Наследники Великой Королевы, стр. 119

Лицо Джоралемона еще больше побледнело. Он прикрыл глаза.

— Лучше бы мне умереть, — прошептал он. — Боже, если на то будет воля Твоя, возьми меня из этой юдоли скорби!

43

Мы подошли к берегу и бросили якорь близ устья небольшой реки. Неподалеку за деревьями виднелись дома какого-то селения. На берег послали лодку, и через несколько часов она возвратилась, груженная всевозможными съестными припасами. Чего здесь только не было: высокие кувшины с молоком, мешки с овощами, которые благополучно перезимовали в погребах, четверти говяжьих туш, цельные туши свиней и многие дюжины горячих только что испеченных хлебов, дразнящий запах которых щекотал ноздри изголодавшихся матросов. Люди хватали хлеб, которые швырял им Гард, разламывали их и с жадностью поедали.

Продолжалось это всего несколько минут, потому что вдали мы заметили паруса «Рейнбау». Старый флагман приближался с явной целью прижать нас к берегу. Джон Уорд глубоко презирал офицеров королевского флота, но сражение не входило в его планы. Он хорошо понимал, что столкновение приведет к немалым жертвам. Поэтому он подал сигнал Гарду поднять якоря и уходить, как только шлюпка будет взята на борт.

Я стол рядом с Джоном на полуюте и видел, что «Рейнбау» довольно четко выполняет маневры. Во всяком случае двигался корабль быстро и похоже было, что нам не удастся избежать столкновения. Поняв, это, Джон нахмурился и помянул короля Иакова неласковым словом.

Несколько лет спустя о событиях этого дня была сложена песня. Она пользовалась большой популярностью. Матросы распевали ее во всех кабачках и тавернах. Вирши были довольно скверные и к реальным событиям имели очень отдаленное отношение. Начиналась баллада с напыщенного обмена посланиями между королем и Джоном Уордом, причем Джон, по словам автора песни, предлагал королю «тридцать тонн золота» за прощение. После этого произошло краткое сражение, закончившееся полной победой пиратов.

На самом деле все было совсем не так. Правда, новые носовые орудия «Рейнбау» успели дать залп по «Королеве Бесс», но неточно пущенные ядра подняли фонтаны брызг на расстоянии сотни ярдов от нас. Джон удрученно покачал головой.

— И это английские моряки, — произнес он, — во что они превратились! Можно ли поверить, что этот флот когда-то наголову разгромил Непобедимую Армаду? Тем не менее этому следует положить конец. Я не могу допустить, чтобы они нанесли повреждения «Королеве».

Я последовал за ним на орудийную палубу, где старший пушкарь Грейси уже встроил свою команду у орудий.

— Один выстрел, Грейси. Надо их как следует напугать, но я не хочу, чтобы кто-нибудь из этих бедолаг пострадал. Сможешь ты повредить их такелаж?

Пока мы с Грейси спорили об углах склонения, Джон сам стал наводить одну из пушек. Прицеливался он, как мне показалось, довольно небрежно и не прибегая ни к каким вычислениям.

— Вот так будет хорошо, — сказал он.

Порой чудеса случаются для таких людей как Джон Уорд. К моему изумлению и восторгу всей команды пушкарей ядро угодило точно в грот-мачту «Рейнбау», аккуратно срезав его как торговец срезает верхушку кокосового ореха. Огромная белая шапка паруса рухнула вниз, будто ее сдернула чья-то гигантская рука.

Джон потер руки и подмигнул мне.

— А вы все толкуете о каких-то углах склонения и прочих премудростях. Вот так и закончился этот бой между Джоном Уордом и «Рейнбау», увековеченный в балладе. Королевский флагман вскоре превратился в неподвижную точку, еле заметную в темнеющем океане.

Наступило время ужина, и помощник кока, высунувшись из камбуза, сообщил, что ужин для капитана готов. Джон не обратил на него никакого внимания. Он стоял у поручней и не отрывал глаз от удалявшегося берега.

Я подошел к нему и встал рядом.

— Какие зеленые берега, — промолвил он после нескольких мгновений молчания. — Когда я размышляю о том, почему меня так манят эти берега, на память мне всегда приходят зелень холмов Англии. В конце лета в ландшафтах Испании и Франции преобладают желтые тона, и только английские луга по-весеннему свежи и полны покоя. Знаешь, Роджер, наверное у моей матери была поэтическая жилка. Помню, она говорила мне, что ей чудится, будто наши речки и ручьи шепчут: «Медленно я теку, торопиться не хочу». Они неторопливо несут свои воды по равнинам и долинам Англии и не спешат покидать их, впадая в море. Думаю, она была права.

