Наполеон. Последняя любовь, стр. 29

— Вам бы этого хотелось?

— Да, мадам, и очень сильно.

Когда Бетси отвязала пони, она оглядела ряд закрытых ставнями окон дома, выходящих во двор.

— Большой, — сказала она Маргетт.

Служанка ее поняла, но отрицательно покачала головой.

— Гляди.

Бетси последовала за служанкой, и они подошли к крылу, противоположному тому, где жила госпожа. Маргетт открыла дверь, и Бетси увидела, что там все было не достроено. Когда из Англии пришел приказ прекратить работу, здесь работали штукатуры и их козлы так и остались стоять в помещении. Там отделывались еще четыре комнаты, Бетси их осмотрела. Они были не доделаны. Окна — рамы без стекла, закрытые ставнями.

«Почему они не захотели поселить здесь императора?» — размышляла девушка, садясь в седло. Но потом она подумала о том, что Леди в Вуали пришлось бы переезжать.

3

На следующее утро она была в саду возле летнего домика. Наполеон кончил диктовать и сидел один за столом. Перед ним стоял сосуд с горячим шоколадом и две чашки. Он откинулся в кресле. Хотя погода была прохладной, казалось, что император изнемогал от усталости. На лбу лежал завиток волос.

— Можно войти? — спросила Бетси.

Великий человек, казалось был поражен.

— Конечно, непременно. Калитка не заперта, и я хочу угостить вас шоколадом.

Бетси так скромненько уселась на свое обычное место, что Наполеон с удивлением посмотрел на нее.

— Mon Dieu, в чем дело? Вас еще за что-то наказали?

Бетси почала головой.

— Нет, сир, ничего не случилось. Просто мне нужно кое-что сказать. А я знаю, что вы будете сердиться.

— Ma foi, что вы хотите мне сказать?

Бетси взяла себя в руки.

— Я обратила внимание, когда вы сидите в кресле, оно начинает скрипеть.

— Наверно, мебель пора ремонтировать.

В это время Наполеон диктовал заметки о Ста днях и его настолько взволновали отношения между Англией и Францией, что все его выводило из себя и император начал тираду о мебели.

— Разве вам не ясно, какая плохая и непрочная английская мебель? Дешевая, некрасивая и неудобная. Во Франции… О, там все самое лучшее. Французские кресла — это нечто! И все, что мы изготавливаем — лучшего качества! Такие чудесные буфеты, шкафчики и восхитительные диваны. Дитя, разве вам не понятно, что в других странах мебель гораздо лучше, чем в Англии? Я из Египта привез кое-что, великолепная работа.

Если бы у Бетси было ее обычное настроение, она, возможно, начала бы спорить, что английская мебель прочная и обладает чувством достоинства, а все французские финтифлюшки имеют чересчур много украшений и завитушек и поэтому частенько выглядят «дешевкой», но на этот раз она просто покачала головой.

— Кресло тут совсем ни при чем. Сир, разве вам не понятно, что вы сильно набрали вес?

— Вы заявляете, что я становлюсь толстым?

— Нет, нет, сир. Не толстым. Просто, как бы получше выразиться — у вас пропадает талия и появляется брюшко. Вы стали дородным.

Это слово было новым для Наполеона.

— Дородным? Типично английское слово. Оно ничего не выражает. Я не согласен, что становлюсь дородным. Ma foi, удивительно, что вы не использовали другое слово — жирный! Мне это слово известно. Какое вульгарное слово среди других слов самого вульгарного в мире языка.

Бетси откинулась на спинку кресла. Она выглядела испуганной и расстроенной.

— Прошу вас, дело идет о вашем здоровье.

— Правда, — согласился император. — Я веду очень размеренную жизнь. Такое со мной случилось в первый раз. Я всегда много двигался. До начала сражения я ночью осматривал поле боя и мотался по всей Европе, планируя движение моих армий. Вам известно что-либо о специальной карете, которую я приказал для себя построить? У кареты были очень крепкие пружины, мы могли ехать на большой скорости, и нас никогда не трясло. Ну, почти ничего. Изнутри в карете было сделано множество полок и ящичков для карт. Со мной обычно ездил Бертье, и я мог диктовать ему всю ночь. Потом я немного дремал, а когда просыпался, то Бертье уже занимался работой. Mon Dieu, он никогда не делал ни одной ошибки!

— Сир, по-моему мы отвлеклись от темы!

