Американский герой, стр. 16

— И со мной ты тоже так себя вела, Мэгги?

— Пошел к черту. Отвези меня домой.

На следующий день она уезжает одна и возвращается к ланчу. Я сижу на кухне и пытаюсь затолкать в себя сэндвич, хотя не испытываю никакого аппетита. Она вручает мне пакет. Она купила мне CD-плейер и четырнадцать дисков Вилли Нельсона. Пока я все это рассматриваю, она уходит в гостиную. И до меня доносится мелодия из альбома «Звездная пыль». Это не кантри, но это Вилли. Он поет романтическую эстрадную классику. Когда я вхожу в гостиную, она нажимает какие-то кнопки и с первой песни альбома перескакивает на последнюю — «Чтобы кто-нибудь заботился обо мне».

Мэгги права, эта ситуация обыгрывалась во многих фильмах.

Но в реальной жизни совершенно не обязательно, чтобы богатая девушка влюбилась в своего шофера.

Глава 11

Гарри Трюдо в своем комиксе «Дунсбери» подсмеивался над сбивчивой речью президента и намекал, что тот не в состоянии сам выстроить ни одного предложения Когда тому приходилось выступать экспромтом, это так и было, но при должной подготовке он мог говорить вполне связно. И чтобы доказать это — не Трюдо, присутствие которого все равно не предвиделось, — он решит самостоятельно подготовить выступление перед лос-анджелесскими республиканцами.

Он собирался затронуть несколько основных пунктов, и его заметки по этому поводу находились в портфеле. Поэтому он обратился к секретарше с просьбой принести их.

Его постоянная секретарша была больна, а ее постоянная заместительница — в отпуске. Второй заместительнице уже были поручены другие дела. Так что оставалась только Кэрол Бумслайтер из секретариата Белого дома, которая до этого никогда непосредственно с президентом не работала. Она из кожи вон лезла, следуя правилу: если сомневаешься, лучше переборщить, чем недодать.

Эти заметки Буша представляли собой каракули на обратной стороне конверта. Мисс Бумслайтер, страдающая запорами зануда, представить себе не могла, что только это и было подготовлено президентом для встречи — пусть даже такой незначительной, во многом повторявшей предыдущие. Она тщательно обшарила портфель президента и выудила из него докладную записку Этуотера, которая впервые за четыре месяца увидела свет Божий. Ей стоило бросить на нее один взгляд, чтобы прийти в ужас. И дело было не в содержании. Как и многие люди, работавшие в правительстве, она усвоила, а может быть, приехала в Вашингтон уже с твердым, убеждением, что содержание ничего не значит. Точно так же как стюард Стэн, она была допущена к секретным и сверхсекретным материалам, теоретически она могла иметь дело и с документами под грифом ТДТ, но ей совсем не хотелось, чтобы ее застали с таким документом в руках, если он не был передан ей самим президентом. И теперь, когда он оказался в ее руках и на нем уже были отпечатки ее пальцев, надо было срочно что-то решать. В отличие от Стэна, она обратила внимание на то, что записка адресована не Бушу, а Д. Б. Естественно, она понимала, кто это. Она не сомневалась в том, что президент уже ее видел, но она представляла себе и другой сценарий: Д. Б. начинает ее искать, а после обнаружения ее в президентском портфеле приказывает организовать расследование. И тогда ФБР начнет проверять отпечатки пальцев, а она далее не могла стереть ихс бумаги, а если бы и могла, ей было известно, что преступники всегда допускают какую-нибудь ошибку, которая и выводит их на чистую воду. И она решила быть честной.

Она вручила Джорджу Бушу конверт с его кара, кулями, а потом аккуратно сложенную записку Ли Этуотера, извинившись за то, что та попалась ей на глаза, и поклявшись, что прочитала лишь гриф ТДТ.

