Небесный Сион, стр. 15

Но ничего подобного не произошло, Белуччи благополучно преодолел винтовую лестницу, покинул донжон и направился к коновязи, где его ожидала оседланная лошадь.

Он закинул связанного, бесчувственного мальчика впереди седла. Затем сел верхом и направился к монастырским воротам, которые добросовестно охраняли братья-валломброзанцы.

В этот момент один из монахов-привратников вышел из сторожки по малой нужде и в предрассветной дымке увидел приближающегося всадника, несомненно, того самого иезуита, который нынешней ночью уже покидал стены монастыря.

Монах также заметил, что на лошади, перед всадником что-то лежит. Смутные подозрения закрались в его душу, он вбежал в сторожку, разбудил своего напарника и на всякий случай прихватил дубинку, единственное оружие, которым дозволялось пользоваться в монастыре валломброзанцев.

– Брат мой! – решительно произнёс монах, демонстративно поигрывая дубинкой, стоя перед опущенной решёткой и всем видом показывая всаднику, что не намерен приводить подъёмный механизм в движение, покуда не получит надлежащих объяснений. – Вы снова решили покинуть монастырь?..

– Да, неотложные дела заставляют меня отправиться в Авиньон, – солгал иезуит, стараясь из последних сил сохранять спокойствие.

– Настоятель не давал нам соответствующих распоряжений. Одно дело вы нынче ночью покинули монастырь в одиночестве, теперь же вы намереваетесь прихватить кого-то с собой. – Монах дубинкой указал на свесившегося с лошади мальчика, завёрнутого в плащ, ибо предрассветные сумерки не могли скрыть видневшихся босых ног и выбившихся из-под плаща волос.

– Я не намерен отчитываться перед вами! – Грубо заявил иезуит. – Отворите ворота!

– Э-э-э, нет! – решительно отказался монах.

Сотоварищ поддержал его:

– Вам придётся спешиться и вернуться в донжон. Уедите утром, после восхода солнца, если таковая необходимость останется…

Белуччи ловким движением извлёк из левого рукава камзола метательный стилет. Он со свистом рассёк воздух и впился в горло монаха, державшего дубинку, как тому казалось, весьма грозное оружие.

Монах издал приглушённый хрип, уронил дубинку и схватился за стилет, словно пытаясь вытащиться его и тем самым предотвратить свою неминуемую смерть.

Второй монах оцепенел от неожиданности и страха…

Белуччи воспользовался его замешательством и извлёк из рукава второй стилет. Через мгновение на земле, перед лошадью, лежали бездыханные тела монахов.

Иезуит спешился, извлёк из мёртвых тел оружие, отёр клинки о рясу одного из монахов и убрал в левый рукав камзола – метательные стилеты ещё ни разу не подводили его. Затем он привёл в движение подъёмный механизм решётки, отворил ворота и беспрепятственно покинул монастырь.

Белуччи спешно удалялся от Валанса по дороге, ведущей в Монтелимар. Светало…

Наконец, в предрассветной дымке, он замел одинокого всадника, стоявшего на дороге. Белуччи пришпорил лошадь, поспешив ему навстречу, уже предвкушая, как получит обещанную часть золота – ещё двести дукатов.

Неожиданно всадник исчез. Белуччи натянул поводья – лошадь остановилась.

– Что такое?.. – удивился он, оглядевшись, но дорога была пуста. – Уж не привиделось ли мне?

Вдруг раздался пронзительный свист. Из придорожных кустов выскочили несколько человек, вооружённые алебардами [28], и тотчас окружили всадника.

– Раскошеливайся, если жизнь дорога! – хрипло выкрикнул один из налётчиков, нацелив острие алебарды прямо на грудь иезуита.

Тот же не выказывая страха и, сохраняя невозмутимое спокойствие, извлёк из левого рукава стилет и метнул в нападавшего. Клинок угодил ему прямо в глаз. Грабитель издал дикий крик, неестественно выпучил уцелевший глаз и выпустил алебарду из рук. Второй стилет впился в шею его подельника, стоявшего перед лошадью.

Воспользовавшись моментом, Белуччи рванул поводья и пришпорил лошадь, стремительно удаляясь от места нападения. Но не успел он промчаться и двадцати туазов, как из придорожных кустов появился ещё один разбойник, вооружённый арбалетом, словно знавший, – всадник непременно вырвется из засады, и решивший подстраховать своих подельников.