— Что за тема? Дитя мое, самое важное — то, что я вам говорю. Вам известно, что я мог целый день обходиться без пищи? Мои повара держали на вертеле полдюжины цыплят, и когда я желал поесть, у них всегда был готов один из них!

— Да, сир, мне это все известно!

— Даже во времена мира я каждый день работал по шестнадцать часов! Я всегда сидел в кабинете и много работал, а младшие офицеры крутились неподалеку и били баклуши.

— Да, сир, но мы отвлеклись. Речь шла о вашем весе.

Наполеон строго взглянул на девушку.

— Продолжайте.

— Все обратили на это внимание и обсуждают это. Всех это очень волнует.

— Правда, — с неохотой согласился Наполеон, — я обратил внимание на то, что на мне хуже сидит одежда. Но мне и в голову не приходило, что люди обращают на это внимание. Если это так, то почему мне никто ничего не сказал?

— Сир, вас все боятся. Когда вы хмуритесь, они готовы бежать от вас подальше и прятаться по углам.

Бетси показалось, что Наполеону было приятно это слышать, и он улыбнулся.

— Но только не моя малышка Бетси-и! Она меня не боится.

— Сир, это не так. Я тоже дрожу от страха, но… кто-то должен был сказать вам об этом.

Наполеон задумался, и несколько мгновений они молчали.

— Как вы думаете, что нужно сделать, чтобы бороться с этим? — спросил девушку Наполеон.

— Мне кажется, что каждое утро вы должны совершать прогулку верхом. Еще до завтрака. А днем отправляться на долгую пешую прогулку. Но гулять не так, как вы делаете, когда что-то обдумываете. Вот так.

Его шляпа лежала на столе. Девушка взяла шляпу и надела ее на голову, а потом начала медленно прогуливаться, заложив руки за спину, медленно и напряженно ставя ноги на землю. Потом Бетси положила шляпу на стол и снова села.

— Гулять следует не так, сир. Возможно, таким образом вы находите решение сложных проблем, но талия у вас от этого не становится меньше.

— Мне ясно, Бетси, что вы превратитесь в упрямую жену какого-нибудь англичанина с длинными усами и полным отсутствием подбородка. Вы неважно ко мне относитесь. Вам разве не известно, что каждое утро я просыпаюсь в шесть часов?

— Откуда мне знать? Вы же не встаете в это время?

— Мне все слышно, вы в это время развиваете ужасную активность. Я слышу, как вы насвистываете. Существует одна мелодия, которая вам, видимо, нравится…

— Вот эта? — Бетси начала насвистывать одну веселую и живую мелодию.

Наполеон кивнул головой.

— Это — Лиллибулеро. С помощью этой мелодии англичанам удалось свергнуть короля с трона. [38]

— Бетси-и, я тщательно изучал английскую историю и мне известно все, что связано с Лиллибулеро. Ваш Яков II был одним из самых глупых королей в истории страны, где практически все короли были глупыми. Я уверен, что эта музыка сначала была популярна в Европе.

— Нет! Музыку написал английский композитор. Великий композитор. Даже в бедной Англии встречаются такие композиторы!

Настроение у Наполеона резко изменилось, он выпрямился в кресле, которое сразу под ним заскрипело, и начал хохотать.

— Что ж, вы правы, и у вас имеется мужество спорить со мной! Возможно, вы правы. Малышка, мне нужно подумать о том, что мне предпринять. Наверно, стоит есть поменьше. Вы мне об этом ничего не говорили, но я все понимаю. По утрам я буду ездить верхом, а днем совершать быстрые прогулки. Мы будем вместе ездить верхом. Если я еще не встану, вам следует подъезжать к калитке и насвистывать Лиллибулеро. Тогда я сразу выйду, и мы помчимся прочь, как парочка молодых кавалерийских офицеров. Теперь, моя крошка, вы довольны?

Глава одиннадцатая

1

Адмирал Кокберн сказал, что Лонгвуд был готов принять генерала Бонапарта, а сам Наполеон заявил, что Лонгвуд совершенно не готов для проживания там. Адмирал также сказал, что Лонгвуд станет удобной резиденцией для генерала и даже для бывшего императора. «Это место — настоящий коровник, там могут жить только крысы», — возразил Наполеон. «Вилла чем-то напоминает Мальмезон». — «Нет! Это ужасное строение, где не могут обитать даже слуги». — «Дом стоит на высоком плато, и там будет прохладно летом и тепло зимой». — «Строение находится на болотистой местности, и летом там будет удушающе жарко, а зимой будут постоянно дуть ветра».