Любовь по заданию редакции, стр. 11
— Вы любите животных?
— Я их уважаю. Они умеют терпеть безропотно, умеют благодарить, причем так трогательно, что иной раз слеза прошибает. В общем и целом, я не жалею, что сменил специальность.
— А как же ваш подвиг на пожаре? Ведь у вас больное сердце…
— Мне вреден продолжительный, затяжной стресс. Да и пожары у нас в Карауле не так уж часты, если честно.
— Расскажите о своей деревенской жизни.
— Уверяю вас, она начисто лишена опасных приключений и бурных потрясений. Обычная, размеренная, очень спокойная жизнь. Все друг друга знают, все друг с другом здороваются.
— Пять тысяч жителей?
— Ну, это в целом по областному центру Караул. В нашем селе народу поменьше.
— Значит, продолжительных стрессов вы больше не испытываете?
— Нет. Я вполне доволен. Кстати, именно поэтому я и не женат…
Общее хихиканье. Потом Бобсон выгнал Анжелу и начал изгаляться над Андреем по полной. Откуда-то явились пожарный шлем и комбинезон, серыми тенями замелькали костюмеры и гримеры — в подчинении у Бобсона находился целый штат затюканных и запуганных им до полусмерти сотрудников.
Анжела плюхнулась рядом со мной и простонала:
— Ой, не могу, я ему дала бы хоть сейчас.
— А он взял бы?
— Это мелко, Семиножкина. Только вот этот порок сердца… Не хотелось бы, чтобы он скончался в моей постели.
— До твоей постели вы не доберетесь. У него поезд вечером.
— А до меня ехать десять минут. Ты че, ревнуешь, что ль?
Я вспыхнула и громко чихнула. Аллергия моя вернулась, и потому больше всего я сейчас нуждалась в хорошем запасе носовых платков и упаковке кларитина.
Вскоре съемка закончилась. Я вскочила с места первая. Да, вероятно, именно сейчас Анжела Мессер уведет у меня из-под носа мужчину моей мечты, но с такими соплями у меня все равно нет ни единого шанса.
Андрей легко спрыгнул с подиума и подошел к нам.
— Дамы? По чашечке кофе?
Анжела просияла.
— С удовольствием. У нас тут на углу отличная кофейня. Можно прямо сейчас пойти и…
— Отлично! Анжела, вы идите, а мы с Евгенией Васильевной на пару минут поднимемся к вашему боссу. Нужно же сказать ему последнее «прости»?
Я стояла ни жива ни мертва. Зачем это ему понадобилось подниматься со мной наверх?
Анжела разозлилась, но виду практически не показывала. Выйдя из студии Бобсона, уже потерявшего к нам всякий интерес, мы с Андреем повернули к лифтам, везущим наверх, а Анжела, даже собственной тугой попкой выражая негодование, направилась к выходу. Уже у дверей она обернулась и крикнула:
— Андрей, не заставляйте девушку ждать!
Андрей молча помахал ей рукой, дождался, когда она скроется за дверями, после этого развернулся ко мне, схватил за локоть и довольно бесцеремонно втолкнул меня в лифт.
Мы оказались наедине, да еще и в таком замкнутом пространстве — представляете, что творилось с моими носом и глазами? Я сопела и хрюкала, при этом стараясь не смотреть на темноволосого и крайне рассерженного красавца-ветеринара. Андрей же совершенно не обратил внимания на мои мучения. Он прижал меня к стенке и прорычал:
— Отвечай, только быстро: это была подстава?
— Чего?
— Вчерашняя встреча была подстроена?
— Сбрендил? Да я чуть не умерла, когда тебя увидела сегодня в кабинете у Вадика!
— Еще раз задаю вопрос: вчера, в «Авокадо Клубе» ты не знала, что я — герой вашего следующего номера?
— Во-первых, не знала и знать не могла. Во-вторых, дай носовой платок, я больше не могу втягивать в себя сопли. В-третьих, ты что, засекреченный? В чем подстава?
Андрей отступил на шаг, сунул мне в руку носовой платок и нахмурился. К счастью, в этот момент лифт остановился на промежуточном этаже, и в него ввалилась целая толпа, поэтому у меня появилось время все обдумать.
В мой кабинет мы вошли, сурово печатая шаг и сердито сопя; я, по понятным причинам, сопела значительно громче.