— На этот раз мне некогда было прислушиваться к журчанью ручьев, — сказал я, — но мне тоже жаль видеть как за дымкой тумана исчезают эти берега.

— И все же не могу поверить, что мне больше никогда не суждено пройтись по шумным полным народу улицам Лондона. Как я люблю этот город!

Наш разговор прервал громкий крик боли. Я уже заметил, что среди команды был мавр, человек огромного роста с грубыми чертами лица под грязным тюрбаном. Он прошел мимо нас, шаркая ногами, и вдруг с криком повалился на палубу. Кто-то, находившийся на вантах, метнул в него нож, который угодил ему прямо в плечо. Мавр громко призывал Аллаха и его Пророка.

— Боже праведный, — воскликнул Джон, — во что превратился этот корабль! Гард, Гард! Немедленно найти того, кто сделал это! Найти этого пса и привести сюда! Я отучу их швырять друг в друга ножи даже если мне придется повесить на реях половину команды! Помощник, который уже стоял, склонившись над раненым мавром, выпрямился.

— Я найду того, кто это сделал, капитан, но подумайте как следует, прежде чем приведете свою угрозу в исполнение. У меня и так не хватает людей на две полные вахты. И еще вспомните — вся команда возражала, когда вы надумали взять на борт этого нечестивого пса. Разве не так, капитан?

— Ладно, ладно, — махнул рукой Джон. — Быть может, вы и правы, Гард. — Джон помолчал и уже более спокойным тоном продолжал, — тем не менее, я не могу оставить это преступление без наказания. Разыщите того, кто это сделал и протащите его под килем корабля. Я хочу, чтобы ему как следует ободрали всю шкуру и он вдоволь наглотался морской воды.

— Как скажете, капитан, — ответил Гард. — Но лично я против. Дело может закончиться бунтом. Матросы здорово недовольны тем, что мы не смогли высадиться в Англии. Я знаю, какие настроения царят в кубрике и предупреждаю вас об этом.

— Позаботьтесь о том, чтобы виновного сразу же связали и поместили в тюрьму. Мы должны восстановить дисциплину, Гард. У команды теперь не будет времени бить баклуши. Я заставлю их языком вылизать весь корабль. Сегодня вечером собрать людей как обычно на вечернюю молитву. Присутствовать должны все. Тогда и проведете экзекуцию.

Прежде чем идти ужинать, Джон заглянул в рулевую рубку и пришел в ярость при виде сломанных песочных часов, из которых вытек весь песок. Он свирепо посмотрел на рулевого.

— Я еще поговорю об этом с Гардом. Святой Олаф, все здесь распустились донельзя.

Ужинали мы в его каюте. Кок отпраздновал получение свежих припасов, приготовив ростбиф. Джон положил мне полную тарелку, а потом отрезал и себе огромный кусок мяса. Сделал он это, однако, скорее по привычке, потому что рассеянно тыкал в мясо ножом. Он не произнес ни слова. Я попытался было завести разговор на какую-нибудь тему, но он, казалось, не слышал. Порой мне казалось, что на глаза его наворачиваются слезы.

— Ростбиф старой доброй Англии, — задумчиво прошептал он один раз, — доведется ли мне еще когда-нибудь отведать его.

Он все время пил, и скоро вино стало оказывать свое действие. Настроение его улучшилось. Энергично разрезав мясо, он принялся уплетать его со своим обычным аппетитом. Покончив с говядиной, он взялся за сыр и уничтожил с полдюжины толстых ломтей молодого сыра. Завершил он свою трапезу грецкими орехами, ловко раскалывая их эфесом своей великолепной шпаги.

Штормило и светильник, подвешенный к потолку на цепи из кастильской бронзы так сильно раскачивался, что порой каюта погружалась в полумрак.

Вино развязало Джону язык.

— Я вернул Англии пальму первенства мировой торговли. Я преподнес нашим купцам Левант на тарелочке. И вот мне награда за все труды! Я должен буду околеть под африканским солнцем в окружении неверных. А может быть меня в конце концов схватят испанцы и я предстану перед Создателем со следами петли на шее. Ну что ж, мой славный Роджер, коль скоро мне придется провести остаток своей жизни с неверными, постараюсь по крайней мере воспользоваться всеми преимуществами их образа жизни. Ты, наверное, вряд ли согласишься с таким подходом, мой высоконравственный друг? — Спустя минуту, он продолжал. — А ты знаешь, что большинство жителей этого селения отказались взять деньги, которые мы предложили им за свежую провизию? Стало быть, эти люди уважают Джона Уорда. Пусть хотя эта мысль будет утешать меня в раскаленном солнцем Тунисе!