Королевский казначей, стр. 27

– Я не могу понять эту девушку, – призналась женщина. – Ее ничего не интересует. Я пыталась с ней поговорить – она меня не слушает. Я стараюсь приготовить для нее вкусное блюдо – она его не ест. Я специально для нее пекла свежий хлеб. Всем женщинам известно, что он помогает сохранить красоту. Я ей готовила суп из чечевицы по рецепту моей матушки. А мои лепешки! Они замешаны на сметане и испечены на сале. Но она не стала есть и лепешки. Нет, сударь, она откусывает кусочек, а потом говорит, что у нее нет аппетита. Она ест меньше моей кошки. Та ест все, что я ей даю, а потом отправляется на кухню и ворует рыбьи головы, а потом выходит во двор и поедает завернутую в капустные листья пищу старого Бенедикта, который караулит заднюю калитку.

– Чем она обычно занимается? – спросил Кер.

– Мне трудно ответить на это, мой господин. Она сидит и смотрит в окно, а если ее кто-то о чем-то спрашивает – я это делала тысячу раз, – она не отвечает, продолжает молчать. Она часто молится и проявляет какой-то интерес к жизни, только когда рассказывает о мистериях, о мулах. Она смеялась, когда говорила о том, как однажды веревка, которая поднимала актера над сценой, лопнула и он шлепнулся прямо на толстую задницу. Господин Кер, она рассказала об этом сегодня утром. Она даже повела моих детей во двор на травку и играла там с ними. Она показывала им подражание.

– Подражание?

– Да. Она изображает людей, которых видит в лавке. Например, Эдуарда, это небольшого росточка старый холостяк, торгует шелками с Запада. Когда он считает, то кладет палец в рот. Она изображает даму Трикс, подметальщицу и пьяницу Филберта, который работает в конюшне. Господин Кер, она немного повеселела только сегодня. Да и то… все равно грустит.

Отец Франсуа был еще менее оптимистичен.

– Господин Кер, она часами молится, – сказал он. – Я пытался ей помочь, но она отказывается от моей помощи. Я ее спросил: «Дочь моя, какой же грех ты совершила, что не можешь рассказать о нем святому отцу?» Она ответила, что молится о будущем, а не о прошлом. Я пытался что-нибудь у нее узнать, господин, но она не спешит поделиться со мной своими мыслями.

Кер задумался. «Эта девушка неболтлива и не станет бегать к соседям или к священнику, чтобы с ними о чем-то поговорить. Это хороший признак».

Отцу Франсуа казалось, что он что-то не так сделал.

– Господин Кер, я больше ничего не мог предпринять. Я не могу находиться рядом и смотреть, как это бедное дитя в одиночку сражается с собственными бедами…

– Святой отец, мне кажется, что вы ничем не сможете ей помочь.

Днем Кер навестил Валери. Она стояла у окна оружейной комнаты. Девушка была полностью погружена в собственные мысли, она находилась в том настроении, которое так волновало жену фактора. Лучи солнца проникали сквозь окна и заставляли ее волосы переливаться. От этих лучей ярко сверкала полированная поверхность доспехов, рядом с которыми стояла девушка. Кер подумал: «Если бы художник изобразил ее на полотне, люди могли бы подумать, что это портрет Орлеанской Девы».

Девушка повернулась на звук его шагов. Она полностью пришла в себя и двинулась навстречу Керу. Кер сразу понял, что она приняла решение, и знал, каким оно будет.

– Я сделаю так, как вы хотите, господин Кер. Он внимательно посмотрел на Валери.

– Дитя мое, ты уверена в своем решении? Покинули ли тебя все страхи и неуверенность?

Она утвердительно кивнула:

– Да, мой господин.

– Ты желаешь принести эту жертву? Она тихо ответила:

– Теперь мне стало ясно, что это не только моя обязанность, но и моя привилегия. Да, я желаю это сделать. Иногда мне даже становится приятно от этой мысли. Теперь, когда я уверена, меня поражает, почему я не понимала этого с самого начала. Я была очень глупа! И наверное, медленно соображала. Мне понадобилось три дня, чтобы прийти к решению.