Он прицелился, нажал на спусковой крючок – металлический болт впился в грудь иезуита, без труда пробив стальной нагрудник.

Белуччи покачнулся в седле, припал к лошадиной шеи, обхватив её руками и, обагряя своей кровью плащ, в который был завёрнут ребёнок.

– Вот и всё… Это расплата за предательство… Господи прости меня… И прими мою душу… – прошептал он.

Стрелявший приблизился к своей жертве, извлёк из ножен кинжал и безжалостно добил всадника, нанося удары под металлический нагрудник прямо в живот. Подхватив лошадь под уздцы и, привязав её к ближайшему дереву, дабы та не убежала, он сбросил окровавленного седока.

Арбалетчик отрывисто рассмеялся.

– От меня ещё никто не уходил. – Он хладнокровно срезал кинжалом напоясный кошель убитого и, взвешивая его на ладони, добавил: – Отличный улов! – Затем развязал кошель и извлёк из него пару монет. – Золотые дукаты. Редкостная удача по нашим временам… Теперь можно зажить в своё удовольствие и жениться на какой-нибудь состоятельной вдовушке. А этим бедолагам, – он имел в виду своих подельников, оставшихся в живых, – дам пару монет. С них станется… Всё равно всё пропьют в ближайшей харчевне, да на непотребных девок потратят.

Арбалетчик спрятал кошель за пазуху и заметил, что на лошади помимо убитого всадника ещё кто-то есть. И это кто-то завёрнут в плащ…

Он от удивления присвистнул.

– Вот те и раз! Так сеньор-то оказывается – похититель! – он ещё раз взглянул на ноги, торчавшие из-под плаща, и добавил: – И по всей видимости ребёнок… Впрочем, это не моё дело… Ещё с детьми не хватало связаться… Завтра кто-нибудь его подберёт… – он стащил завёрнутого в плащ ребёнка и бросил у кусты. – Вот лошадь хороша, и упряжь с седлом не дурны… – продолжал рассуждать арбалетчик. – Можно выручить в Монтелимаре приличные деньги.

Наконец оставшиеся в живых разбойники подошли к своему вожаку. Тот мрачно взглянул на них.

– Дармоеды! Упустили! Если бы не я, он бы уже приближался к предместьям Монтелимара.

Те виновато кивали.

– Ладно, вот вам награда. – Он выдал одному из своих помощников два золотых. Глаза тех сразу же загорелись алчностью. – Лошадь, седло, упряжь, седельную сумку – всё возьмите себе. Продайте и разделите вырученные деньги поровну.

Разбойники оживились.

– Хозяин, а у него – отличный меч, перевязь и сапоги. – Заметил один из них.

Арбалетчик ухмыльнулся.

– Так снимите с убитого всё, что считаете нужным.

Разбойники тотчас начали стаскивать с иезуита одежду.

Как только разбойники, отягощённые богатой добычей, скрылись из вида, из ближайшей оливковой рощицы появился всадник. Странно, что шайка грабителей его не заметила…

Всадник спешился, раздвинул придорожные кусты, куда арбалетчик бросил мальчика, и склонился над ним. Он извлёк из ножен кинжал, и на мгновение замер, словно размышляя: лишить ли ребёнка жизни? Или не стоит – пусть всё идёт своим чередом, как он и задумал.

Таинственный всадник решил сохранить Бернару жизнь – он разрезал кинжалом путы, связывающие руки и ноги мальчика, а затем извлёк из его рта кляп.

– Вот и всё… Завтра в полдень тебя непременно найдут, – произнёс он, подошёл к лошади, сел в седло и умчался прочь.

Глава 5

Повозка, гружённая провиантом, двигалась по дороге, ведущей из Валанса в Монтелимар. Сестра Изабелла, женщина в летах, на редкость рассудительная и решительная, – именно ей настоятельница монастыря босоногих кармелиток в последнее время доверяла закупки продовольствия – собственноручно правила першероном [29].

Рыжая лошадка неторопливо плелась по дороге, понурив голову, да и сестра Изабелла её отнюдь не торопила, наслаждаясь прекрасным летним утром.