Врата рая, стр. 33

«Тяжелые времена старят человека так же, как непогода старит кору на дереве», — любила говорить ее бабушка из Уиллиса, та самая бабушка, которой я обязана своим именем. А еще она говорила так: «Если ты умный, то найдешь дерево, на которое и будешь опираться».

Мне было больно думать, что теперь у меня нет никого, на кого я могла бы опереться. Дрейка уже сильно захватил новый и увлекательный для него деловой мир. Люк уехал в колледж и, конечно, заполнен новыми интересами и обязанностями. Я еще не была уверена в Тони. Он был очень добр ко мне, и все же мои мысли о нем окутывали тени. Почему мама была так сильно настроена против него?

— Я вернусь через пару часов, — сказала миссис Бродфилд. — Если вы захотите пить, на ночном столе стоит стакан со свежей водой. Можете вы достать его?

— Да.

— Хорошо. Я вернусь.

Она выключила свет, плотно закрыла занавеси и покинула комнату.

Теперь, оставшись одна, я села в кровати, чтобы как следует рассмотреть комнату. Что чувствовала моя мать в первую ночь в Фарти? Она приехала, чтобы жить с людьми, которых до этого никогда не видела, которые были совершенно ей чужими, хотя и приходились родственниками. По существу, мы обе прибыли сюда как сироты: ее сделал сиротой отец, предавший ее семью, а меня сделала сиротой Смерть, завистливая, жадная Смерть, которая пришла и украла моих родителей.

Мама знала о прошлом семьи почти так же мало, как и я. Она должна была изучать Фарти, как исследователь, чтобы узнать, кто же она на самом деле. Правда, она не зависела от сиделок и прислуги и не была прикована к коляске. По крайней мере, мама имела возможность самостоятельно везде ходить и все изучать.

Я не могла ждать, пока окончательно поправлюсь, пока я снова встану на ноги. Я не могла дождаться, когда появится здесь Люк и пойдет со мной по следам наших детских мечтаний.

Люк! Как мне его не хватало, как мне были нужны его утешения. Уже несколько дней я не имела от него никаких известий, и все из-за того, что произошло тогда в больнице. Но, конечно, я вскоре получу от него что-нибудь. Я повернулась и посмотрела на ночной столик. Никакого телефона!

Телефона нет. Как же Люк сможет позвонить? Волна жара и паники залила мою грудь.

— Миссис Бродфилд! — позвала я. — Миссис Бродфилд! — Может, она уже ушла, подумав, что я заснула? — Миссис Бродфилд!

Я услышала торопливые шаги, и через мгновение она появилась.

— Что случилось? — Она включила свет.

— Миссис Бродфилд, в этой комнате нет телефона!

— Боже мой! И из-за этого вы так кричали? — Она приложила руку к своей груди.

— Пожалуйста, пусть сюда придет Тони.

— Послушайте, Энни. Я сказала вам, чтобы вы немного поспали, а вы…

— Я не буду спать, пока не увижу Тони, — упорствовала я, сложив руки под грудью, как это часто делала тетя Фанни, когда настаивала на своем. Я могла быть такой же упрямой и настойчивой, чтобы добиться своего.

— Если вы будете поступать подобным образом, вы затянете процесс излечения на многие месяцы. Возможно, вы вообще не поправитесь.

— Мне все равно. Мне нужен Тони.

— Очень хорошо. — Она повернулась на своих каблуках и вышла. Вскоре после этого я услышала шаги Тони и с трудом заняла сидячее положение.

— В чем дело, Энни? — спросил он. В его глазах была тревога.

— Тони, в этой комнате нет телефона. Я не могу никому позвонить, и никто не может позвонить мне. В больнице, как мне известно, это было сделано, потому что я плохо себя почувствовала. Но теперь я пробуду здесь какое-то время и должна иметь собственный телефон.

С лица Тони сошло напряжение. Он быстро взглянул на миссис Бродфилд, которая стояла около него с недовольным видом.

— Конечно, он у тебя будет. Со временем. Я говорил об этом с доктором непосредственно перед тем, как привезти тебя сюда. Он просил, чтобы мы подержали тебя в состоянии покоя еще немножко, а затем постепенно смягчали этот режим. Доктор Малисоф будет здесь сам послезавтра, чтобы определить, как идет выздоровление, и дать указания о том, что делать дальше.

— Но естественно, что мой разговор с Люком, или Дрейком, или с кем-то еще из моих старых друзей…

— Дрейк посетит тебя сегодня, и если Люк пожелает прийти потом, он может сделать это. Я следую предписаниям доктора, Энни. Если бы я не делал этого и с тобой что-нибудь произошло, я чувствовал бы себя виноватым.

Я уставилась на него. Он протянул руки, почти умоляя делать то, что хорошо для меня. Мне стало стыдно, и я отвела взгляд к окнам.

— Извините меня, я только… Я в чужом месте и…

— О, пожалуйста, не думай так. Это дом и твоих предков.

— Мой родовой дом?

— Здесь жили твои прабабушка, бабушка и мать. Очень скоро ты будешь чувствовать себя в Фарти по-настоящему дома. Я обещаю это.

— Простите, — снова извинилась я и уронила голову на подушку. — Я теперь посплю немного. Вы можете выключить свет.

Он подошел к кровати и поправил одеяло.

— Хорошего тебе сна.

После того как Тони ушел, я посмотрела в дверь и увидела силуэт миссис Бродфилд, освещенный из коридора. Она была похожа на часового на посту. Я решила, что она не уходит, поскольку хочет убедиться, что я собираюсь выполнить указание.

Я чувствовала себя уставшей, побежденной и потерянной. Закрыв глаза, я снова стала думать о матери, о том, как она в первый раз положила голову на подушку в этой кровати. Интересно, а размышляла ли она тогда о своей матери и о ее жизни в Фарти? Было ли столько же таинственного в прошлом моей бабушки, как и в прошлом моей мамы? Мне казалось, что я унаследовала их страхи.

Несомненно, моя бабушка Ли чувствовала себя чужой, когда ее мать, а моя прабабушка Джиллиан привезла ее сюда в первый раз. Все здесь, очевидно, было новое и свежее, краски яркими, ковры и занавеси чистыми и новыми, залы блестели и окна сияли чистотой. Везде было много слуг, садовников, горничных. Но все же, как я понимала, Ли испытывала одиночество в этой обстановке: ее оторвали от отца и привезли в Фарти, где она должна была начать новую жизнь с отчимом Тони Таттертоном.

А потом, много лет спустя, ее дочь, а моя мать, оказавшись здесь, тоже, наверное, ощущала себя такой же одинокой. Со временем этот громадный особняк стал для нее родным домом, каким он может стать и для меня. Если здраво рассуждать, Тони, конечно, прав. Я не должна чувствовать себя чужой в Фарти, с которым связано слишком много из моего прошлого. Но меня продолжали смущать все эти остающиеся без ответа вопросы, цепляющиеся за меня тайны, окружавшие меня темные тени.

Возможно, с каждым днем тени и тайны прошлого моей матери будут постепенно исчезать и Фартинггейл снова засияет при свете, как он сиял когда-то для моей бабушки Ли и для моей матери.

Мне показалось, что я нахожусь в середине того лабиринта, что перед домом, и пытаюсь найти путь, который привел бы меня назад, к началу пути.

Назад, но куда?

Назад к чему?

Я заснула не потому, что, как учили с детства, считала слонов, а от перечисления всех этих бесконечных вопросов.

Глава 11

ДРЕЙК

Я проснулась от смеха в коридоре и узнала голос Дрейка. Как я была рада услышать эти звуки, такие близкие, родные. Смех прекратился, но шаги приближались. Через несколько секунд появился он сам в дверях с массивным серебряным подносом, на котором стоял мой завтрак. Он включил свет и вошел в комнату.

— О Дрейк!

— Энни, я проделал весь этот путь от Бостона, чтобы принести тебе ленч.

Он засмеялся и поставил поднос на столик на кровати. Затем поцеловал меня и несколько секунд крепко сжимал мне плечи. У меня на глазах проступили слезы, но это были слезы радости, они не обожгли душу, лишь затуманили глаза и заставили хлюпать носом.

— Дрейк, я так рада видеть тебя!

— Ты чувствуешь себя хорошо, правда? — Он попятился назад и посмотрел на меня с беспокойством.

Дрейк выглядел превосходно — высокий, красивый, с бронзовой кожей, темными волосами и черными как уголь глазами. Каким возмужавшим и повзрослевшим он казался рядом со мной. Как будто я, подобно Рип Ван Винклю [3], проспала двадцать лет, а проснувшись, обнаружила, что все переросли ее за одну ночь. Может, и Люк также перерастет меня?