– Валери, я рад, что ты все хорошо обдумала, и надеюсь, что своего решения уже не изменишь. Дитя мое, тебе будет не очень легко, и ты испытаешь множество падений и подъемов. У тебя будут дни, когда все тебе станет представляться в черном цвете. Иногда ты будешь уставать от тяжкой работы, неопределенности и… Даже опасности. Тебе понятно, что тебе может грозить опасность?

– Да, господин Кер. Но меня это не волнует. – На лице девушки отразилось волнение, когда она спросила: – Когда я начну?

– У меня есть план, и я думаю, что все окончательно решу вечером. Если все будет в порядке, то твое образование начнется завтра.

Валери старалась не трусить, но Кер заметил, что у нее дрожит подбородок.

– Боюсь, – прошептала она, – что буду плохой ученицей. Кер продолжал молча изучать лицо Валери.

– Ты мне сегодня напоминаешь молодую Агнес, мне кажется, что я снова вернулся в прошлое, – наконец сказал он. – Я представил себя при дворе короля, как было в тот миг, когда она там появилась. О, она была такой молодой и прелестной. И очень серьезной! Ей покорились все сердца, привязанность некоторых из них она сохранила до сих пор. Ты очень напоминаешь мне леди Агнес, какой она была тогда. На ней было зеленое платье, и, дитя мое, наверное, память подсказала мне, что для тебя тоже следует выбрать этот цвет. Конечно, кожа у нее не была загорелой, у нее была другая прическа. Но в остальном ты очень сильно напоминаешь мне молодую Агнес Сорель… Я думаю, дитя мое, что ты мне напоминаешь ее не только внешне. У тебя, Валери, та же сила воли, тот же кураж и милое расположение духа, которое мне в ней всегда очень нравилось!

Глава 8

Жак Кер гордился тем, что все дела у него шли по определенной системе. В комнате, которая была у него в Лувре, стоял длинный стол, рядом располагалась такая же длинная скамья. У других министров были колоссальные апартаменты с часовнями, трапезными, кладовками, даже с собственными винными хранилищами, конюшнями, оружейными комнатами и садами. Каждый день, когда Кер прибывал в Лувр, на его рабочем столе уже лежали груды писем и документов. Кер просматривал одну груду за другой, передвигаясь вдоль стола. Перед ним постоянно стоял служащий, с которым он обсуждал все важные дела. Когда Кер добирался до конца стола, его обязанности казначея на данный день завершались.

В этот день он закончил работу поздно. Кер подошел к окну и стал рассматривать людей, копошившихся внизу, в королевском дворе. На расстоянии они казались крохотными куклами, одетыми в тяжелые доспехи. Вдруг Кер довольно произнес:

– Никто не сможет отнять у меня того, что именно я убедил Карла победоносно закончить войну.

В сумраке комнаты показался Никола и произнес недовольным тоном:

– Господин, почему у вас не горят свечи? Вы считаете, что вам не нужен свет? Или думаете, что можете видеть в темноте, как кот? Вас ждет господин д'Антенн. Мне хотелось захлопнуть дверь перед его лицом.

Кер ответил почти весело:

– Никола, проводи ко мне этого прекрасного человека. «Прекрасным человеком» оказался небрежно одетый молодой мужчина с черной повязкой на одном глазу. Второй, зрячий, источал коварство и алчность. Тот, кто подумал бы при встрече с этим человеком, что благом был бы бой, закрывший ему оба глаза навсегда, оказался бы прав.

Кер подождал, пока Никола уйдет, затем обратился к посетителю:

– Проходите и садитесь, мой честный Жорж, чтобы мы могли тихонько побеседовать. Иначе мы не сможем обсуждать дело, которое вас сюда привело, мой удивительно честный друг.

Казалось, что посетитель настолько толстокож, что на него не действуют никакие намеки или насмешки. Он спокойно уселся за стол и сказал:

– Я вам принес новости, за которые вы мне должны заплатить двойную цену.

– Это буду решать я, – резко заметил Кер. – И после того, как выслушаю ваши новости.

Молодой человек внимательно посмотрел одним глазом на собеседника.

– Я никогда ранее не обладал более важной информацией. Я даже немного колеблюсь, рассказывать о ней вам, милорд Кер, или нет. Если я стану ее распространять, мне может грозить опасность.