Находись рядом с ним постоянная секретарша, президент приказал бы ей подшить это письмо в папку или выкинуть его в ведро. Если бы рядом находился государственный секретарь, которому оно было адресовано, Буш передал бы послание ему. Но никого из них рядом не было, а неотложных задач было много, и такой мелочи президент уже не мог уделить внимание. Он был полностью поглощен другим: с какой стороны ящика лежат синие носки, что идет в картотеке раньше — Мак или Макс и в какую сторону надо откладывать законопроекты, на которые он накладывает вето. [16]

И поскольку передать это было некому и он не мог решить, разорвать этот текст или перечитать его, Джордж Буш. попросту запихал предсмертную записку Этуотера себе в карман, где она, шурша и топорщась, продолжала напоминать о себе хозяину.

Записка оставалась в кармане президента, когда он залезал в вертолет. И все еще была на месте, когда он вернулся на нем к авиалайнеру номер один.

Это была рабочая поездка, и на борту присутствовало лишь несколько членов его ничем не примечательного кабинета, каждый из которых стремился решить свои неотложные проблемы. Кроме того, здесь же находился его пресс-секретарь, Кенни Моран, ответственный за опрос общественного мнения и нанятый из организации Гэллапа министерством сельского хозяйства, [17]а также глава республиканской партии, отыскавший на Западном побережье спонсора, к которому в настоящий момент все и направлялись.

Пять часов перелета промелькнули незаметно, так как не было ни минуты покоя. Не то чтобы новости были катастрофическими, но и приятными их не назовешь.

Адвокаты Норьеги боролись за размораживание счетов подзащитного. Это оттягивало начало судебного процесса, а до тех пор, пока он не завершен и Норьега не обвинен, вторжение в Панаму выглядело не иначе как фарсом. Экономика пребывала в упадке и переживала стагнацию. Скандал с банками социального кредитования разрастался, а ущерб составлял уже не миллиарды, а сотни миллиардов долларов. А главное, в этом скандале был замешан сын Буша, — и почему сыновья великих мира сего оказываются такими неудачниками? Если уж хватило ума стать вкладчиком банка, названного в честь вестерна «Сильверадо», где всех убивают, не рассчитывай ничего получить. К счастью, отцы не отвечают за грехи сыновей. Билли Картер не смог погубить Джимми Картера, а Рейган устоял вопреки и своему танцору-сыну, и маменькиной дочке. Но все может измениться. Мало того что твои взаимоотношения с собственным пенисом вдруг становятся общественным достоянием — и человек, несущий на своих плечах груз всего мира, лишается возможности хоть на мгновение сбросить с себя это напряжение, — так еще и промахи всех членов твоей семьи становятся поводом для оценки твоей политической дееспособности. Баланс выплат продолжал снижаться, а дефицит бюджета — увеличиваться.

Эти безрадостные новости поступали уже часа четыре, и он чувствует себя человеком, ожидающим в укрытии, когда закончится дождь: сверху течет, за шиворот то и дело просачиваются капли, и плюс ко всему еще хочется писать.

За этим он и выходит.

А когда возвращается, то его уже ждет факс, поступивший по системе шифровки. Он еще не застегнул ширинку, как уже замечает распечатанные новые данные. Моран сидит рядом с аппаратом и с хозяйским видом наблюдает за происходящим.

—  Ну и что туту нас, Кении? — спрашивает президент.

—  К сожалению, сэр, мы потеряли еще четверть процента.

—  Я? Именно я?

—  Да, сэр. Но это не так уж много.

—  Однако это свидетельствует о тенденции, а это самое главное. Вы же сами меня все время в этом убеждаете.

—  Да, сэр. Но в данном случае я просто передатчик информации.

—  Нет, вы нечто большее. Вы кудесник, предсказывающий судьбу по внутренностям животных.

—  Как вы сказали?

Президент падает в кресло.

—  Выйдите. Выйдите все. Мне надо все это обмозговать. — Его помощники понимают, что он имеет в виду. Выйти невозможно, так как все находятся на высоте восемнадцати тысяч футов над землей.