Денис Котик и Замок Хитрецов, стр. 25
Компаньоны хлопнули в ладоши – Шуре их с успехом заменил хвост, – и карусель Волшебной мебели в мгновение ока поднялась в небо и исчезла. Словно ее и не было.
А вместе с ними – и организаторы рекламной акции "Волшебный быт". И Емели Севастьяновича, и, как ни странно, щуки и след простыл. Колодец №7 был пуст. Кабинет заведующего отделением рыбоведения – тоже. Только буклеты и рекламные проспекты "Емели и Щу" остались лежать на столе возле колодца, и больше вокруг – ничего.
Много было удивления, шуток, предположений. Наконец все стали расходиться. Некоторые захватили с собой рекламные буклеты "Волшебного быта", другие же сочли их ненужной макулатурой. Уже вечерело, и пора было пить чай.
Каково же было удивление всех, кто не поленился захватить с собой рекламные буклеты "Волшебного быта", когда они обнаружили дома, в своих комнатках и гостевых теремах, новую мебель!
Их встретили симпатичные табуреточки, стулья с резными изогнутыми спинками, книжные полки, прикроватные тумбочки, навесные шкафчики и легкие шезлонги для отдыха на свежем воздухе. И на каждом была прикреплена серебристая как щучья чешуя бирка: "В подарок от мебельного салона "Волшебный Быт" и рекламного агентства "Емеля и Щу". То ли еще будет, граждане волшебники!"
А поутру следующего дня любители раннего купания с изумлением обнаружили спящую у самого берега Дунайки огромную зеленую рыбу с рабочим поселком на спине. Во сне она медленно дрейфовала по течению. И скоро воды реки должны были вынести ее к соленым морским водам.
На спине колоссальной рыбы какой-то шутник с явно волшебной помощью закрепил большой плакат. На нем был крупными печатными буквами запечатлен последний Вредный Совет, посвященный минувшей рекламной акции. Очевидно и придуманный этим самым шутником:
– Если мыться ты не любишь, если шею ты не трешь.
Не успеешь оглянуться – вырос город на спине!
И деревья, и дороги, и телеги, и дома;
А на площади центральной – целый мебельный салон.
Будут ездить, будут прыгать, будут лазить по тебе,
А в салон с утра до ночи будут мебель завозить!
Рано утром, в час открытья, все новинки разберут,
А нечистым трубочистам не оставят ничего!
И ниже было подписано:
"РЕКЛАМНОЕ АГЕНТСТВО "МОЙДОДЫР". До следующей рекламной акции, друзья!"
ИСТОРИЯ ДЕВЯТАЯ, В КОТОРОЙ ДЕНИС ВПЕРВЫЕ СЛЫШИТ О БРАТСТВЕ ХИТРЕЦОВ
На следующий день занятия в Академии закончились раньше обычного. Макс с Антоном собрались побродить немного по окрестностям замка и настойчиво звали с собой Дениса. Но потомок славного рода Котиков Дерзновенных решительно отказался и предпочел остаться дома. Если только так можно было назвать их нынешнее жилище – обитель Академии Магисториума.
Почему-то сегодня Денису опять взгрустнулось. Вдобавок еще и погода испортилась уже с самого утра: над замком тяжело нависли серые рваные тучи, и тихо накрапывал нудный моросящий дождик, у которого и прав-то особых не было называться этим именем. Так, изморось несчастная да сырь болотная, сокрушенно размышлял Деня, сосредоточенно вышагивая вдоль замковых стен.
После занятий и лабораторных работ по волшебным свойствам драгоценных камней и самоцветов за ним почтительно увязался тщедушный Петер. И теперь маленький воспитанник Академии торопливо шагал рядом, не всегда поспевая за широкой поступью лицеиста с Буяна.
– А почему ты ни с кем не дружишь? – вяло поинтересовался Денис. Просто чтобы нарушить уже изрядно затянувшееся молчание.
Мысленно сейчас он был дома, в своем городе, еще полупустом из-за летних отпусков, пляжных радостей и дачных трудностей. Уж там-то сейчас точно светит солнце, представлял себе Денис; на улицах нет надоедливых северных комаров, а улыбающиеся мороженщицы предлагают прохожим двадцать, а то и тридцать сортов пломбира, эскимо и сахарных рожков.
