же?
— Я знаю, когда я влюбился в тебя.
— Что… Что ты сказал, Кирилл Сергеевич?
— Я влюбился в тебя в тот самый миг, когда увидел впервые… Ты была такая миленькая: лохматая, помятая и беззащитная…
— Кирилл, знаешь…
— Что, драгоценная?
— Ничего. Чихать я хотела на твои подначки. Я просто хочу услышать еще раз — что ты сделал, когда увидел меня впервые?
— Влюбился.
— Громче.
— Я влюбился в тебя!
— Еще громче.
— Я! В тебя!! Влюбился!!!
Ольга удовлетворенно кивнула. Это прозвучало очень громко. Тем более что вокруг почему-то царила полная тишина. Даже музыка куда-то подевалась. Но Ольге некогда было выяснять, в чем там дело…
Теперь они целовались еще дольше, и Ольга больше не сдерживала себя, совершенно забыв, что они здесь не одни. Прервало их тактичное покашливание Романоида.
— Прошу прощения…
— О господи, Ромка…
— Лелечка, не смущайся. По-моему, нет ничего такого в том, что ты целуешься со мной, своим будущим мужем. Не так ли, Роман Ефремыч?
— О чем речь, Кирилл! Я в восторге, что вы так влюблены друг в друга, но… дело в том, что музыка закончилась пять минут назад и посреди танцпола стоите только вы двое… Я подумал, что, наверное, должен вам об этом сообщить.
Ольга Ланская закрыла лицо растопыренными пальцами, а Кирилл расхохотался и подхватил ее на руки. Затем он повернулся к Роману и серьезно отвесил ему полупоклон — все еще держа Ольгу на руках.
— Мы тебе, Рома, очень благодарны. Просто мы очень соскучились друг по другу. Такое бывает. Понимаешь, мы с Лелей очень давно не виделись….
— Это шутка?
— Когда дело идет о любви, я серьезен, как папский нунций. А теперь вы извините нас, судари… и сударыни, но нам с Лелей нужно идти. Мы спешим.
И он театрально раскланялся перед молчаливыми зрителями. Кто знает, о чем они сейчас молчали… Наверное, каждый о своем…
Ольга тихо откликнулась, пряча лицо на его груди:
— И куда это мы, интересно, спешим?
— А ты предпочла бы продолжать наш увлекательный разговор здесь?
— А я не заметила, что мы разговаривали!
— Вот именно. Поэтому я и предлагаю переместиться в более уединенное место. Что ты предпочитаешь? Корма? Трюм? Каюта наша тебе подойдет?
— Уточни, будь так добр, зачем мы туда, как ты только что оповестил общество, спешим? Поговорить?
— Заняться любовью.
— Так что же мы стоим! Вперед! Нет, стой.
— Ну уж! Вперед — значит, вперед!
Холодные шелковые простыни траурного цвета не остужали жара их тел. Ольгу словно свело судорогой — напряжение было почти невыносимым. Она, почти не осознавая, что делает, рванула на груди тонкую ткань блузки. Кирилл осторожно придержал ее нетерпеливые руки и лег рядом, продолжая целовать и ласкать ее. Он просунул одну ногу между ее судорожно сведенных бедер, и она вновь восторженно ужаснулась тому, как он возбужден, и тихо засмеялась.
Сильные пальцы бережно избавили ее от растерзанной блузки, а затем легко коснулись напряженных, почти окаменевших сосков… От боли она чуть не закричала, потому что не ожидала, что ее тело так сильно возбуждено и напряжено. Уже в следующий миг губы Кирилла обхватили сначала один сосок, потом другой, горячий язык ласкал гладкую и нежную кожу, и Ольга выгнулась, словно лук в руках лучника, шепча его имя, плача от счастья и желая только одного — быть с ним, до конца, до предела раствориться в нем, а то, что завтра утром ее персональная сказка закончится, не имеет значения.
Кирилл на секунду приподнялся и окинул Ольгу восхищенным взглядом.
— Какая же ты красавица, королева моя…
И вновь рухнул на нее всей блаженной тяжестью своего тела, а она извивалась и стонала, не в силах пережить восторг и удовольствие, которое доставляло ей каждое прикосновение этих рук, этих губ, этой кожи… Она запустила пальцы в густые волосы Кирилла, и он отозвался коротким смешком и тихим довольным мурлыканьем.
Он шептал ей на ухо, как она прекрасна, как она желанна для него и как он любит ее, и Ольга с безумной улыбкой и закрытыми глазами внимала этой сладкой лжи и верила ей, верила, потому что это было невыносимо прекрасно — чувствовать себя самой красивой и желанной рядом с лучшим мужчиной на свете.
А потом его пальцы мягко и настойчиво скользнули вглубь ее тела, и она вновь изогнулась в сладкой муке, а еще через миг, показавшийся ей вечностью, Кирилл легкими движениями этих своих умелых и чутких пальцев вознес ее на такие вершины блаженства, что она забыла обо всем на свете, и лишь невысокий потолок каюты отразил счастливый крик бедной, глупой, одинокой девочки Ольги, познавшей в эти дни счастье быть с мужчиной, которого любишь и хочешь…
Потом она лежала, приходя в себя, на широкой груди Кирилла и завороженно слушала, как бьются в унисон их сердца, постепенно успокаиваясь. Когда сознание почти вернулось к Ольге, она посмотрела на своего мужчину и увидела, что его возбуждение все еще не прошло и столь же велико. Немного подумав, она решилась и осторожно коснулась рукой его бедра, но Кирилл поспешно отпрянул и перехватил ее руку, а затем поднес ее пальцы к губам, медленно, едва прикасаясь губами, поцеловал каждый и усмехнулся своей чарующей улыбкой.
— Нет, сладкая королева, не делай этого!
— Но почему? Почему я не могу доставить тебе то же удовольствие, которое ты доставил мне?
— Потому что сегодняшняя ночь — твоя, ночь твоей радости, твоего наслаждения. Ночь Твоего Блаженства. Я хочу, чтобы ты запомнила ее.
Когда рассвет только тронул серенькое небо и далекий лес на горизонте, а свежий воздух заметно потеплел, они проснулись ненадолго. Лишь для того, чтобы снова любить друг друга. Теперь — медленно, осторожно, не спеша и не изматывая, смакуя вкус поцелуев и никуда не хоронясь.
Как ни странно, и теперь они достигли пика блаженства одновременно, и он длился дольше и ярче предыдущего. А потом Ольга опять заснула, и во сне ей приснилось, что Кирилл Сергеевич признается ей в вечной любви и увольняется со своей странной работы, чтобы поселиться вместе с ней, Ольгой. Навсегда.
Это было так правильно и так хорошо, что она радостно засмеялась во сне, и тот, снящийся ей Кирилл Сергеевич тоже засмеялся, и там, во сне, они снова долго и сладко любили друг друга, а потом заснули. И им приснился сон, как они любили друг друга и заснули, и им приснился сон, что они опять любили друг друга…
12
ВСЕ ТОЧКИ НАД Ё
Все эти дни Ольга и Кирилл провели словно в угаре. Мероприятий, затеянных друзьями-бизнесменами, они практически не видели, на берег не сходили, природой почти не любовались, морской болезнью не страдали.
Ольга была так насыщена любовью, что та уже переливалась через край и заливала мир вокруг нее, окрашивая его в какие-то волшебные, не встречающиеся в природе, радужные, сверкающие и переливающиеся тона. И даже Элеонора, утром вторника встретившаяся Ольге на палубе, показалась ей неожиданно симпатичной и доброй, даже захотелось сказать ей что-нибудь приятное.
— Доброе утро! Я за вас очень рада, Элеонора Константиновна. Петечка очень умный. И красивый. С ним приятно выходить в свет. Еще он готовит прекрасно. Яичницу… Одним словом, вам повезло с ним, а ему с вами. Классическая пара — молодой любовник и…
Ой-ей-ей! Ольга прикусила язык. Видимо, в воздухе витали чары зловещей Анфисы Бромберг, не иначе. Зачем ее понесло в прикладную психологию? Элеонора медленно меняла цвет с розового на свекольный, и Ольга не выдержала, махнула рукой и сбежала в каюту к Кириллу.