Вампирская сага. Часть 3 (СИ), стр. 29

— Ты говоришь темную ересь, — неуверенно произнес Габриэль.

— Она любит, поэтому хочет остаться человеком, — подала голос Фанни, и оба ангела повернулись к ней.

— Ты заговорила, — улыбнулся Габриэль.

— Да, — улыбнулась она ему в ответ, тут же смущаясь.

— Фанни, перестань смущаться, — сказал он, подходя ближе. — Ты — равная мне.

— Я бы хотела быть… — Робко начала Фанни и замолчала. Она жутко смущалась рядом с ним, временами ей казалось, что дар речи она потеряла вовсе не из-за перерождения, а из-за него.

— Моей начальницей? — Рассмеялся Габриэль.

— Дурак ты, Габриэль, — сказал Михаэль, — она любит тебя.

Габриэль посмотрел на Фанни, которая на этот раз и вовсе залилась краской.

— Я тоже люблю ее. — Мягко сказал он. И Фанни, не веря своим ушам, подняла огромные удивленные глаза.

— Может, подойдешь ко мне, подсолнух? — Подмигнул ей Габриэль в своей привычной шутливой манере. — И перестанешь бояться своего счастья.

Михаэль только покачал головой, глядя на этот детский сад.

Фанни осторожно сделала шаг в направлении Габриэля, словно пол под ней был хрустальным, потом еще один, еще и наконец, Габриэль не выдержал и подхватил ее, визжащую, на руки.

— Клоуны, — беззлобно пробормотал Михаэль и вышел из комнаты, решив не мешать им.

Глава 33

— Я думал, что больше никогда не увижу тебя. — Он сидел во тьме, и был чернее моря, разлившегося у его ног. Темный ветер дул из темной пустыни, и серое небо тянулось до самого горизонта.

— Красивый пейзаж, — искренне сказала Сэм, любуясь.

— Почему ты вернулась?

Сейчас рядом с ним она ощущала, что он не решил, как поступить: уничтожить ее на месте и потом проклинать себя до конца своих дней, сидя на берегу своего личного моря, или оставить силой, воспользовавшись ее глупым порывом, приведшим ее во тьму. Он внутренне метался между крайностями, и потому оставался неподвижен, чтобы не сделать ошибки, которую не смог бы исправить.

— Потому что люблю тебя.

Он горько усмехнулся.

— Зачем ты разорвала связь?

— Нечаянно. — Ответила Сэм, и подошла к нему ближе. Подол ее платья, в котором она оказалась в его пейзаже, коснулся его ног. Она была удивительно изящна и прекрасна в этом непривычном наряде, ветер развевал ее светлые волосы.

Нагара поднял лицо к ней и смотрел в ее карие глаза, раздираемый противоположными страстями.

— Тебе не стоило так близко подходить ко мне. — Произнес он, поборов самую черную из своих страстей.

— Я не боюсь. — Ответила она и опустилась рядом с ним на колени. — Я возвращала Мака, и связь разорвала нечаянно. Но теперь я бы сделала это снова, если бы ты опять связал нас.

— И ты говоришь мне после этого о любви? — Лицо его исказила кривая усмешка, и Сэм ощутила, как темная страсть вновь подняла голову внутри него.

— Да, и буду говорить всегда. — Сэм положила руки ему на колени. — Пока мы не связаны, миры разделены. Это и есть настоящее равновесие. Я не прошу тебя убивать твоих детей, я не прошу ни о чем. Теперь все правильно, все на своих местах.

— Почему ты не ушла с ним? Ты понимаешь, что теперь я не отпущу тебя? — Спросил он, и в глубине его глаз блеснула боль и злость.

— Я и не хочу уходить. — Ответила Сэм, немного грустно и без тени страха глядя в его глаза.

— Я не понимаю. — Произнес он, и взгляд его стал чуть светлее.

— Я не могу жить без тебя. — Сэм обхватила его колени руками и опустила на них свою голову. — Я осталась.

— Осталась?

— Я буду человеком.

Он взял ее лицо обеими руками и поднял на уровень своего.

— Ты ведь все вспомнила? Ты знаешь, что я сделал с Маком. Я позволил ему уйти, я скрыл от тебя, не сказал, кто он. Я втягивал тебя в беды с начала времен и до теперь. И ты предпочла быть человеком, а не уйти с ними в свет? Беззащитным человеком?

— Едва ли беззащитным. Ты ведь защитишь меня?

Он едва не рассмеялся. Он говорил ей о свете и тьме, о выборе, который казался невозможным, а она спрашивала, защитит ли он ее.

— Если не убью. — Мрачно ответил он.

— Я и так умру. — Спокойно сказала Сэм. — И буду умирать снова и снова.

Он смотрел на ее лицо, и не видел там и тени страха. Он и забыл вовсе, насколько хрупки люди, об их главной беде — времени.

— Ты не боишься? — Прошептал он.

— Я боялась раньше, когда не было вас. Зачем бояться теперь? Пока вы со мной, мне нечего бояться, где бы я ни была.

— Ты никого не хочешь терять. — Понял он. — Терять будем мы.

— Вы сможете меня найти. — Ободряюще улыбнулась она.

— Сможем. — Согласился Нагара.

— Ты будешь меня искать? — Глаза ее были так близко, от ее тела исходило тепло.

— Буду, — заворожено произнес он, не в силах отвести от нее взгляд. Его единственную любовь — он не сможет ее не искать, где бы и когда бы она ни родилась вновь. Они оба будут идти по ее следу вечно: он и Михаэль.

— Тогда мне ничего не страшно. — Облегченно вздохнула она.

Он наклонился и поцеловал ее, долгим нежным поцелуем. И ощущал, что она счастлива. Вся тьма в ней полностью принадлежала ему, а над светлой ее частью он не властвовал, и никогда не должен был.

Эпилог

— Воображаемые друзья? — Психолог с пониманием посмотрел на мать девочки. — Вы правильно сделали, что пришли к нам.

— Доктор, я просто опасаюсь… — начала женщина.

— Не стоит переживать, для этого я и здесь. Не могли бы вы оставить нас с ребенком наедине?

— Да, конечно. — Мать смущенно поднялась, и вышла из комнаты, волнуясь и задев по дороге пальму в вазоне. — Простите, — наконец, дверь за ней закрылась.

Доктор поднялся и прошелся по комнате, размышляя, с чего лучше начать беседу и как завоевать доверие девочки. Малышка сидела в кресле перед столом, болтая ногами и рассматривая что-то за окном. Она не казалась ни испуганной, ни смущенной, как ее мать. И уход родительницы никак не сказался на ее настроении. Доктор счел это хорошим знаком и заговорил:

— Меня зовут доктор Робинсон. Можешь называть меня просто док.

Девочка посмотрела на него, но потом снова вернулась к изучению чего-то за окном, словно док ей был намного менее интересен.

— Послушай, — его фигура выросла перед девочкой и закрыла обзор. — Мы с тобой поговорим, а потом ты будешь снова свободна, хорошо?

Девочка согласно кивнула, не очень расстроившись, что ее отвлекают.

— У тебя есть друзья? — Спросил док, присаживаясь на край стола перед ней, и все-таки на всякий случай, не позволяя ей видеть окно.

— Да, — кивнула девочка, продолжая болтать ногами.

— Это дети, с которыми ты играешь во дворе? — Предположил док.

— Неть, — просто ответила девочка, чем привела доктора в новое замешательство.

— А все так хорошо начиналось, — подумал док, и, не сдержавшись, поднялся и завернул еще один круг по кабинету. На полках стояли фолианты отцов психотерапии, но они ничем не могли ему помочь.

— А кто твои друзья? — Спросил док.

— Калосые. — Улыбнулась девочка, показывая редкие зубы.

— Это понятно. — Кивнул доктор, останавливаясь. Потом, вдруг придумав что-то, продолжил: — Может, нарисуешь их?

— Каласо. — Согласилась девочка, спрыгнула с кресла и пошла прямиком к столу.

Доктор достал из ящика фломастеры и дал их ребенку. Она забралась в его кресло, высыпала из упаковки фломастеры и начала рисовать. Он не стал ее пересаживать, в конце концов, они сдвинулись с мертвой точки, и он ожидал, что ее рисунок расскажет больше ломаных слов.

— Ай-яй-яй, — доктор пытался разобрать каракули, которые появились на бумаге. — А что это у нас за черный человечек?

Девочка радостно засмеялась, слова взрослого рассмешили ее.

— Это Нагаля, — сказала она, словно это все объясняло.

— А это? — Док ткнул в желтое размытое пятно с лучиками.

— Микаль, — сказала девочка.