Бредень, стр. 40

– Я иду в больницу.

– Надеюсь, ты не так изводишь Нейла, как меня. Иначе он никогда оттуда не выйдет.

Крисси не слушала.

– Ах да, кто-то звонил, пока ты спала, – вспомнила она, снимая с вешалки куртку. – Он обещал перезвонить.

– Не Шон?

– Шон – следующий на очереди.

– Тогда, может быть, это Джонатан, – предположила Рона.

Крисси надела куртку.

– До скорого.

– Передай Нейлу, что я о нем спрашивала, – крикнула Рона ей вслед.

Звонок раздался пятнадцать минут спустя.

Рона смотрела новости. Передавали интервью с Эдвардом Стюартом. Новый член парламента от консервативной партии принимал поздравления в связи с тем, что полиция, при его активном содействии, задержала пятерых членов банды педофилов, орудовавших в Глазго и окрестностях. Для мистера Стюарта это было особенно тяжелое время, объяснял интервьюер, поскольку сын члена парламента был похищен прямо из больничной палаты одним из бандитов и его жизнь находилась в опасности. Рона выключила телевизор как раз в тот момент, когда Эдвард выражал особую благодарность сэру Джеймсу Далримплу за поддержку в период тяжких испытаний.

– Это доктор Рона Маклеод?

– Да.

– Простите за беспокойство. – Голос от волнения осекся. – Меня зовут Лайем. Лайем Хоуп.

– Лайем?

– И я думаю, я, возможно… ваш сын, – произнес он.

– О да, Лайем, – сказала Рона. – О да. Ты совершенно прав. Ты – мой сын.

Билл наблюдал, как Рона переваривает новости о Гейвине. Она сидела в кресле, одетая в халат, и выглядела очень бледной и беззащитной.

– Он все еще жив.

Она произнесла эти слова так, точно это знала.

– Я поразилась, – она взглянула на него, – когда он настиг меня в холле. Гейвин проник через черный ход. Через него он, вероятно, и ушел.

– Мы ведем проверку всех больниц. Если он сбежал, то ему понадобится медицинская помощь. Скоро мы его сцапаем.

Вид у Роны был затравленный.

– Команды горных спасателей прочесывают окрестные холмы, на случай, если он прячется где-то там.

Она плотнее закуталась в халат.

– Жаль, что с тобой нет Шона.

– Не беспокойся обо мне. Я решила съездить навестить Шона в Париже.

– Ты полетишь самолетом?

Рона покачала головой:

– Ты же меня знаешь. Я предпочитаю чувствовать под ногами твердую землю. Спальное место, поезд, тоннель.

44

Поезд замедлял ход.

Рона не стала высматривать его в толпе на платформе. Он будет там, она знала. Она не торопясь сняла с полки свой маленький чемоданчик.

Со вздохом открылась дверь вагона. Аромат свежего французского кофе из привокзального ресторана напомнил ей, что скоро она будет подсматривать за его движениями на кухне: мелькнет бедро, поднимется рука, мягко качнется расслабленный член. А он будет насвистывать – о, что за чудо этот его свист.

Он ждал у турникета, ища ее глазами. Он улыбнулся и помахал ей рукой. Его лицо показалось ей таким родным, что все ужасы недавнего прошлого исчезли, и с ней остался только его запах, его вкус и тепло его тела. А ведь она едва не потеряла его. Как она могла себе такое позволить?

Он подошел и взял у нее чемодан.

– Как дела? – спросил он.

– Хорошо, – ответила она. И это было правдой.

Он поставил чемодан на землю.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Но она прижала палец к его губам, призывая к молчанию.

– Просто обними меня.

Он обнял ее, а она спрятала лицо у него на груди.

– Какие мы оба дураки, – сказала она.

Они поцеловались.

– У тебя вкус Ирландии, – заметил он.

По дороге к метро он спросил, успела ли она повидаться с сыном, а она ответила, что нет, но уже с ним поговорила.

– Он хочет учиться в университете в Шотландии.

– Значит, в мать пошел.

Они вышли со станции рука об руку. И тут Шон начал насвистывать; и, заслышав этот волшебный мотив, люди на улице Парижа оборачивались и улыбались.