И где-то в этом городе живет Кристина – девочка, которую он никак не может понять уже целый год. А ему это так необходимо!
– У нас тут не принято – дружить, – пожал плечами Петер. Это было сказано так просто и естественно, что Денис, озадаченный, обернулся.
– Что значит – не принято? Это еще кем – не принято? – переспросил он, внимательнее вглядываясь в большие серые глаза своего собеседника, обрамленные роем веснушек.
Петер вновь неопределенно пожал плечами. Но от внимания Дениса не ускользнуло, что робкий воспитанник Магисториума сразу как-то сжался, причем не только внутренне, но даже внешне. Точно испугался, что сейчас в него невесть откуда опять угодит очередной огненный шарик.
И Денис понял: он не пожал плечами, а вобрал голову в плечи. И это было уже по привычке, давнишней и устоявшейся.
– Ты только ничего не бойся, – поспешно успокоил он мальчика. – Просто объясни. У вас что, действительно преподаватели Академии запрещают воспитанникам дружить между собой.
– Не... – Петер отрицательно замотал головой. – Они не запрещают. Они в дела воспитанников вообще не вмешиваются. Только мы все равно не дружим.
– Почему же? – искренне удивился Денис. – Один умный и добрый человек, учитель из нашего Лицея, как-то сказал на занятиях: что не запрещено, не всегда разрешено. Но попробовать, знаете ли, стоит!
– Не знаю, – честно признался Петер. – Такие, как я, у нас тут всегда сами по себе.
И он горестно шмыгнул носом. Да Денис и сам уже убедился, что таких, как Петер, в Академии Норда – скорее всего, единицы. И он подпустил, как говорят игроки в бильярд, пробный шар.
– А мне казалось, что в Магисториуме все воспитанники держатся вместе. Во всяком случае, огненные шары в тебя они бросали очень даже дружно. Прямо-таки одна команда!
– Если бы только шары... – проворчал Петер.
– И, значит, наставники Академии в эти ваши дела тоже не вмешиваются? – нарочито безразличным тоном ввернул Денис.
Он лишь на мгновение представил себе лицо Берендея, если бы тот увидел, как лицеисты дружно забрасывают метательными снарядами все вместе одного ученика. И не то чтобы огненными шарами – хотя бы даже безобидными снежками! Картина получилась, признаться, не из приятных, Денис даже непроизвольно поежился.
– Как это вам удается, хотелось бы узнать! Можно подумать, что вы заключили с мастерами-наставниками какое-то соглашение.
Петер как-то странно посмотрел на Дениса. Вроде бы опасливо, и вместе с тем – с затаенной гордостью, смешанной еще с каким-то чувством, понять которое Денис так и не сумел.
– Не соглашение, – помотал маленький воспитанник головой, переходя на шепот. Хотя вокруг не было ни души. Лишь только вороны хрипло перекаркивались на стенах, перелетая от башни к башне, ссорясь и ругаясь, как сварливые торговки на рынке.
– Мастерам-наставникам просто ничего не остается делать. Хочешь – не хочешь, а они в любом случае окажутся бессильны.
– Как это? – брови Дениса дружно подскочили вверх. – Кто же может приказывать вашим преподавателям? Деканы? Или великий магистр? Но я слыхал, что он сгинул без следа уже много лет назад!
– Здесь все по-другому, – упрямо сжал губы Петер. – Не как у вас, в Лицее. Другие порядки. И им беспрекословно подчиняется каждый воспитанник.
– И что же за порядки такие? – прищурился Денис.
Его собеседник судорожно сглотнул; казалось, у него только что, ни с того, ни с сего, перехватило горло. И вместе с тем Денис видел, что Петер сейчас пытается на что-то решиться.
Неужто местные порядки такие секретные, что их нельзя разглашать никому; даже – своим коллегам, будущим волшебникам?
Потомок рода храбрых Котиков молчал. Но теперь всю его меланхолию и растерянность уже как ветром сдуло. Даже вездесущие кровососы-комары как будто перестали беспокоить Дениса и оставили его в покое.