Андрей немного помолчал, а затем сказал уже гораздо спокойнее:
— Я не засекреченный. Просто я очень не люблю гламурные журналы и совершенно не рассчитывал на повышенное внимание к моей персоне. Я приехал, потому что мне позвонил мой старый приятель и сказал, что у меня хотят взять интервью насчет пожара. Я прикинул, что это шанс привлечь внимание к положению нашей райбольницы, а заодно решил прикупить для моей зверофермы лекарств. Приехал в Москву, зашел оттянуться в бар, с девушкой красивой познакомился, провел с ней шикарную ночь — а наутро выясняется, что на карауловскую больничку всем начхать, из меня собираются сделать гламурного мачо с обложки, а среди собирающихся это сделать стоит та самая девушка, с которой я совершил за ночь массу предосудительных поступков…
— Ну у тебя и самомнение!
— В каком смысле?
— Ты решил, что если ты сейчас заартачишься, то я выйду вперед и начну тебя шантажировать?
Андрей неожиданно рассмеялся — искренне, до слез. Потом сквозь смех произнес:
— Ну, у тебя даже есть, ЧЕМ именно меня шантажировать..
На мгновение я замерла, а потом со мной случился приступ неуправляемого смеха. Так мы стояли и хохотали, как два школьника, а потом он, спросил:
— Хорошо хоть получился, мой-то?
Я вспыхнула и снова засмеялась.
— Отлично! Тебе есть чем гордиться.
— Ой, не могу… Называется, съездил в столицу повеселиться… Ладно, пошли. А то несравненная Анжела от досады выпадет из лифчика.
По дороге мы зашли к Вадику, и Андрей очень серьезно сообщил, что подумает, давать ли разрешение на размещение своей фотографии на обложке.
— Знаете, я ведь довольно мистически отношусь к подобным вещам. Энергетические потоки, то-се.
Вадик (обожавший всякую муру, связанную с эзотерикой) всплеснул ручками.
— Я вас умоляю, Андрей! От наших читателей всегда исходит только позитивная энергия! Соглашайтесь!
— Я подумаю. И позвоню. Вы позволите похитить у вас Евгению Васильевну на полчасика?
— Она вся в вашем распоряжении.
Вадик даже представить не мог, насколько близок он был в тот момент к истине.
Совместное распитие кофе я помню плохо, поскольку антигистамины в лошадиных дозах стали действовать как снотворное. В результате с мужчиной своей мечты я попрощалась вяло и едва ворочая языком.
Вернувшись домой, я помахала Лесику рукой и завалилась спать. Проспала я до середины воскресенья, а могла бы спать и дальше, но ко мне примчались Катька и Маринка и стали требовать с меня подробностей моей бурной ночи. Я, неожиданно для себя самой, уперлась и наотрез отказалась предъявлять им силиконовый шедевр, а когда подружки, разочарованные, удалились, спрятала неприличное напоминание о самом своем безрассудном поступке на антресоли и постаралась выбросить мысли об Андрее из головы.
ЧЕРНАЯ МАГИЯ КАК ОНА ЕСТЬ
Понедельник и вторник никакими событиями не блистали. Женя Семицветова сидела на рабочем месте и читала бесконечные статьи, бегала к дизайнерам, проверяла почту Вадика — словом, вела свой привычный образ жизни. Приключение с красавцем-ветеринаром несколько поблекло и казалось ей теперь чем-то вроде сна — приятного, захватывающего и несомненно эротического, но нереального. Вечером во вторник Бобсон принес готовую обложку следующего номера, на которой Андрей Долгачев красовался в небрежно расстегнутом пожарном комбинезоне, и тут сердце Жени слегка екнуло, но и с этим она справилась вполне удовлетворительно.
Гром грянул в среду с утра…
Вадим Альбертыч позвонил Жене по местному телефону и абсолютно загробным голосом приказал ей явиться на производственное совещание через десять минут. Женя сдавленно чертыхнулась и отправилась в кабинет босса.
В предбаннике курила Анжела Мессер. Сегодня, несмотря на жаркий день, гламурная дива была утянута в черную кожу и накрашена в стиле «лучшая ведьма нашего городка». При виде Жени она приветственно взмахнула холеной ручкой с наманикюренными когтями кроваво-алого цвета и сообщила: