Нарушая приказы, стр. 46
История о том, что за проведенный в Голландии год царь Петр лично построил корабль, на самом деле оказалась обычной легендой. Причем все события в ней для правдоподобия были преувеличены. Кому охота признаваться, что участвовал лишь на последней стадии постройки. Не удивительно, что и фрегат тот русскому монарху тогда не подарили. Те же корабли, что были построены под Архангельском делались уже из просушенного материала.
Как убедился Андрей (и не только он) сборка корпуса – кропотливое занятие. Один из мастеров (когда они были в кузнице) рассказал царевичу историю шведского корабля Васса. Строили аж целых шесть лет, да вот только жизнь его получилось скоротечной.
– В лето тысяча шестьсот двадцать восьмого года, – проговорил старый плотник, – должен был выйти королевский корабль в первый свой поход. В тот день стояла прекрасная погода, – тут старик сделал паузу поднес к рту трубку и выпустил кольцо дыма, – на корабле сто человек. На борт пустили жен и детей моряков. Предполагалось, что они будут сопровождать судно до выхода из шхер. Торжественный залп, радостные крики зевак, но… Прошел всего ничего, а затем, – старик снял с головы треуголку, – да хранит господь их души. От слабого порыва ветерка перевернулся. Практически сразу ушел на дно на корм для рыб. Те кто спаслись, долго проклинали тот день, а капитан поклялся, что не будет брать на борт женщин.
Старый моряк объяснил, что в лесах корабль простоит как минимум года два, пока не будет произведена окончательная сборка. Лишь только потом корпус спустят на воду, поставят мачты и установят парусное вооружение.
– Только выдержанный корабль прослужит долго, – проговорил мастер. – Это как вино – чем дольше оно находится в подвалах, тем вкуснее. Быстро сделанный корабль, из непросушенного дерева в лучшем случае прослужит лет пять.
Шредер улыбнулся. Пока русскому флоту эта проблема не грозила. Строились иногда из непросушенного дерева, наспех, ну и в итоге… Сколько лет они прослужили бы сказать сложно. Одни только вышли из лесов, другие гибли во время баталий не отслужив и предсказанных мастером лет. То ли дело корабли поморов, те делались не спеша и чувствовалось что надолго. Ни денег, ни времени на постройку второго корабля в следующий раз у архангелогородца просто могло и не оказаться.
В выходные, а они были – куда уж без них, просиживали в таверне Карнелии.
Как-то раз дверь отворилась и в помещение ввалился русский купец. Спутать с кем-то другим было очень даже сложно. Оглядел зал, выбрал столик у окна. Подозвал хозяйку, назвав ее по имени, и заказал селедки с картошкой. Пока та готовила обед, к нему подошел Андрей.
– Добрый день, – молвил он, – позвольте представиться – граф Золотарев.
– Ефим – купец.
Рукой показал на лавку.
– Присаживайся, граф. В ногах правды нет. Честно признаюсь, не ожидал здесь встретить русского.
То что он эстонец, Андрей уточнять не стал. Опустился на лавку.
– Карнелия принеси мне и моему приятелю еще пива, – прокричал Золотарев.
Хозяйка взглянула в его сторону и улыбнулась. Тут же подозвала сынишку, а тот уже через несколько секунд ставил перед мирно беседовавшими русскими кружки с пенным напитком.
– Давно в этих краях? – Поинтересовался купец, хлопнул хозяйку «по мягкому месту», отчего та подпрыгнула и на голландском произнесла:
– Kabouter (39)
– С осени. Направлялись в Англию по делам государственным, да вот один из нас приболел, а местные мореходы в эту пору боятся в море выходить.
Купец хмыкнул носом.
– Сам то ты откуда, граф?
– Из под Устюжны Железнопольской.
– Бывал в сиих краях. А я с Архангельского городка.
– А я там бывал. Лет шесть назад. Когда шведы на город шли.
– Эвон как, так может…
Тут купец стал всматриваться в лицо Андрея.
– Так я же тебя самолично в Архангельский городок привез…
– Ефим Дароч! – Воскликнул граф. – Лоцман.
– Он самый, ваше сиятельство. Только теперь не лоцман. Петр мне тогда денег отвалил, вот и купил себе кораблик посолиднее. Да дело открыл. Пеньку в Амстердаму вожу.
Выпили за встречу. Потом долго разговаривали. Сначала граф о своей жизни поведал, потом купец своими успехами прихвастнул. Наконец, когда в пивной кружке стало видно дно, Андрей спросил:
– А в государстве-то что делается?
– Воюем, – вздохнул купец. – Говорят летом швед на Нарву вновь двинул.
– Ну, это при мне было, – молвил Андрей.
– Значит знаешь, что там Александр Данилович дал прикурить супостату. Сейчас затихли, но ходит слух, что собирается Карл двинуться со своей армадой на Москву.
Дела были хуже некуда. Казалось, что история после неудачного похода на прибалтийские города должна была измениться, и шведский король кинется зализывать раны, но видно побои были не такими сильными. Быстро отошел и теперь с казаками гетмана Мазепы стоял у границ Московского государства, ожидая когда наступит лето. А чего тянуть – не понимал Золотарев?
Дароч пробыл в Амстердаме недолго. Андрей хотел его уговорить, чтобы он доставил их в Англию, но купец отказался.
– Не ходил я в те земли, граф. Боюсь в этом дел я тебе не помощник.
Ладно и без его помощи обошлись. Как только потеплело Шредер сходил в порт и нанял голландский корабль, который через месяц доставил их на остров. Врач, которого должен был прислать доктор Бурглав, так и не приехал. Видно среди молодых лекарей не сыскалось такого, что желал бы отправиться сначала в Англию, а уж затем в снежную Россию, даже лейб-медиком вполне возможно будущего царя.
VI
Теплый морской ветер, яркое утреннее весеннее солнце, голубая водная гладь, чайки кружащие в небе и вдалеке узкая зеленая линия английского берега. Онегин и царевич сидели в каюте и от нечего делать – резались в кости. Везло денщику, отчего Алексей иногда вскакивал. Шипицын развалившийся в гамаке изредка поглядывал в их сторону. Майор с графом, как только начался восход выбрались на палубу и теперь в подзорную трубу разглядывали берег. Подошел капитан шнявы(40).
– Скоро прибудем в английский порт, господа, – проговорил он.
Достал из кармана кафтана трубку и закурил. Мимо важно прошествовал боцман. Черная куртка без рукавов, рубашка бывшая когда-то белой теперь серая, на голове завязан, как у пирата платок. Штаны короткие до колен, чулки в белую и голубую полоску, башмаки деревянные, на груди на серебряной цепочке боцманская дудка.
«Если ногу ампутировать да на плече попугая ару, – подумал Золотарев, разглядывая его, – вылитый капитан Сильвер, персонаж романа Стивенсона».
Тот подошел к лоцману, перекинулся парой слов и взял рукой дудку и подул в нее. Раздался неприятный пронзительный звук. На палубу, стали выбираться из темных трюмов матросы. Началась управляемая суматоха. Кажется что все происходит хаотично, но на самом деле все происходит по давно отработанной схеме.
Вскоре в подзорную трубу стало возможно разглядеть город к которому они направлялись. Крыши домов, купола соборов. Стало слышно, как бьет на башне колокол.
Шнява снизила скорость, благодаря старанием матросов. Медленно пробиралась среди десятков похожих и одновременно нет таких же кораблей. Наконец пристала к деревянной пристани.
– Вот и прибыли, – молвил капитан, убирая в кисет трубку.
«А нервишки у него железные, – подумал Андрей, – даже глазом не повел, пока шли. Небось люди у него выдрессированы так, что способны уже действовать без его личного участия».
Капитан только один раз вынул за все время трубку из рта, да и то, чтобы распорядиться на счет приветственного залпа.
Майор Шредер направился в каюту к царевичу. Сообщил тому, что прибыли и велел собираться. Золотарев же достал из кармана кафтана кошелек, со второй частью суммы о которой они со шкипером договорились еще в Амстердаме, и подал капитану. Тот взял, прикинул на вес. Кивнул, что все нормально и улыбнулся. Впервые за все пребывание в восемнадцатом веке, Андрей увидел желтые от табака зубы.